Наступление русской армии в 1917 году. Последнее русское наступление первой мировой войны, или как умирала русская армия. Эхо из плевена. плевенское июньское восстание - подвиг и трагедия

XXIX. Июньское наступление как предвестник кризиса Со дня образования первой коалиции, в которой А. Ф. Керенский принял портфели военного и морского министерств, главный любимец русской революции в течение ближайших двух месяцев провёл в столице не более двух недель. Всё

«Нивеля наступление» 1917

Июньское восстание 1848

Июньское наступление 1917

ИЮНЬСКОЕ НАСТУПЛЕНИЕ 1917 года, последняя крупная наступательная операция российской армии в ходе Первой мировой войны 1914-18. Целью наступления было выполнить обязательства перед союзниками, поднять боевой дух армии, укрепить авторитет Временного правительства. Июньское наступление проводилось войсками Юго-Западного фронта [командующий - генерал-лейтенант А. Е. Гутор, с 7(20) июля - генерал от инфантерии Л. Г. Корнилов] против германской и австро-венгерской группы войск фельдмаршалом Э. Бем-Ермолли в общем направлении на Львов. Перед его началом в войсках была проведена агитационная кампания, в которой участвовал военный министр А. Ф. Керенский.

После двухдневной артиллерийской подготовки 18 июня (1 июля) - 23 июня (6 июля) войска российских 7-й и 11-й армий нанесли главный удар по направлению Тарнополь (ныне Тернополь) - Львов, который принёс незначительные тактические успехи. В ходе вспомогательного удара, нанесённого 23 июня (6 июля) - 30 июня (13 июля) в направлении Станислав (ныне Ивано-Франковск) - Калуш, войска российской 8-й армии продвинулись на 40 км, овладели городами Калуш и Галич, захватив при этом 7,1 тысяч пленных и 48 орудий. Этот успех побудил противника перебросить против Юго-Западного фронта резервы (в том числе из Франции), что позволило ему начать 6(19) июля наступление против российской 11-й армии в направлении на Тарнополь [занят 12(25) июля]. Используя химическое оружие, германо-австрийским войскам удалось прорвать фронт 11-й армии и вынудить отступить войска российской 7-й и 8-й армий, лишённых поддержки с фланга. К 15(28) июля фронт стабилизировался в 40-100 км восточнее первоначальных позиций российских войск. Неудачно закончились предпринятые для поддержки июньского наступления операции российских войск Северного фронта в районе Молодечно (Белоруссия) и Западного фронта в районе Якобштадта (Екабпилс, Латвия), а успешное наступление войск Румынского фронта в районе Фокшан было приостановлено российским командованием из-за неудач на других фронтах. В последующем под ударами противника российско-румынские войска вынуждены были отойти на исходные позиции.

Главная причина неудачи июньского наступления - развал дисциплины российских войск. Провал июньского наступления подорвал авторитет Временного правительства, способствовал дальнейшему разложению российской армии. Потери российской армии с 18 июня по 21 июля (1 июля - 3 августа) на Юго-Западном фронте составили свыше 132 тысяч человек, а общие потери на всех фронтах - свыше 150 тысяч убитых, раненых и пропавших без вести.

Лит.: Таленский Н. А. Кампания 1917 г. М., 1938; Кавтарадзе А. Г. Июньское наступление русской армии в 1917 г. // Военно-исторический журнал. 1967. № 5.

План последней кампании русской армии в Первой мировой войне был выработан в конце 1916 г. Большое значение для стратегического планирования держав Антанты имела межсоюзническая конференция 3 ноября в Шантильи. На этой конференции был утвержден план объединенного наступления армий союзников в феврале 1917 г.

В ноябре 1916 г. русская Ставка опросила соображения командующих фронтами, а 17 - 18 декабря в Ставке прошло совещание командующих фронтами, на котором и был принят план кампании 1917 г.

Огромный отпечаток на новое оперативно-стратегическое планирование Ставки наложила личность нового начальника Штаба - во время болезни генерала от инфантерии М. В. Алексеева обязанности начальника Штаба Главковерха в период 11. 11. 1916 г. – 17. 02. 1917 г. исполнял один из способнейших генералов Действующей армии генерал от кавалерии В. И. Гурко, характеризуемый как человек, обладающий твердой волей и упорством [Стратегический очерк войны 1914-1918 гг. Ч. 7. Кампания 1917 года. М., 1923. С. 12].

