Деятельность Петра I на международной арене являлась логическим продолжением и развитием русских внешнеполитических приоритетов начиная с политики Ивана III и присоединения к Москве Великого Новгорода. В то же время она придала этой политике не только новую динамику, но и новое качество.

К моменту прихода Петра к власти Россия была огромной сухопутной державой, зажатой на евразийском континенте и лишенной выходов к морям. Без выхода к морям нет торговли, нет процветания, нет выхода к мировым транспортным коммуникациям - Петр это прекрасно понимал.

Исходя из объективного географического положения страны у Петра было два пути: на Балтику и к Черному и Азовскому морям. Выход к Балтийскому морю преграждала Швеция, в то время одна из сильнейших европейских держав. Потеря Россией Балтийского побережья была самой тяжелой утратой XVII в. и времен Смуты. По Столбовскому мирному договору 1617 г. Швеция забрала исконно русские земли. Особенное политическое и экономическое значение имела потеря небольшого участка русской территории, прилегающего к Финскому заливу. Его геополитическое значение совершенно точно определил после подписания договора шведский король Густав II Адольф: «У России отнято море, и, Бог даст, теперь русским трудно будет перепрыгнуть через этот ручеек».

На пути к Черному и Азовскому морям стояла могущественная Османская империя. Черное море через проливы Босфор и Дарданеллы вело в Средиземное море, которое открывало путь уже в любую часть Мирового океана. Ко времени вступления Петра на престол между Россией и Турцией существовал непрочный мир, постоянно прерываемый опустошительными набегами на Русь вассалов турецкого султана - крымских татар.

Русское государство не имело возможности прокладывать путь на Балтику и к теплым морям одновременно. Поэтому в качестве первого шага была выбрана Турция, поскольку русскому правительству она представлялась более слабым, чем Швеция, противником. В пользу этого говорило еще два обстоятельства: благоприятный внешнеполитический фон, так как между Россией Польшей, Австрией и Венецией существовал военный союз, направленный против Турции, и то обстоятельство, что к концу XVII в. граница России с кочевой степью была закрыта непрерывной полосой крепостей, частоколов и засек. Эти укрепления, построенные для защиты от разорительных набегов кочевников, стали для Петра опорной базой движения к Черному морю.

Первую «пробу сил» Петр осуществил в 1695 г., известную как первый Азовский поход. В качестве объекта атаки была выбрана турецкая крепость на Азове, закрывавшая выход в море из русской реки Дон. Русские не смогли взять крепость, потому что ее гарнизон постоянно получал помощь с моря. Первый и важнейший урок, который извлек царь из неудачного похода, урок для России на все века: хочешь быть сильным и независимым - надо иметь собственный флот.

Первая неудача не сломила волю Петра. Не случайно выдающийся русский историк С. М. Соловьев считал, что именно с неудачи первого Азовского похода и «начинается царствование Петра Великого». Уже зимой 1695 г. в селе Преображенском и на верфи, построенной в Воронеже, началось строительство военных и транспортных судов. Веспою 1696 г. па воду были спущены два 36-пушечпых корабля - «Апостол Петр» и «Апостол Павел», 23 галеры и 4 брандера.

Начался второй Азовский поход. Теперь уже русский флот смог закрыть устье Дона и прервать всякое снабжение крепости. 18 июля 1696 г. после шестичасового боя турецкий гарнизон сдался на милость победителя. Это была первая крупная победа Петра. Был уничтожен один из самых беспокойных и постоянных очагов вторжения на российскую территорию. 20 октября 1696 г. произошло еще одно не менее знаменательное событие. Боярская дума приняла «Статьи удобные, которые принадлежат к взятию крепости или фортецыи от турок Азова». По сути это была первая программа строительства русского военного флота. Сначала было принято решение построить 52 корабля, потом программу расширили до 77 судов.

После того как Россия сделала свой первый шаг к Черному морю, внешнеполитический фон для России в ее борьбе с Турцией изменился в неблагоприятном направлении. К этому времени союзники России по Священной лиге уже достигли своих целей - потеснили Турцию на Дунае и Балканах и стали сворачивать активные военные действия. Россия оставалась с Турцией один на один, что пока ей было не под силу. А участвовать в войне с Турцией за русские интересы никто в Европе не собирался.

В такой ситуации из России в Европу в марте 1697 г. отправляется Великое посольство, чтобы вдохнуть новую жизнь в Священную лигу, подтвердить антитурецкий союз европейских стран и России и, как следствие, активизировать военные действия против Османской империи. Но была еще одна, может быть, самая главная цель: грандиозные задачи, вставшие перед страной, востребовали новую элиту, способную мыслить другими историческими горизонтами.

В Европе Петр учился не только корабельному делу, но и впервые узнал, что есть «европейский политик»: когда монархи и дипломаты говорят одно - и делают другое, называют другом и братом - и легко забывают о взятых на себя обязательствах. Этот первый опыт Петра сильно удивил. Впрочем, царь быстро усвоил суть той западной практики, с которой России придется сталкиваться всю последующую историю вплоть до наших дней.

Склонить европейские страны на продолжение войны с Турцией Петру не удалось. В Испании умирает бездетный король Карл II Габсбург, и в Европе Англия с Францией начинают войну за контроль над огромной испанской империей. Эта война продолжалась с 1700 по 1713 г.

Находясь в Европе в составе Великого посольства, Петр четко осознал расстановку политических сил в связи с начавшейся войной за испанское наследство, и в частности то, что Австрия, перетянутая Францией на свою сторону, не будет союзницей России в борьбе с Турцией. Значит, попытка выхода к теплым морям на время откладывалась, и Петр стал искать союзников для борьбы со Швецией, дабы вернуть России ее северо-западные земли. Время для решения этой задачи было выбрано очень удачно, поскольку две ведущие на тот момент мировые державы Англия и Франция не могли сосредоточиться на балтийском направлении из-за войны за «испанское наследство», да и к тому же они не видели в лице России угрозу в качестве серьезного внешнеполитического игрока. Очень кстати для Петра Дания и Польша предложили России вступить в тайный союз, направленный против Швеции, и таким образом к концу 1699 г. новые союзники были готовы к активным действиям. Оставалось последнее, но очень важное для России обстоятельство. Она не могла вести войну на два фронта, ей требовался мир с Турцией.

Русское посольство иод руководством главы Посольского приказа думного дьяка Емельяна Украинцева отправилось в Стамбул. В итоге в июле 1700 г. был подписан мир с Турцией, но которому Азов был признан русским владением и отменены ежегодные платежи крымскому хану. Россия отказывалась от своего первоначального требования - права хождения русских судов но Черному морю. На тот момент это была дипломатическая победа. Не случайно царь писал своему послу: «Только конечно учини мир: зело, зело нужно!»

9 августа 1700 г. начинается Северная война - борьба России за возвращение исконно русских земель и выход к Балтийскому морю. Начало кампании складывается для России неудачно. Дания, не согласовав свои планы с союзниками, начинает военные действия в одиночку. В результате шведская армия во главе с новым молодым шведским королем Карлом XII вынуждает датчан уже в августе 1700 г. капитулировать, и Россия лишается союзника. В этих условия первоочередной целью Петра был захват Нотебурга (русского острова-крепости в устье Невы - Орешка) и Нарвы (Ругодива). Петр хорошо читал геополитическую карту Европы: контроль над Нарвой позволял русским выйти к Ревелю, Дерпту и Пернау. Первое столкновение России со Швецией оказывается печальным. Шведская армия громит под Нарвой русскую армию.

Однако Карл не стал добивать Россию, оставшуюся фактически без армии, а пошел воевать с другим своим противником - польским королем Августом. Россия получила так необходимую ей передышку.

Поражение как всегда только закалило Петра и умножило его решимость бороться до конца. На Урале начинается строительство металлургических и оружейных заводов - будущего станового хребта Великой Российской державы. Для пушек нужен был не только чугун, но и медь. В час испытаний православная вера воплотилась в русском оружии: Петр рассылает по стране повеление со всех «знатных городов и монастырей» собрать часть колоколов. К маю 1701 г. в Москве их скопилось огромное количество, около 90 тыс. пудов. И никто в стране, включая Православную церковь, не посчитал себя ограбленным или оскорбленным. Русская армия получила мощную артиллерию, и это сразу сказалось на результатах войны.

Россия использовала данную ей Карлом передышку сполна, и уже в августе 1702 г. русские вытеснили шведов с Ладожского озера. После этого была организована осада Нотебурга, которой руководил сам Петр. Двенадцатидневная осада закончилась капитуляцией шведского гарнизона. С тех пор Нотебург стал именоваться Шлиссербург, т.е. ключ-город. В апреле следующего 1703 г. русским войскам сдалась крепость Ниешанц в устье Охты, впадающей в Неву. Новую крепость было решено основать ближе к морю. Так 16 мая 1703 г. была заложена Петропавловская крепость, положившая начало Санкт-Петербургу.

Пришло время реванша за поражение под Нарвой. В 1704 г. окрепшая в боях русская армия взяла Нарву. Осада была организована по всем правилам инженерного искусства, а русские пушки оказались более дальнобойными, чем шведские. В итоге к концу 1704 г. русские войска овладели практически всей Лифляндией и Эстляндией. В руках шведов остались лишь три крупных города: Рига, Ревель и Пернау. Все побережье Невы было также в руках России.

В этот период основные европейские державы Англия и Франция еще не очень внимательно следят за тем, что происходит на северо-востоке Европы. В европейских дворах с восторгом говорят о шведском короле - новом Александре Македонском, «который при необходимости легко вернет московитов» в их медвежьи углы и возьмет Москву. В Европе не оценили юмора Петра, который на разговоры о скором завоевании шведами Москвы отвечал: «Мой брат Карл хочет быть Александром, но не найдет во мне Дария».

Тем временем Карл XII в 1703 г. одерживает блестящую победу над союзником Петра польским королем Августом II в Клишовской битве и занимает Варшаву и Краков. Возникает опасность сепаратного мира Швеции с Августом, что позволило бы Карлу сосредоточить все свои силы против России. К счастью, этого не произошло, поскольку большая часть польского войска осталась верной Августу, и в августе 1704 г. между Польшей и Россией был заключен Нарвский договор, сорвавший планы Карла.

С этого времени и до 1708 г. в противостоянии России и Швеции наблюдается относительное затишье, возникают предпосылки заключения мира на выгодных для России условиях. Но мирным планам России не суждено было сбыться. Причина в изменившейся геополитической ситуации в Европе. В войне за испанское наследство в период с 1704 по 1707 г. Англия получает решительное преимущество и Франции предлагается мир на очень невыгодных для нее условиях. Для продолжения борьбы Франции необходим мощный союзник. Единственная на тот момент «свободная» европейская сила - это Швеция. Франции надо сделать все возможное, чтобы Швеция стала ее союзником, Англии - все, чтобы этого не произошло. Для этого лучше всего направить Карла воевать с Россией, и тогда он не сможет помочь Франции. Как верно замечает современный российский исследователь, «Волей - неволей Карл XII становится той “невестой”, чьей руки начали добиваться все видные “женихи” того времени» .

К этому времени Петр уже очень хорошо разбирался в хитросплетениях «европейской политики», он понимал, что ключи от мира со Швецией лежат в Лондоне. Поэтому в Англию отправляется один из лучших российских дипломатов того времени - Андрей Артамонович Матвеев. Все попытки России, даже готовность вступить в союз с Англией против Франции ни к чему не приводят. Англия сделала ставку на войну Швеции с Россией. Для нее лучший сценарий - ослабление двух стран. Поэтому на переговорах английские дипломаты просто тянут время, дожидаясь похода Карла XII на Россию. Петр точно оценивает содержание переговоров в Лондоне: «рассказы и стыд».

Таким образом, двери для шведского вторжения в Россию были открыты. В феврале 1708 г. шведская армия переходит Вислу. Особенность нового этапа войны в том, что Швеция ставит задачу полного разгрома России, а не просто возврата отвоеванных Петром земель. Карл XII планирует нанести два удара: через Украину на Москву и из Финляндии по Петербургу, намереваясь последний просто срыть. Однако теперь перед Швецией была уже другая Россия, отличающаяся от потерпевшей поражение под Нарвой в 1700 г.

Попытка шведов с помощью 13-тысячного десанта на 22 кораблях взять Петербург окончилась их полным поражением и бегством. 28 сентября 1708 г. шведы получили еще один очень чувствительный удар: в битве при Лесной был разгромлен корпус генерала Левенгаупта. «Мать Полтавской баталии» - так назвал позднее Петр битву у Лесной. Попытка Карла пробиться к Москве также не увенчалась успехом: два поражения отбили у шведов охоту идти на Москву. Тогда Карл повернул на Украину, считая, что именно здесь решится судьба всей кампании.

Такая уверенность шведского короля возникла не на пустом месте. К этому времени вокруг Украины уже целое столетие шла сложная геополитическая игра. Франция рассматривала Украину как буфер между Россией и Европой. Ко времени Петра французский двор обещал украинскому гетману И. С. Мазепе самую широкую автономию в составе Польши, дабы вывести Украину из-под влияния России и прервать интеграционные процессы, которые начались с деятельности Б. Хмельницкого и присоединения в 1654 г. Левобережной Украины к России. При этом сам Петр никогда не вычеркивал из своих внешнеполитических планов задачу довести до конца дело своего отца царя Алексея Михайловича и присоединить к России Правобережную Украину.