1. Генерал-адъютант М. В. Алексеев.

Союзники России в ходе кампании 1917 г. весьма рассчитывали на точное стратегическое планирование русской Ставки [Палеолог М. Царская Россия во время мировой войны. М., 1991. С. 182]. В. И. Гурко и новый заместитель начальника Штаба Верховного генерал-лейтенант А. С. Лукомский разработали план кампании, в соответствии с которым стратегическое решение переносилось на Балканы и Румынский фронт. На своих Юго-Западном, Западном и Северном фронтах Ставка от масштабных операций отказывалась.

И не случайно, что в скором будущем именно прорыв на Балканах принес союзникам по Антанте победу в мировой войне, заведя цепную реакцию обрушения Германского блока. Румынский театр военных действий позволял крупномасштабные маневренные боевые действия, экономически и политически был наиболее опасен для Четверного союза, открывая дорогу на Балканы. На Русско-Румынском фронте находились войска всех государств центральной коалиции и наносимый удар был ударом по всему Германскому блоку в целом. К началу кампании 1917 г. противник был вынужден снять с иных ТВД и перебросить на Румынский 31 пехотную и 7 кавалерийских дивизий. На данном фронте было сосредоточено и 25% русской Действующей армии.

На упомянутом совещании 17-18 декабря 1916 г. с предложением В. И. Гурко-А. С. Лукомского был солидарен лишь Главнокомандующий армиями Юго-Западного фронта генерал от кавалерии А. А. Брусилов. Главнокомандующие армиями Северного и Западного фронтов категорически воспротивились балканскому направлению, считая, что «главный враг Германия, не Болгария».

Принятый план был компромиссом.

Предполагалось что главный удар будет наносить Юго-Западный фронт (7-й и 11-й армиями на Львов), а вспомогательный - 8-й армией на Болехов-Калущ. На Русско-Румынском фронте русским 4-й и 6-й и румынским 1-й и 2-й армиям предстояло нанести поражение противнику в районе Фокшан и захватить Добруджу, в то время как русской 9-й армии следовало сковать неприятеля в Карпатах. На войска Северного и Западного фронтов возлагалась задача нанести вспомогательные удары – на участках, выбранных командующими.

В ходе Петроградской конференции 19. 01. – 07. 02. 1917 г. были согласованы военно-политические мероприятия и уточнены некоторые аспекты плана предстоящей кампании. В мероприятии участвовали делегации Великобритании, Италии, России и Франции. Они подтвердили стремление своих правительств довести в предстоящую кампанию войну до победного конца. Участники делегаций посетили фронт, встречались с представителями политических партий. На фронте они убедились в прекрасном состоянии русской Действующей армии и в возможности довести войну до победы. Результатом конференции было решение нанести поражение германской коалиции согласованными ударами на главных театрах войны. Британский политик Д. Ллойд Джордж называл это формированием «единого фронта». Историческое значение конференции также в том, что впервые с начала войны она проходила на Восточном фронте – в этом косвенное признание заслуг России в течение двух с половиной лет тяжелой войны (прежние конференции почти все проходили в Шантильи – штаб-квартире французской Ставки).

Итальянский дипломат М. Альдрованди-Марескотти вспоминал: «Гурко говорит: «Мы не должны спешить. Войну мы выиграем, это несомненно; неважно, произойдет ли это через год или через месяц…. Он вновь касается своего взгляда на войну, которая, по его мысли, будет выиграна, неважно в какой срок» [Альдрованди Марескотти Л. Дипломатическая война. Воспоминания и отрывки из дневника (1914 – 1919). ОГИЗ, 1944. С. 64, 68].

Д. Ллойд Джордж отметил, что русское Верховное командование залогом успеха и ключом к победе считает согласование усилий и объединение ресурсов всех союзников [Ллойд Джордж Д. Военные мемуары. Т. 3. М., 1935. С. 352].

Было очевидно, что как только установилась позиционная война – победа над державами Германского блока, из-за ресурсного преобладания держав Антанты, - лишь вопрос времени.

Очевидно, что план кампании 1917 г., проводившейся в обстановке позиционной войны, не обещал русской армии решительной победы, но он предусматривал серьезную боевую активность, что означало высокое напряжение врага - как и в прошлогодней кампании. Ведь для коалиционной войны имело значение именно напряжение Германского блока на всех ТВД, а не «победы» в позиционных боевых действиях.