Украинский гетман Мазепа пользовался большим доверием русского царя и некоторое время старался сидеть на двух стульях; внешне высказывая преданность Петру, вел в течение нескольких лет тайные переговоры с французским ставленником на польский престол Лещинским и со шведским королем. Но как только начался новый этап русско-шведского противостояния, Мазепа открыто присоединился к Карлу. Кроме вооруженной поддержки, он обещал шведам лояльность украинского народа и обеспечение продовольствием и оружием.

В результате просчитались и шведский король, и изменник. Украинский народ решительно поднялся на борьбу со шведами, участвуя в боевых действиях вместе с русскими войсками и развернув мощное партизанское движение. Как сообщал А. Д. Меншикову его адъютант, от украинцев «худого ничево нет, служат верно, а шведам продавать ничего не возят, а но лесам, собрася компаниями, ходят и шведов зело много бьют, и в лесах дороги зарубают». Шведы и те малочисленные сторонники Мазепы, которые встали под шведские знамена, не ожидали такого приема, в ожесточении они сжигали украинские села и города, убивали мирных жителей и угоняли их в плен.

27 июня 1709 г. произошло решающее сражение двух армий - знаменитая Полтавская битва. Разгром шведской армии был быстрым и полным. К ногам победителей было брошено 127 шведских знамен и штандартов. Карл XII и Мазепа бежали в Турцию. В Северной войне наступил решающий перелом.

Впечатление, произведенное на Европу этим сражением, сравнимо было со взрывом бомбы. Сама мысль о том, что Карл может потерпеть поражение, казалась европейцам абсурдом. Когда слухи о сражении докатились до Европы, газеты но привычке стали прославлять очередную победу Северного Льва над Русским Медведем. Новую геополитическую ситуацию, возникшую после полтавской виктории, точно обозначил советник Людовика XIV герцог Сен-Симон, который писал: «1709 год принес полное изменение положения на севере, упадок, если не сказать уничтожение, Швеции, которая так часто приводила в трепет весь север и необычное возвышение другой державы, доселе известной лишь по названию и никогда не влиявшей на другие страны, за исключением ближайших соседей». Европейские монархии признают: Россия превращается в великую европейскую державу.

После Полтавы цели внешней политики России на Балтике еще не были окончательно решены. Между тем превращение России в серьезный центр силы все сильнее беспокоит Англию, которая по итогам войны за испанское наследство становится морской державой, не имеющей соперника. Поэтому Англии необходимо было втянуть Россию еще в одно противостояние, открыть ей «второй фронт». Руку к этому приложили также Франция и Австрия, ведь никто не хотел видеть Россию сильной. В этот момент на роль врага России как нельзя лучше подходила Турция, которая была не прочь взять реванш за поражение в годы Азовских походов. Турция объявила войну России в 1711 г. Как писал академик Е. Тарле: «Турецкая война 1711 года нешуточным бременем легла на Россию. Она очень задержала кораблестроение, и действия на Балтийском море русского флота» .

Эту войну с Турцией, которая осталась в истории как Прутский поход, Россия проиграла. Не лишним будет напомнить, что в самый критический момент этой кампании, когда русские войска находились в полном окружении, Петр заготовил указ Сенату: в случае его пленения не считать его государем и не выполнять сто распоряжений из плена. Этим царь показал великий пример государственной воли и служения стране. К счастью, турки согласились на переговоры. Был заключен мир. Россия отделалась относительно легко - туркам вернули Азов и были срыты укрепления у Таганрога. После этого поражения от турок главной внешнеполитической задачей Петра становится сохранение мира с Турцией и максимально быстрое завершение войны со Швецией.

Летом 1714 г. русский флот разгромил шведский флот у мыса Гангут - весомый аргумент для заключения мира со Швецией на условиях признания русских завоеваний на Балтике. Тут в игру опять вмешивается Англия. Если в 1708 г. она отказывалась помочь России заключить мир со Швецией, то теперь она «соглашается» на роль посредника, поскольку теперь задача Англии не дать России окончательно разгромить Швецию. «Угроза самому существованию Швеции, слухи о могущественном русском флоте, готовом высадить у Стокгольма крупные силы, - все это очень занимало умы в Англии», - так характеризует академик Е. Тарле международную атмосферу этого времени.

Период с 1714 г. был особенно трудным для России. Как это всегда бывало в нашей истории, в моменты наибольших успехов России Европа начинает объединяться. На Россию начинают оказывать давление Австрия и Польша, чтобы она заключила мир со Швецией на неприемлемых для себя условиях. Россия оказывается в полной изоляции. «Проклятые обманщики», - так выразился Петр, оценивая то, что происходило в политическом мире Европы весною 1720 г.

Однако Петр не собирался жертвовать интересами России под внешним давлением. «Неполезного мира не учиним», - ответил царь противникам России и начал весной 1720 г. очередную кампанию против Швеции. При этом полным ходом идет строительство русского военного флота. Показательно, что если в 1713 г. в его составе было 17 линейных кораблей (часть из которых была куплена за границей), то в 1719 г. - уже 28, причем все новые корабли были построены в России. В ответ на давление всех ведущих европейских держав, русский флот 27 июля 1720 г. на виду британской эскадры одерживает блестящую победу над шведами при Грен- гаме, захватив 4 фрегата, 104 пушки, 407 пленных.

После такого аргумента в апреле 1721 г. в финском городе Ништадте возобновляются мирные переговоры между Россией и Швецией, и 30 августа 1721 г. заключается долгожданный Ништадский мир. 22 октября на торжествах по случаю мира Петр произнес речь, в которой говорил о необходимости продолжать преобразования, «дабы народ чрез то облегчение иметь мог». Сенат торжественно преподнес Петру титул «Император Всероссийский», приставку к имени «Великий» и звание «Отец Отечества», но тот принял только новый титул императора (в числе прочего это означало, что Россия стала именоваться империей). Россия приобрела порты в Балтийском море, Рига и Таллин стали стоянками русских кораблей. Россия стала морской державой, получила мощный импульс для развития своей экономики и международной торговли, превратилась в один из центров силы европейской политики.

Таким образом, внешняя политика Петра I была реализацией задач внутреннего развития русского государства в новых исторических условиях.

• Стариков Н. Геополитика. Как это делается. СПб., 2014. С. 42.
• Тарле Е. Русский флот и внешняя политика Петра I. СПб., 1994. С. 11.

Внутренняя и внешняя политика преемников Петра I (1725 - 1762 гг.)

После смерти Петра I Россия погрузилась в период так называемых «дворцовых переворотов», в этот период престол России занимали шесть монархов, причём срок пребывания большинства из них не превышал и трёх лет.

Не обладая достаточной смелостью для того, чтобы по примеру Петра единолично принимать решения, связанные с ведением внутренней политики, его приемниками создается ряд учреждений которые помогают им в этом.

Так при правлении Екатерины был создан Тайный Верховный Совет, члены которого имели влияние на ход государственных дел. Анна Иоанновна учредила Кабинет Министров, который контролировал сферы общественной жизни, а также Канцелярию тайных дел - орган, который занимался расследованием политических преступлений.

В этот период значительно укрепляло свои позиции дворянство. В знак благодарности за поддержку в осуществлении дворцовых переворотов, правители боготворили дворянские рода, которые отстаивали их кандидатуры денежными вознаграждениями и вольностями.

При Елизавете Петровне в Российскую монархию входит фаворитизм. Императрица щедро вознаграждала своих фаворитов не только привилегиями, но и дворянскими титулами. Естественно укрепление дворянства как высшего сословия повлекло за собой ужесточение политики касаемо крепостных крестьян.

Помещикам разрешалось отправлять своих крестьян на каторгу и увеличивать по своему усмотрению налоги. Число людей, которые были порабощены крепостной зависимостью, в этот период неуклонно возрастало.

Мануфактуры практически перестали существовать, так как банально для их полноценной деятельности не хватало свободной рабочей силы.

Екатерина I (1725-1727)

Для поддержки императрицы был образован новый высший орган управления страной -- Верховный тайный совет, куда вошли семь соратников покойного царя во главе с Меншиковым.

Была сокращена подушная подать, наложен запрет на использование армейских частей для получения недоимок по налогам, дворянам была облегчена служба, обсуждался вопрос о сокращении расходов на армию и флот. Из-за личных амбиций Меншикова Россия вмешалась в конфликт по поводу Курляндии. Неосторожная политика на юге чуть не привела к войне с Турцией.

В первые месяцы правления царя-мальчика Меншиков стал фактически единоличным регентом, перевез царя в свой дворец, обручил свою дочь с Петром II, ее имя стали упоминать в церквах наряду с именами царственных особ.

Петр II вскоре объявил, что больше не нуждается в помощниках и будет сам руководить страной. Он переехал из Петр II дома Меншикова в Петергоф, объявил о своем намерении жениться на сестре Ивана Долгорукого Екатерине. Все чаще преобразования Петра I подвергались осмеянию.

Петр II объявил о прекращении кораблестроения на Балтике. При новом правительстве, возглавляемом Долгорукими и Остерманом, были предприняты шаги по оздоровлению подорванной экономики: отменены некоторые монополии, в том числе на продажу соли. Россия стремилась не втягиваться в военные конфликты. Мир способствовал возрождению народного хозяйства. Однако за несколько дней до свадьбы 14-летний император простудился и вскоре скончался.

Анна Иоанновна (1730--1740)

Императрица не имела права объявлять войну и заключать мир, отягощать подданных новыми налогами, представлять к воинским званиям выше звания полковника. Гвардия и другие армейские части переходили в ведение Верховного тайного совета. Без суда правительница не смела отнимать у дворян имения и имущество и по своей воле предоставлять им вотчины и земли, населенные крестьянами. Анну Иоанновну обязывали не возвышать в придворные чины дворян без ведома Совета. Кроме того, верховники желали поставить бюджет страны под свой контроль.

Анна Иоанновна уничтожила Верховный тайный совет. Вместо него появился Кабинет в составе трех человек. Была воссоздана и Тайная канцелярия. Правой рукой Анны Иоанновны стал её фаворит Эрнст Иоганн Бирон.

Для упрочения своего положения Анна Иоанновна провела ряд мероприятий. Срок службы дворян был установлен в 25 лет. Был отменен закон о единонаследии, теперь имения можно было дробить между сыновьями; поместья были окончательно уравнены с вотчинами и должны были именоваться имение -- вотчина. Был создан Кадетский корпус, откуда дворянские дети выходили сразу офицера-ми и не должны были, тянуть солдатскую лямку. Все это примирило дворянское сословие с властью. Расширилась сфера крепостного труда в экономике.

В середине 1730-х гг., стремясь удовлетворить амбиции Анны Иоанновны, ее фаворита и ближайшего окружения, Россия ввязалась в войны с Польшей и Турцией,

В конце ноября 1741 г. произошел очередной дворцовый переворот, приведший к власти младшую дочь Петра I -- Елизавету.

Елизавета Петровна (1741-1761)

Свое царствование Елизавета Петровна начала с небольшого сокращения подушной подати. Вместе с тем крепостные крестьяне не были допущены к присяге новой императрице. За них присягу давали господа. Это четко указывало на внутриполитическую ориентацию нового правительства. Елизавета объявила о ликвидации Кабинета и учреждении императорского Совета, а также об отмене смертной казни в России. И действительно, в течение своего царствования она не подписала ни одного смертного приговора.

Сенат снова стал Правительствующим (главным после императрицы) органом власти в стране, он был пополнен русскими вельможами. Елизавета Петровна восстановила некоторые петровские коллегии и Главный магистрат. Елизавета поощряла строительство новых кораблей на Балтике, восстановила количественный состав русской армии. Частично сократился правительственный аппарат, был усилен принцип единоначалия, восстановлен в прежнем объеме прокурорский надзор.

Среди прочих дворянских привилегий и льгот появилась передача казенных заводов (в частности, уральских) дворянам. Была введена монополия дворян на винокурение,

Усилиями елизаветинских сподвижников были проведены отменены внутренние таможни. Был ликвидирован внутренний аппарат таможен, где процветала коррупция.

К середине XVIII в. Возникли десятки новых металлургических заводов, росло число суконных, парусно-полотняных, бумажных и текстильных мануфактур. Шел процесс формирования национальной буржуазии.

Крепостнический труд оставался основой крупного производства. Активно развивалась внешняя торговля. Внутренняя торговля продвигалась вперед усилиями купцов и крестьянства. Пробивал себе дорогу принцип свободной конкуренции.

Лютеранские храмы были превращены в право-славные церкви, начались суровые репрессии против старообрядцев, бородачей вновь стали облагать налогом. Дважды Елизавета своими указами объявляла о высылке из империи евреев, не принявших христианства.

В 1756 г. Россия вступила в Семилетнюю войну с Пруссией, которая укрепила международный авторитет России, возвысила воинскую славу русского солдата. В ходе этой войны засияли новые военные таланты.

Петр III (1761-1762)

За те несколько месяцев, что Петр III пребывал у власти, он совершил немало трагических ошибок, которые привели его к гибели. Вместе с тем Петр III осуществил несколько важных государственных реформ, продвинувших вперед российскую цивилизацию.

Был подготовлен указ об уничтожении Тайной канцелярии. Тем самым император был готов нанести удар по одной из самых страшных средневековых розыскных систем в Европе. Еще один указ Петра III лишил промышленников права покупать крепостных крестьян к мануфактурам. Был введен запрет на притеснение старообрядцев. Петр III провозгласил принцип веротерпимости в России. Его правительство подготовило проект о секуляризации (передаче в руки государства) церковных земель. Это означало, что церковники больше не смели устанавливать собственные порядки в их владениях. При Петре III этом императоре был создан императорский совет.