Современники отмечали, что зимой 1917 г. русская армия достигла пика материального и организационного развития. Начавшееся в 1917 г. ослабление и последующая гибель Русского фронта позволили немцам провоевать во Франции лишний год – перебрасывая свои дивизии и вывозя материальные ресурсы с востока на запад.

Этот факт отметил и исследователь военной статистики подполковник французской армии Лярше, отмечавший что с октября 1917 г. начинается «опорожнение» Русского фронта в пользу Французского [Подполковник Лярше. Некоторые статистические данные войны 1914-1918 гг. // Военный зарубежник. 1934. №12. С. 114]. И он же писал, что свобода действий высшего командования Германии приобрела необходимый размах лишь с началом краха русской армии в 1917 г. – именно он высвободил массу германских войск и позволил противнику в начале 1918 г. сосредоточить четыре пятых своих сил во Франции [Там же. С. 113]. Также специалист отмечает, что Русский фронт притянул к себе большую часть австро-венгерской армии – гораздо больше, чем Итальянский. И весьма вероятно, что если бы Россия в 1917 г. продолжила борьбу с такой же энергией как и в предыдущей кампании, то Австро-Венгрия рухнула в 1917 г., и война была бы сокращена на год [Там же. С. 128].

Кампания 1916 года продемонстрировала кризис германских резервов. Французский генерал Бюа писал: «Конец 1916 года отмечает самый критический момент германской армии, который она никогда еще не переживала не считая окончательного ее кризиса 1918 года. Ее фронт был прорван союзниками в двух местах в июне (в Галиции) и в июле (на Сомме) что ей угрожало падением; в августе наконец Румыния объявляет войну в пользу Антанты и таким образом расстраивает всю оборонительную систему австро-германского укрепления» [Генерал Бюа. Германская армия в период войны 1914-1918. Расцвет и упадок. Маневры по внутренним операционным линиям. Париж-Нанси-Страсбург, 1922. С. 40].

Состояние резервов Германии летом-осенью 1916 г. (на такой же низкой точке резервы были лишь в ноябре 1918 г.) иллюстрирует следующее авторитетное высказывание: «Если бросить беглый взгляд на то, чем располагала германская армия во Франции в этот период, отдаешь отчет той опасности, которой подвергался наш враг, в середине сентября, когда наши усилия на Сомме представляли наибольшее могущество…1 июля (нового стиля – А.О.) с началом Соммского сражения он имел 16 дивизий в резерве (из которых 8 были отдохнувшими), к 1 августа он располагал только 10-ю совершенно изнуренными очень тяжелым боем; 17 сентября в резерве были только 3 или 4 дивизии. К несчастью это было тогда, когда наши операции начали замедляться… Поэтому 12 октября мы находили неприятельский резерв равный 12 дивизиям. Кризис уже миновал» [Там же. С. 43].

На кризис германских резервов в период Брусиловского наступления и битвы на Сомме обратил внимание и германский военный историк Х. Риттер: «К жестоким ударам молота на Сомме присоединилось генеральное наступление русских на фронте от Румынии до Восточного моря. Германия, вся израненная, истекала кровью. Наступил кризис, ставший вопросом жизни…. за отливом всех сколько-нибудь излишних отрядов и отрядиков в австрийскую армию, для первоначального германского фронта, на протяжении почти 1000 километров, в резерве оставалась одна единственная кавалерийская бригада. Наконец, в роли спасителей появились даже турки» [Риттер Х. Критика мировой войны. Пг., 1923. С. 142].

Это говорит о том, что: а) кризис резервов противника в кампании 1917 г. носил бы еще более острый характер, и соответственно б) в случае должного согласования усилий всех союзников при нанесении скоординированных ударов по Германскому блоку у Антанты имелся реальный шанс добиться победы в 1917 году.

Также и по мнению А. А. Брусилова (не знавшего на момент интервью о поправках, которые внесет грядущая революция в эти сроки) война могла окончиться в августе 1917 года [Беседа с генералом Брусиловым // Летопись войны 1914-1916 гг. № 110. С. 1760].

Оперативно-стратегическому планированию Ставки не суждено было сбыться ввиду Февральского переворота 1917 г., положившего начало развалу российской государственности. Вместо мощного весенне-летнего наступления началось разложение русской армии, приведшее ее через год к окончательной гибели.

Подготовка к наступлению была самой тщательной: на 100-км фронте были сосредоточены 52 пехотные и 8 кавалерийских дивизий при 1114 орудиях. Русская артиллерия была грозной силой и в количественном, и в качественном отношениях. Управление артиллерией было централизовано.