Петр III ставил своей целью содействие развитию городского сословия в западном духе. Он желал привлечь в Россию западных предпринимателей и вообще построить жизнь в стране на европейский манер.

В 1762 был проведён Манифест о вольности дворянства, по которому дворянство освобождалось от обязательной 25-летней службы.

Внешняя политика. Ученики и преемники Петра Великого

I. Осложнения в Персии и в Крыму – Угроза европейской войны. – Австрийский союз – Партия русская и немцы. – Престолонаследие Австрии и Польши. – Лживые переговоры с Францией. – Проекты соглашения с Пруссией и Австрией. – Попытки саксонского двора. – Матримониальный план Августа II. – Девица Огинская. – Окончательное соглашение. – Участь Польши. – II. Двойное избрание Станислава и Августа III. – Война за престолонаследие Польши. – Взятие Данцига. – Французские пленники в России. – Попытки французской дипломатии в С.-Петербурге. – Бернардони. – Польская конфедерация и ее посланник в Париже. – Озаровский. – «Варвары» на Рейне. – Мир – III. Война с Турцией. – Происхождение восточного вопроса. – Исторические толкования. – «Система Петра Великого». – Ученики великого мужа в Константинополе. – Неплюев и Вишняков. – Они требуют войны. – Сопротивление Остермана. – Начало враждебных действий в Крыму. – Неудачный поход Миниха. – Разрыв с Портой. – Бездействие Австрии. – Критическое положение. – Дорогой успех под Очаковым. – Россия и Австрия намереваются заключить договор. – Немировский конгресс. – Прекращение переговоров. – Новые неудачи. – Посредничество Франции – Вильнёв. – Победа Миниха под Ставучанами. – Слишком поздно! – Капитуляция Австрии. – Она принуждает Россию заключить невыгодный мир. – IV. Избегнутый разрыв со Швецией. – Партия русская и французская в Стокгольме. – Женское влияние. – «Колпаки» и «шляпы». – Планы союза между Швецией и Турцией. – Бестужев и Сен-Северин. – Убийство Сен-Клера. – Возбуждение общественного мнения в Швеции. – Торжество русской дипломатии. – V. Ее успех в Польше. – Образование русской партии. – Благоприятное для России разрешение курляндского вопроса. – Новый проект конфедерации, поощряемый Пруссией. – Смерть Карла VI. – Опасность новых осложнений. – Ла Шетарди в Петербурге. – VI. Общий обзор – Политика укрепления внутреннего и внешнего. – Присоединение Малороссии. – Умиротворение, достигнутое на берегах Урала. – Сношение с Китаем. – Национальное стремление к распространению и политике немцев.

Анна застала внешнюю политику при благоприятных условиях, за исключением Персии. Австрийский двор сожалел о Петре II, но изъявил свое согласие поддерживать только что заключенный союз. Король Пруссии выразил живейшую радость при известии о восстановлении самодержавия, осушил громадный кубок вина за здоровье императрицы и сказал: «Теперь меня не беспокоит Польша в курляндских делах». Даже в Версале высказали надежду, что новая государыня окажется более «беспристрастной», чем ее предшественник.

В Персии дела принимали плохой оборот. Тахмасиб, законный шах, взял верх над Эшрефом, узурпатором, с которым Россия заключила договор, а затем был разбит турками под Эриванью. Двойная неудача! Главной задачей России было преградить Турции доступ к Каспийскому морю. Пришлось войти в соглашение с Тахмасибом, обещая возвратить Персии завоевания Петра Великого. Но в 1732 г., заключив в свою очередь мир с Турцией, Тахмасиб был низвергнут Кули-ханом. Крымский хан Каплан-Гирей, как вассал Порты, перешел тогда в наступление и, овладев Кабардой, посягнул на русские владения. Таким образом зарождалась угроза, возникал конфликт, с которым затруднительно было бы бороться, ввиду обязательств взятых на себя в европейской политике. С минуты на минуту Австрия могла потребовать против новых врагов, кроме турок, помощи обещанного тридцатитысячного корпуса, и пришлось бы уплатить выкуп на новое величие, которому еще не соответствовали силы страны.

В апреле 1730 г. была уже первая тревога. Отказавшись идти навстречу требованиям, предъявленным Испанией и ее союзниками, согласно Севильскому договору, венский двор обратился к Петербургскому. «Конечно мы исполним свои обязательства», отвечал Ягужинский графу Вратиславу; но не успел тот выйти, как он разразился смехом: «Неужели нас за дураков считают». Такова была политика русской партии: «Сидеть себе спокойно дома и глумиться надо всем на свете». Но у Остермана была иная политика, и вскоре вся Европа заговорила о тридцати тысячах новых «варваров», ожидаемых на берегах Рейна. И в Вене не преминули воспользоваться таким пугалом. В июне на Маньяна было возложено поручение сделать вице-канцлеру серьезные представления. Если известие подтвердится, Франция не может «скрыть свое неудовольствие». Остерман молча выслушал французского дипломата; но последний заметил, что он «переменился в лице, как человек сильно взволнованный и охваченный чувством либо внутреннего гнева, либо чересчур глубокого потрясения. То был очевидно гнев. И подтверждением этого послужил ответ Маньяну на свою речь: «Сомневаюсь, чтобы вы получили подобные приказания, или достаточно их обдумали, прежде чем исполнить». Вскоре за тем Вейбах, аккредитованный Россией у польского сейма, обнародовал решение своего правительства испросить пропуск для тридцатитысячной армии, между тем как Бирон получил из Вены титул графа Германской Империи, портрет и двести тысяч талеров, на которые купил поместье Вартенберг в Силезии.

Во Франции и Исландии заговорили о продажности временщика. Мне кажется, что в данном случае он заставил заплатить себе за услуги, им вовсе не оказанные. Без его вмешательства Остерман решился – чему достаточным доказательством служит его поведение с Маньяном – исполнить обязательства, нарушение которых некоторым образом выбрасывало бы Россию за черту Европы и окончательно погубило бы будущность ее политики. Дело шло не только о системе вмешательства в дела Западной Европы, введенной Петром Великим. Тревога севильских союзников на этот раз оказалась напрасной; император смягчился вследствие признания Испанией и Англией его «прагматизма», и русской армии не пришлось двинуться в поход. Но уже на горизонте возникала двойная проблема престолонаследия в Австрии и престолонаследия, в Польше, близкая солидарность которых, связывала между собой эти вопросы. Желанием Франции было конечно иметь в Польше своего ставленника, – если возможно Лещинского, в противовес Австрии, где на престол предстояло вступить принцу Лотарингскому. И здесь ее интересы сталкивались непримиримым образом с интересами России.

Дипломатическая борьба возобновилась на этой почве в 1732 г., когда Остерман встретил себе противника, а Франция столь же неожиданного союзника. В апреле Маньян имел свидание с Бироном и был чрезвычайно удивлен, услыхав речи, где Бирон «как бы журил его, за его излишнюю робость, мешавшую им чаще видеться», и выражал свое желание «оказаться для Франции полезным в каком-нибудь отношении». После аудиенции, увлекши французского посла в уединенный покой, Миних в свою очередь поразил его еще сильнее. Его слова граничили с формальными признаниями: «Обязательства России относительно императора распространялись только на случай войны с турками и нисколько не препятствовали соглашению с Францией».

В это время возгоралась борьба между Бироном и Остерманом, и Миних согласился временно принять сторону фаворита, что и послужило причиной подобных излияний пред французским посланником. Но Францию трудно было убедить в возможности извлечь из этого что-либо серьезное. Однако Маньяну было поручено продолжать интригу. Свидания между Маньяном и Минихом участились. Они назначались между пятью и шестью часами утра, чтобы обмануть бдительность Остермана. В июне генерал ручался за успех. Бирон сделал императрице доклад и встретил с ее стороны живейшее сочувствие. В следующем месяце из Версаля был прислан Маньяну проект договора, основанного на соглашении по поводу избрания римского короля. Взамен этого Франция предлагала признание императорского титула за царствующей государыней и «кое-что для герцога Голштинского». Миних нашел, что этого слишком мало. Чтобы уравновесить выгоды австрийского союза, он требовал ни более ни менее, как давления Франции на Турцию, чтобы та согласилась вернуть Азов в обмен на Дербент, обещания содействия в Польше во время предстоящих выборов, – и субсидий. За это тридцатитысячная армия, обещанная Австрии, и даже пятидесятитысячная, если понадобится, готова к услугам короля, и, кроме того, если не «флот, – вам известно, что наш сгнил», добавил Миних с улыбкой, – «то эскадра из двенадцати или пятнадцати кораблей с флотилией из ста галер».

Только вопрос о субсидиях возбудил затруднение во Франции. Петр I их не требовал. Маньяну пришлось намекнуть Миниху, что инициаторы договора лично не будут обижены щедростью короля, и в сентябре дело почти дошло до скрепы подписями. Уже обсуждался вопрос о «благодарностях», которые предстояло подвести царице и ее приближенным. Миних прикидывался совершенным бессребреником, ничего не требуя для себя. Достаточно ста тысяч золотых для Бирона и гобеленов для государыни. «Согласны» получился ответ из Версаля. Таким образом Флёри вовсе не проявил такой скупости и такой небрежности, как его упрекали. Французские дипломаты редко бывают пророками в своем отечестве.

Действительное препятствие к предполагаемому союзу, по-видимому, предвиденное и кардиналом, так поверхностно отнесшимся к этим переговорам, обнаружилось в ноябре, когда оставалось лишь скрепить договор. Неожиданно Миних объявил Маньяну, что вопрос подлежит обсуждению Государственного Совета.

– Но в таком случае мне предстоит иметь дело с Остерманом!

– Без сомнения; не я министр иностранных дел.

И одновременно, возвращаясь к уже исчерпанному спору, генерал снова заговорил о субсидиях.

– Ведь решено, что Бирон получит сто тысяч червонных.

– Что вы этим хотите сказать? Мы здесь не берем денег.

Флёри понял, что над его агентом издевались. Остерман и Австрия очевидно взяли верх. Действительно, в это самое время Бирон, чувствуя себя побежденным, уверял Мардефельда в своем намерении «твердо придерживаться прежней системы». Ему предлагали огромные суммы за отказ от нее; но он совершенно не нуждался в деньгах, предпочитая хорошую лошадь всяким сокровищам. Один Маньян еще некоторое время находился в заблуждении, плохо осведомленный относительно переговоров, происходивших одновременно между Петербургом, Австрией и Пруссией. Уже в сентябре 1730 г. последняя приняла на себя обязательство в новом договоре, не допускать в качестве наследника польской короны ни Лещинского, ни кого-либо из принцев Саксонских.

Но этим не удовлетворялась Австрия. Если Франции вздумается действительно проводить Лещинского, то, по мнению Вены, единственным серьезным конкурентом ему можно было противопоставить принца Саксонского. И с декабря месяца того же года Россия постепенно стала склоняться к такой же точке зрения. Но в Берлине Фридрих Вильгельм оставался непреклонным. Напрасно ему предлагали Эльбинг. «Мой верный Ильген мне сказал», – повторял он, – «что уступай мне Польша хоть Вармию и Померанию, Данциг и Мариенвердер, этим не возместишь воцарения Саксонской династии в Варшаве. Польша должна остаться республикой». В 1732 г. к нему отправили из Петербурга Карла Левенвольда, приложившего все старания к тому, чтобы «соединить трех черных орлов», чего действительно он и достиг в декабре, предложив проект примирительного договора, по которому Лещинский и принц Саксонский исключались, и кандидатом признавался дон Эммануэль Португальский; Фридрих Вильгельм заручался обещанием Курляндии для своего сына, а Бирон подарком в двести тысяч талеров. В Берлине считали, что дело в шляпе, но Петербург и Вена отказались от ратификации сделанных подписей, и король прусский «сел между двух стульев», по его собственному выражению. Он негодовал, носился с широкими замыслами, как занять Польшу и сыграть там роль Карла XII, присоединив к себе польскую Пруссию, вступив в соглашение с Францией, благодаря уступке графств Юлиха и Берга. Но до конца жизни ему пришлось ограничиваться беспокойным и сварливым нейтралитетом, постоянно быть настороже, постоянно рассчитывать получить что-нибудь от кого-нибудь, заигрывая с ла Шетарди, предлагая Станиславу после Данцига гостеприимство в Кенигсберге и добившись лишь утраты к себе всякого сочувствия. Саксонский двор тоже не терял времени. Август II был человек изобретательный. В июне 1731 г. Мардефельд остановился, по-видимому, на самом неожиданном плане, возвестив прибытие в Москву девицы Огинской, дочери польского воеводы. Анна знала ее еще в Митаве и чувствовала к ней такую симпатию, что, кажется, даже спала с ней на одной кровати. И тогда же, в разговоре со своей любимицей, она будто бы призналась, что в случае необходимости вторичного замужества, желала бы иметь мужем короля Польского. Она покровительствовала саксонцам! Действительно ли Августу пришла в голову мысль воспользоваться этими словами? Мардефельд был в том убежден. Девица Огинская должна была уверить государыню, что этому неожиданному жениху и на вид не более сорока лет, хотя в действительности ему было за шестьдесят. Король был готов по первому зову явиться в Москву; Ягужинский одобрял этот план, и жена саксонского посланника, Лефорта, при помощи итальянской певицы, Людовики, приближенной к государыне, брались привести его в исполнение. Фридрих-Вильгельм испугался, и генерал-лейтенант фон Грумбков, поспешно посланный в Дрезден, чтоб разузнать о намерениях короля, прислал вести малоуспокоительные. Искусно наведенный на откровенный разговор после сытного обеда, Август лишь наполовину отрекся от приписываемых ему матримониальных покушений. «Хе! хе! Если б мне с десяток лет поменьше». Но для Анны Иоанновны пора любви была уже отмечена на часах, за стрелками которых наблюдал Бирон. Он устраивался всегда, чтобы присутствовать третьими при разговорах девицы Огинской с ее другом, и план не удался.