Юго-Западный фронт имел более 1000000 человек, около 7000 пулеметов, 2200 бомбометов, 568 минометов, 3500 орудий и 226 самолетов.

Противник - Группа армий Э. фон Бем-Эрмолли (2-я австрийская, Южная германская армии), 7-я австрийская армия и Группа армий А. фон Линзингена - насчитывал свыше 300000 человек, имел более 4000 пулеметов, 2700 орудий, 226 самолетов.

5 русских бронепоездов и 26 бронеавтомобилей противостояли 4-м бронепоездам противника. Классическое превосходство наступающих русских войск над противником 3 к 1 имело бы место, если бы все соединения Юго-Западного фронта обладали примерно равной боеспособностью, но боевые качества большинства русских корпусов и дивизий стремительно приближались к нулю.

Командованию фронта различными способами пришлось поднимать дееспособность своих войск – из офицеров и лучших солдат формировались ударные части, боевые порядки войск насыщались техникой. Впервые за войну расход боеприпасов был не ограничен и на действия артиллерии (как и кавалерии, наименее разложившегося, рода войск) ложился значительный объем выполняемых задач.

18 июня, после 2-дневной артиллерийской подготовки, сровнявшей с землей вражеские окопы, 7-я и 11-я армии пошли в наступление. Под огнем противника оно велось в основном ударными частями, в то время как остальная пехота неохотно двигалась за ними.

Благодаря отличной результативности артиллерийского огня и четким действиям ударных частей в первые дни наступления удалось достигнуть тактического успеха, захватив 2 - 3 линии вражеских окопов и отбив германо-австрийские контратаки с большими потерями для противника. Генерал пехоты Э. Людендорф отмечал факт большого расхода боеприпасов наступающими в Восточной Галиции русскими войсками [Людендорф Э. Мои воспоминания о войне 1914-1918 гг. М. – Мн., 2005. С. 434]. Но затем движение замедлилось: войска начали митинговать, обсуждать боевые приказы. В этой ситуации прорвавшиеся ударные части, оставшись без поддержки основной массы войск, понесли большие потери или погибли.

22. Атака в 1917 году.

Солдат 6-го Финляндского полка, отмечая в воспоминаниях блестящие результаты артиллерийской подготовки, которая смела проволочные заграждения противника, отметил что полк с незначительными потерями ворвался в первую линию германских окопов, а затем с боем захватил вторую и третью линии. Немцы при контратаке потеряли до 200 человек. Но когда финляндцы, потребовали смены, части Гвардейского корпуса отказались их поддержать: дивизионный комитет был против [История Гражданской войны в СССР. Т. 1 М., 1935. С. 140].

В этой ситуации, причем неожиданно для командования, в полосе наступления 8-й армии русские войска добились серьезного успеха. 23 июня наступавший южнее г. Станиславов 16-й армейский корпус, овладев передовыми позициями противника и отразив его контратаки, отвлек на себя внимание. 25 июня севернее г. Станиславов 12-й армейский корпус прорвал оборону противника, разгромив австрийский 26-й армейский корпус и захватил свыше 7000 пленных и 48 орудий.

27 июня войска 8-й армии заняли г. Галич, а на следующий день - г. Калуш. Но, не имея резервов для наращивания успеха, приостановили дальнейшее продвижение.

Общие потери армий фронта 18 июня - 6 июля - до 2000 офицеров и более 56000 солдат [Кавтарадзе А. Г. Указ. соч. С. 115]. Эти потери легли в основном на отборные части, а без них 8-я, 11-я и 7-я и армии в значительной мере утратили боевую устойчивость.

Но и противник попал в критическое положение. Так, генерал-квартирмейстер Восточного фронта М. Гофман отмечал, что если бы не удалось вернуть Калуш, то г. Стрый и нефтяные источники Дрогобыча оказались бы под ударом русских [Гофман М. Война упущенных возможностей. М. - Л., 1925. С. 151]. Э. фон Людендорф также подтверждал факт прорыва русских между Зборовом и Бржезинами, их продвижение до Ломницы и захват Калуша. Генерал специально оговорился о критическом положении командования Восточным фронтом [Людендорф Э. Указ. соч. С. 434].

Противник организовал контрудар.
Из Франции 30 июня отправились на Русский фронт 7 отборных дивизий (включены в состав Бескидского, 23-го резервного и 51-го корпусов).

Э. Людендорф отметил, что командование Восточного фронта было вынуждено ввести в бой на Тарнопольском направлении значительные резервы, в т. ч. дивизии с запада [Там же].

Германский историк Х. Риттер констатировал нежелательность для немцев переброски войск с Французского фронта: «Германское верховное главнокомандование нашло в себе достаточно нервной силы, чтобы с напряженного до крайности французского фронта взять дивизии, предназначавшиеся для того, чтобы окончательно разбить русских» [Риттер Х. Указ. соч. С. 165].

Был создан Злочевский отряд (92,5 тыс. штыков, 2,4 тыс. сабель, 935 орудий, 1173 пулемета) . Отряд должен был ударить по левому флангу 11-й армии - в направлении на Тарнополь.

6 июля противник перешел в контрнаступление, нанося удар вдоль линии железной дороги Львов-Тарнополь. Отряд силами девяти дивизий восточнее Злочева на 20-км фронте прорвал русскую оборону, и части 11-й армии начали отступление. В образовавшийся прорыв устремились войска противника, развивая первоначальный успех.

К концу дня 8 июля 11-я армия отступила к р. Серет, что вынудило и 7-ю армию начать отступление. 9 июля на фронте 7-й, 8-й и 11-й армий Юго-Западного фронта вся группа войск Э. Бем-Ермолли перешла в наступление. Стала отходить и 8-я армия, оставив г.г. Галич и Калуш.

К 14 июля русские войска отошли на р. Збручь. Противника сдерживали лишь кавалерия и отдельные, еще не потерявшие боеспособность пехотные части – в то время как остальные обсуждали в комитетах и на митингах боевые приказы, а чаще всего отказывались их выполнять, устремляясь в тыл [Кавтарадзе А. Г. Июньское наступление. С. 116].

Дальнейшее наступление австро-германцев было приостановлено. Стоит отметить некоторые успехи 7-й армии против частей Бескидского корпуса, а также 8-й армии против 25-го и 27-го германских корпусов. Русские наносили контрудары (19 июля у Гусятина 34-м, 41-м и 22-м армейскими корпусами были опрокинуты и отброшены за р. Збручь германский Бескидский и 25-й австрийский корпуса, а 23 июля 3-й Кавказский армейский корпус опрокинул германский 27-й), но общей картины это уже не меняло.

Следует выделить блестящее поведение русской артиллерии, обеспечившей прорыв и поддерживавшей войска в наступлении, а также кавалерии (особенно в прикрытии отходящей пехоты на втором этапе операции). П. Н. Врангель, командир кавалерийской дивизии, вспоминал как в день фронт откатывался на 20 - 30 км, и войска оставляли массу отставших. Именно конница, маневрируя на стыках армий, вела арьергардные бои [Врангель П. Н. Записки. Ноябрь 1916 г. – ноябрь 1920 г. Т.1. Мн., 2002. С. 54]. Русская пехота еще демонстрировала порывистость и храбрость в атаках, но прежней стойкости у нее уже не было.

Среди командного состава русских войск прежде всего следует отметить генерала от инфантерии Л. Г. Корнилова. Огромна его заслуга в успешных наступательных действиях 8-й армии, в парировании германского контрудара и более-менее организованном отходе на речной рубеж.

А. А. Брусилов вспоминал, что положение на фронте в этот период было тяжелое - пала дисциплина пала, армия разваливалась. Она фактически перестала существовать [Брусилов А. А. Мои воспоминания. М., 1983. С. 239].

В. И. Гурко также отмечал, что проводимое в таких условиях наступление могло завершиться лишь разгромом немногих еще сохранивших боеспособность частей, в то время как основная масса армии была неспособна отразить даже самые робкие вражеские контратаки [Гурко В. И. Война и революция в России. Мемуары командующего Западным фронтом 1914 – 1917. М., 2007. С. 370].

Процесс разложения и демократизации зашел слишком далеко, и виновны в этом прежде всего были политические партии России, ради своих интересов и в угоду моменту разрушавшие армию. Немцы отмечали, что хотя в наступательном порыве русский солдат 1917 г. и был похож на солдата старой армии, а вот его стойкость и дисциплина были уже далеко не те. П. Гинденбург отмечал, что «войска Керенского - это не войска Брусилова» [Гинденбург П. Указ. соч. С. 49]. Э. Людендорф также записал, что «это уже не были прежние русские солдаты». И русская армия была вынуждена отходить, т. к. «ее мозг был одержим недугом революции» [Людендорф Э. Указ. соч. С. 436].