Саксонская дипломатия имела более успеха в Вене, добившись там в последнюю минуту отказа от португальского кандидата, чему немало способствовал сам король португальский, предложивший заместить дона Эммануэля его младшим братом, доном Антонио. Продолжение польской анархии под управлением саксонской династии послужило причиной нового оборота дела, к которому Россия поспешила присоединиться.

Одна только Польша, в то время как решалась ее участь, жила, по-видимому, нисколько не заботясь о завтрашнем дне. Народ, сделавшись повелителем, получает склонность веселиться. Таким образом подготовлялись события 1733 г.: двойное избрание Станислава и Августа III (12-го сентября и 5-го октября), бегство французского кандидата в Данциг и странная война, когда Франция, сражавшаяся за Лещинского, одержав победу, обеспечила престол его сопернику. Все эти события слишком хорошо известны, и потому я ограничусь здесь лишь указанием на общий смысл русской политики, среди опасных приключений, куда она была завлечена.

Руководимая Остерманом, несмотря на Бирона и вразрез с ним, эта политика вполне соответствовала традициям Петра I. В июле 1733 г. посол поляков – сторонников Лещинского, Рудомина, встретился в Петербурге с враждебным посольством «благомыслящих поляков», чьи аристократические имена сделались известными лишь впоследствии, когда русские войска пощадили поместья Браницких, Любомирских, Радзивиллов, Сангушко и Сапеги. Рудомина, привезший письмо от маркиза де Монти, французского посланника в Варшаве, к Маньяну, последнего уже не застал на посту. Его решили отозвать. Французский консул Виллардо имел свидания с поляком в церкви францисканцев, но сознался, что не получал никаких инструкций. Французская дипломатия произнесла свое последнее слово; дошла очередь до пороха.

В августе 1733 г. Фридрих Левенвольд заключил в Варшаве двойную конвенцию: с саксонскими министрами относительно пропуска русских войск и с воеводой краковским, и Феодором Любомирским, – который был сам претендентом на корону – относительно избрания Фридриха Августа. Польский королек получил обещание гетманского жезла, и в конце концов удовлетворился пенсией в пятнадцать тысяч рублей. Так как подобных претендентов на королевское достоинство было немало, то они стоили недорого. Польские сторонники Лещинского, совершив его избрание согласно обряду в укрепленной ограде Волы, сумели только уничтожить укрепления и сжечь деревянный сарай, под сенью которого ютился Сенат. Двенадцати тысячная русская оккупационная армия под начальством Леси обошла это затруднение, провозгласив избрание своего кандидата в соседней камиенской церкви. Во время молебна, пушки, расставленные из предосторожности по близости, загрохотали с такой силой, что пол в церкви провалился, увлекая за собой присутствующих в подвал. Трагически-символическое падение! Скрывшийся в Данциге Лещинский писал дочери: «Если король (французский) не займет Саксонию, мне остается лишь вернуться к своей аренде». Остерман и Бирон, временно примирившиеся, торопили Миниха, радуясь возможности избавиться от него в Петербурге, скорее овладеть Данцигом и его гостем, Миних, без всякой пользы потеряв четыре тысячи человек при осаде Хагельберга, прозванного с тех пор «кладбищем русских», взял город благодаря подоспевшим десяти тысячам саксонцев под командой принца Сакс-Вейсенфельда, упустил короля и, совершенно в духе Петра Великого, не осудившего бы так же его гекатомбы человеческих жизней, пообещав Ламмоту с его спутниками-французами «корабли в достаточном количестве, чтобы доставить их вместе с обозом в Копенгаген» и нарушил условия капитуляции, удержав пленниками оставшихся в живых участников доблестной фаланги. С доставленными в июле 1734 г. в Петербург офицерами обращались с почетом, почти оскорбительным. Их заставляли присутствовать на балах. Но простые солдаты, заключенные в Копорском лагере испытали все лишения самого строгого плена. В августе 1734 г. официальный агент, Фонтон де Л’Эстан, прибыл из Парижа в Петербург с целью добиться освобождения пленников, в то время как секретный агент французского правительства, Бернардон, личность которого остается довольно загадочной, предлагал Остерману проект договора. Первый пункт его оговаривал признание Россией Станислава в обмен на гарантию, представляемую Францией всем русским владениям, и помощь в тридцать тысяч, человек, обещаемую Францией и Польшей на случай войны с Турцией. Одно время Бернардони рассчитывал на успех. Анна выражала некоторое неудовольствие по поводу слов, приписываемых французскому посланнику в Швеции: «Эта женщина слишком высоко задрала нос, надо ей посбавить спеси. Моему повелителю королю, обойдется не дороже ста червонцев ее отравить, потому, что русские способны за сто рублей убить родного отца». И Л’Эстану пришлось писать Бирону, чтобы опровергнуть слух. Но временщик за одно с Левенвольдом казался настроенным весьма благоприятно. И сам Остерман указывал лишь на предстоящее ему затруднение «преподнести обществу столь быструю перемену». Мне кажется, что Флёра оценил по достоинству такое, по-видимому, благожелательное отношение, написав в декабре Л’Эстану, что с его коллегой просто «забавляются», и сам он, без сомнения, имел в виду лишь дипломатический маневр. Но таким же образом «забавлялись» с Л’Эстаном, и позабавились настолько, что в январе 1735 г., надеясь добиться по крайней мере свободы де Монти, также взятого в плен под Данцигом, он писал Шовелэну: «Я возвращаю вам г-на де Монти, верните меня к себе. Не будь благоразумия графа (Бирона), я сделался бы игрушкой в руках безумцев этого двора. Один из них добыл себе в воскресенье платье, чтобы нарядиться пти-метром, передразнивая меня… В другое время я бы первый рассмеялся, но не теперь. Об этом узнал граф Бирон и пригрозил ему палками, если он покажется ему на глаза».

Монти пробыл в Петербург до заключения мира, и тем временем там было придумано остроумное средство, чтобы урегулировать положение остальных пленников. В июле 1734 г. флотский капитан, Полянский, владевший французским языком, был отправлен в Коморский лагерь с поручением убедить подполковника Лопухина, охранявшего лагерь, уменьшить свою бдительность и облегчить побеги – с тем, чтобы излавливать по дороге воспользовавшихся этим пленников и отправлять их в С.-Петербург, так как среди них рассчитывали найти изрядное количество искусных мастеров. При таких обстоятельствах даже мир оказался не в силах восстановить правильные дипломатические сношения между обеими странами. Они возобновились только в 1738 г. при посылке князя Кантемира в Париж и маркиза де ла Шетарди в С.-Петербург.