Летнее наступление благотворно сказалось на обстановке на Французском фронте – русская армия в очередной раз притянула силы противника и облегчила положение французов, приходящих в себя после весенних революционных выступлений в собственной армии. Русская армия в последний раз спасала своих союзников. Весенние революционные события как результат «бойни Нивеля» парализовали значительную часть французской армии (бунты и беспорядки произошли в 28 дивизиях).

Пользуясь пассивностью западных союзников России, противник перебросил на восток до 13 германских (из них 11 с Французского фронта) дивизий и 3 австрийских дивизии.

Войска из Франции немцы перебрасывали «скрепя сердце». Э. Людендорф писал, что для июльского контрудара были необходимы резервы с Запада, и на Французском фронте командиры очень неохотно отдавали свои дивизии на восток [Людендорф Э. Указ. соч. С. 432].

Тактически успешное наступление привело к тяжелым оперативно-стратегическим последствиям. Погибли лучшие кадры солдат и офицеров русской армии, что ускорило утрату ей боеспособности.

Т. о., в смысле пользы для союзников Июньское наступление было успешно. Для Русского фронта – последствия отрицательны. Русские войска не решили поставленной задачи, потерпев поражение. Были утрачены завоевания кампании 1916 г. Неудача операции с военной точки зрения во многом объясняется разложением русских войск (прежде всего пехоты), так как и материально-техническое обеспечение операции и подбор командования следует признать удачными.

Австро-германцы понесли большие потери – до 37000 человек пленными [РГВИА. Ф. 2003. Оп. 1. Д. 618. Л. 180], 45000 убитыми и ранеными, 121 орудие, 403 пулемета, 99 минометов. Одна лишь Южная германская армия и лишь 16 – 23 июня потеряла более 12500 человек (5444 немца, 4556 австро-венгров, 2526 турок) [Österreich-Ungarns Letzter Krieg 1914 -1918. Bd.VI. Wien, 1936. S. 258].

Юго-Западный фронт 18 июня - 6 июля потерял до 50000 человек убитыми и ранеными, более 8000 человек пленными и пропавшими без вести [Россия в мировой войне 1914-1918 гг. (в цифрах). М., 1925. С. 32], 257 орудий, 546 пулеметов, 191 миномет, 14 броневиков и 2 бронепоезда. Противник оценил потери лишь русской 8-й армии в 40000 человек .

Одним из политических последствий Июньского наступления стал Июльский кризис. Показательно, что массовая демонстрация на Марсовом поле, организованная съездом Советов, состоялась 18 июня – в первый день наступления. Основные же события июльского выступления произошли 4 - 6 июля, в период подготовки австро-германского контрудара.

Главной заслугой Июньского наступления Юго-Западного фронта было спасение в очередной раз Франции, армия которой была временно небоеспособна из-за революционных беспорядков. Ослабевшая Россия со своей стремительно теряющей боеспособность армией в очередной раз доказала верность союзническому долгу.

Германцам и австрийцам был дан хороший урок, и они были вынуждены держать на Русском фронте крупные силы. Результаты первого этапа Июньского наступления косвенно подтвердили – каким грозным испытанием для противника (вполне вероятно превзошедшим по результатам Брусиловское наступление) могло стать наступление технически окрепшей русской императорской армии образца 1917 года, если бы не государственная катастрофа России.

Недуг революции
Утром 6 июля (здесь и далее - по новому стилю) 1917 года в междуречье рек Серет и Стрыпа немцы перешли в наступление. Ударная группировка генерала Арнольда фон Винклера насчитывала 12 дивизий. На небольшом пятикилометровом участке между Заложцами и Зборовым немцам удалось сосредоточить 92 500 штыков, 2300 сабель, 935 орудий и 1173 пулемета.Главный удар пришелся на неслаженную и полуразложившуюся под влиянием агитаторов 6-ю гренадерскую дивизию. Она была смята и оставила позиции. К вечеру было захвачено около 2900 человек и десятки орудий. Но в отличие от прошлых лет поведение русских солдат имело одну особенность: большая их часть категорически отказалась идти в контратаку и бросила окопы. Только официальное количество дезертиров с 1 по 15 июля составило почти 24 тыс. человек. В воздухе витали признаки крупномасштабной катастрофы. Сам генерал Эрих Людендорф, в руках которого сосредоточилось руководство всеми германскими войсками, констатировал: «Тактический контрудар превратился в крупную операцию. Развал русского фронта все больше распространялся на юг... Восточный фронт перешел в движение, захватывая даже часть Буковины. Русская армия в беспорядке отходила назад - ее мозг был одержим недугом революции… Это были уже не те русские войска».
С фронта шли панические известия, а тыл замер. Уже стали поговаривать о возможности сдачи немцам Минска и Москвы, кое-где намекали, что не за горами немецкие патрули в Петрограде… Новое Брусиловское наступление, которое пресса окрестила «наступлением Керенского», обернулось катастрофой. К 15 июля русские войска были отброшены за Збруч и оставили почти всю Бессарабию. Оргвыводы следовали один из другим: 10 июля был снят главнокомандующий армиями Юго-Западного фронта генерал-лейтенант Алексей Гутор, в 8-й и 11-й армиях в июле сменилось по два командующих, наконец, 19 июля потерял свой пост один из главных творцов наступления, генерал Алексей Брусилов.
Очевидец этих событий генерал Антон Деникин (он тогда командовал войсками Западного фронта) с горечью вспоминал: «Армии в полном беспорядке отступали. Те самые армии, которые год тому назад в победном шествии своем взяли Луцк, Броды, Станиславов, Черновицы… Отступали перед теми самыми австро-германскими армиями, которые год тому назад были разбиты наголову и усеяли беглецами поля Волыни, Галиции, Буковины, оставляя в наших руках сотни тысяч пленных». Этот вопрос волновал всех. Как могла пусть уставшая, но вполне боеспособная армия всего за полгода растерять заработанную веками репутацию?
Без царя во главе
К началу 1917 года ситуация в армии была совсем не такой катастрофической, как утверждали «общественные деятели». Императорская ставка успешно накапливала силы и готовилась к решительной - и последней - кампании 1917 года. Двадцать четвертого января император Николай II утвердил представленный ему доклад, по которому главный удар наносится Юго-Западным фронтом на Львовском направлении со вспомогательными ударами в направлении на Сокаль и Мармарош Сигет. «Кампания 1917 года должна вестись с наивысшим напряжением и с применением всех наличных средств, дабы создать такое положение, при котором решающий успех союзников был бы вне всякого сомнения».
Февральская революция нанесла по русской армии удар колоссальной силы. Все планы наступления были сорваны. Хотя, казалось бы, все должно было быть наоборот. Ведь планы будущей кампании разработаны, войска пополнены, запасы боеприпасов накоплены. Дело оставалось за малым: повести в бой победоносные армии и завершить разгром врага, показав всему миру «преимущества передовой демократии» западного типа перед «прогнившим царским режимом».
Так почему новый Верховный главнокомандующий генерал Михаил Алексеев уже докладывал военному министру Александру Гучкову: «Теперь дело сводится к тому, чтобы с меньшей потерей нашего достоинства перед союзниками или отсрочить принятые обязательства, или совсем уклониться от исполнения их». Процесс распада русской армии был запущен еще за день до свержения императора Николая II, когда 1 марта исполком Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов принял приказ № 1 о создании солдатских комитетов в армии. Он был полностью одобрен и поддержан Временным правительством. Теперь солдатские комитеты и советы различного уровня получили официальный статус.
Мало того, им было приказано взять под свой контроль оружие, не выдавать его офицерам. Пункт приказа, по которому солдаты вне строя ставились в равное положение с офицерами и отменялось почтительное титулование, стал первым ударом по авторитету офицеров. За этим последовали и другие меры, ясно показывавшие солдатам, что власти не доверяют офицерам. С момента распространения приказа № 1 разложение армии приобрело всеобщий характер. Уже к маю 1917-го в армии было создано более 50 000 солдатских комитетов разного уровня, в которых числилось до 300 000 членов. Все это огромное количество людей оказалось оторвано от боевой работы войск и занималось исключительно политикой. Армия стремительно политизировалась. Офицеров повсеместно обвиняли в приверженности старому режиму и контрреволюции. Солдатские массы восприняли революцию и революционную агитацию как вседозволенность, что вызвало не только падение дисциплины, которое стало обычным явлением, но и изменение самого отношения солдата к войне.
Активизировала свою работу в войсках и немецкая разведка; как писал ее начальник полковник Вальтер Николаи, «германская разведка получила возможность проникать в русские ряды и там агитировать за мир между Россией и Германией». Результат: в Пасху, пришедшуюся в 1917 году на 2 апреля, были зафиксированы факты братания на участках 107 дивизий - почти каждой второй дивизии! Не лучше оказалось и положение с офицерским корпусом в целом и генералитетом в частности. Новый военный министр Александр Гучков немедленно начал «улучшать» армию чистками комсостава - якобы надо было убрать костных генералов, открыв дорогу молодым талантам. Только в марте-апреле были смещены все главнокомандующие фронтами, кроме Алексея Брусилова. Действия Гучкова и «демократизация» очень быстро сказались на качестве командного состава. Управляющий делами Временного правительства кадет Владимир Набоков, выслушав в середине апреля 1917 года очередной доклад генерала Алексеева, записал: «Разложение идет колоссальными шагами… Лучшие элементы исчезали, а остались либо жалкая дрянь, либо особенно ловкие люди, умевшие балансировать между двумя крайностями».
«Временное» наступление
Послефевральское руководство армии к наступлению было не готово, а Временному правительству надо было наступать во что бы то ни стало, чтобы «оплатить векселя», выданные признавшей его «демократической Европой». В правительстве вопрос с Гучковым был решен быстро, его место 5 мая занял самый известный оратор-популист Временного правительства Александр Керенский. Уже через неделю, 12 мая, он выпустил приказ, призвав армию наступать: набор громких фраз, не имеювших под собой никакого смысла.
Реальное состояние армии ничего не значило. За день до этого он подписал «Декларацию прав солдата», ставшую окончательным приговором армии. За солдатами было закреплено право свободно высказывать свои политические, религиозные и социальные взгляды, быть членом любой политической партии, также в ней объявлялись запрет на цензуру печатных изданий, ношение вне службы гражданской одежды и т. д. и т. п. Из командующих фронтами лояльность проявлял только Алексей Брусилов, бывший генерал-адъютант императора неожиданно заявил, что он всегда был сторонником демократии и революции. Двадцать второго мая всегда готовый наступать Брусилов, не имевший высшего военного образования и прослуживший почти четверть века в «лошадиной академии» (офицерской кавалерийской школе), получил пост Верховного главнокомандующего. «Оппортунизмом с уклоном в сторону искательства перед революционной демократией» назвал его поведение Антон Деникин.

К наступлению все было готово, но только на бумаге. Действительно, если учитывать только сухие цифры - количество дивизий, пушек, пулеметов, запасы боеприпасов, наличие карт и т. д. Другое дело, что создание всевозможных ударных батальонов, женских частей и национальных формирований не могло заменить утраченную дисциплину. Первым днем наступления стало 16 июня. Главный удар наносил Юго-Западный фронт генерала Алексея Гутора, где 11-я армия генерала Ивана Эрдели наступала на Злочев, 7-я армия генерала Владимира Селивачева - на Бржезаны, 8-я армия генерала Лавра Корнилова - на Галич. По большому счету какие-либо цели не имели никакого значения, всем - Ставке, штабам, правительству - нужен был просто успех.
И он на первом этапе действительно был: хотя армия была обречена, у нее еще оставался некий потенциал - ударники, шедшие на острие атак и увлекавшие за собой остальную массу солдат, а также работа артиллеристов, которые мощнейшим артиллерийским огнем смели вражеские позиции. Ударные части генерала Корнилова прорвали оборону противника и устремились вперед. В плен было захвачено 7000 человек и 48 орудий. Но корниловцы не получили никакой помощи от других войск, которые все время митинговали. Газеты в восторженных статьях многократно преувеличивали успехи. Они уже назвали наступление именем Керенского. Но ударников и боеспособных частей было слишком мало. Солдаты уставали, а сменить их было некому. Наступление выдыхалось. Если солдаты полуразложившихся от революционной пропаганды частей в начале еще некоторое время пылали революционным энтузиазмом, то теперь этот энтузиазм стал стремительно выдыхаться. Солдаты на митингах уже начали возражать самому Керенскому; его речи уже не зажигали так, как прежде. Армия митинговала; то тут, то там стали звучать лозунги «Долой войну!». Окончательно запутавшаяся в политической ситуации ставка бездействовала. К концу июня организованное генералом Брусиловым «наступление Керенского» окончательно выдохлось. Но пока это была всего лишь неудача, главный позор был впереди. До 6 июля оставалось всего несколько дней…Другие материалы свежего номера еженедельника «Звезда» вы можете прочитать,