Французские защитники Станислава блеснули под Данцигом только своим героизмом, пропавшим совершенно даром; его польским защитникам не хватало даже храбрости. Конфедераты Дзикова (ноября 1735 г.) правда откликнулись на призыв бежавшего короля, вновь появившегося в Кенигсберге, но сражались плохо, и вели переговоры еще хуже. Их посланец в Париже Озаровский, писал: «Со мной ни о чем не говорят, и я это считаю за честь для себя». В этом сказывался уже дух будущих польских эмигрантов и их манеры облекаться в горделивую скромность. Наконец, Шовелэн сообщил этому совершенно необычайному посланнику, что судьба конфедерации и ее короля решится в Вене.

Подписанию всеобщего мирного договора предшествовало и, отчасти содействовало, на этот раз действительно состоявшееся появление «варваров» на берегах Рейна. В сентябре 1735 г. Леси привел их на эти исторические поля битв в количестве десяти тысяч, растеряв по дороге остальные пятнадцать тысяч. Было много дезертиров. Дошедшим до места назначения не пришлось сделать ни одного выстрела; но эффект получился громадный и весьма ощутительный. Заветная мечта Петра Великого осуществилась в этой военной демонстрации, когда русские цвета развивались в сердце Европы, между тем как в Варшаве счастливый соперник Станислава воцарялся под сенью русских штыков.

Это двойное событие послужило источником вдохновения для любопытного панегирика – чешского поэта, по имени Крауса, писавшего плохими немецкими стихами. Но за подобные триумфы предстояла расплата. Ею послужила война с Турцией.

В России существует историческое толкование, ведущее лишь с Петра Великого наступательную политику этой державы относительно Оттоманской Порты. Ранее отношения между обеими странами были довольно дружелюбные. По другим же писателям, миссия, приписываемая себе Россией, – освобождения славянских народностей от мусульманского ига – не более как случайная фикция, зависящая от обстоятельств совершенно новых. Подобному взгляду, встретившему горячие возражения, кажется, действительно противоречат факты. Во всяком случае, соглашаясь ли с большинством русских историков, – в том числе с Соловьевым, видящими в Восточном вопросе только эпизод великой борьбы Европы с Азией, – или с писателями-славянофилами, усматривающими в этом лишь столкновение элемента романо-германского с элементом греко-славянским, и сводящими при подобном толковании роль Турции к защите балканских национальностей от первого из этих враждующих влияний, вплоть до эпохи вмешательства России, так или иначе антагонизм между орлом и полумесяцем насчитывает за собой в прошлом много столетий. Естественное развитие России на обширной равнине, граничащей морями Белым, Балтийским, Черным и Каспийским, горными хребтами Урала, Кавказа и Карпат, реками, текущими в моря в двух различных направлениях, с самого начала было предуказанно знаменитым путем Варягов «из Скандинавии в греческие страны». Сперва Азия выслала татар. Стряхнув их иго и едва приступив к своему стремлению вперед, Россия столкнулась на пути с турками, прочно основавшимися на Балканском полуострове. И уже взятие Константинополя разлучило Русь с ее духовной столицей, священной метрополией, куда с десятого века стекались толпами ее богомольцы, наслаждаться лицезрением великолепия храмов, первого источника своей цивилизации. Под влиянием подобных обстоятельств зародилась постепенно мысль о Москве, как духовной преемнице древней Византии и «третьем Риме». В этом смысле истолковывались некоторые изречения Льва Мудрого и патриархов Мефодия и Геннадия, а также надпись на могиле Константина. Женитьба Иоанна III на Софии Палеолог (1742) содействовала укреплению подобных чувствований и представлений, отсюда проистекавших. Петр I получил лишь готовое наследие. До него один только вопрос о Малороссии привел к кровавому столкновению с Портой. В царствовании Феодора Алексеевича (1676–1682) тянулась эта война, обеспечившая России обладание восточной Украйной. Последовав вначале по стопам князя Голицына и возобновив неудачный поход этого полководца в Крым, Петр был затем отвлечен Северной войной, и Порта, перейдя в наступление, нанесла России поражение при Пруте (июль 1711 г.). Эта злополучная война однако содействовала первому сближению между Россией и народностями, угнетенными победителями. Великий царь умер, мечтая об отплате и подготовляя австрийский союз, необходимый, по его мнению, для успешности действия, – союз, осуществленный его наследниками в 1726 г., продолжавшийся до воцарения Петра III, и называвшийся «системой Петра Великого».

Побежденный в 1711 г. царь пытался подойти к разрешению задачи с другой стороны: через Грузию и Армению. По его словам, то был «такой же путь». При его непосредственных преемниках преобладали миролюбивые наклонности. Остерман находил, что России не по силам придерживаться своей традиционной программы. Но события 1733–1735 г. побудили самую Турцию к возобновлению враждебных действий. В Константинополе не могли равнодушно относиться к упрочению русского протектората на берегах Вислы. И французский посланник, маркиз де Вильнёв, употребивший все усилия, чтобы возбудить подозрения и разжечь природную ненависть, встретил себе косвенного союзника в лице русского посланника Неплюева. Последний был учеником Петра I, более пылким чем его учитель и более оптимистом, чем Остерман. Он видел ослабление Турции, благодаря поражениям в Персии, раскрывал планы Вильнёва, пытавшегося вызвать в России внутреннюю революцию, и твердил без устали: «Война на пороге, не ожидайте нападения, предупредите его!» В начале 1735 г. он заболел, но у него был помощник Вешняков, точно вторивший ему. Напрасно Остерман упорствовал: «Слишком рано; не настаивайте»! В течение года Вильнёву удалось добиться падения миролюбивого визиря Али Паши, и, опасаясь выступлений его преемника Измаила, за намерение которого ручался Вешняков, в Петербурге, решили «предупредить нападение».

Такому решению немало способствовало желание удалить Миниха, возвратившегося из Данцига «увенчанным лаврами пополам с терниями» и ставшего от этого еще несноснее.

Остерман все еще не соглашался открыто объявить войну. Восьмидесятитысячная армия была первоначально отправлена в поход лишь против татар, захвативших русские владения в Кабарде и других местах. Вешняков этим удовлетворился. «При первом поражении своих крымских данников Порта», – уверял он, – «запросит мира». Но усчитанного им успеха не последовало. Русская армия растаяла еще по дороге. Офицеры Миниха довели до укреплений Перекопа не более сорока тысяч, отступивших по тем же причинам, как войска Голицына: недостатку провианта, редким переменам погоды и ссорам генералов между собой. Леси, ссылаясь на свое звание фельдмаршала, а принц Гессен Гомбургский – на свой титул высочества, – отказывались от повиновения главнокомандующему. Тридцать тысяч человек были выведены из строя голодом и жарой! И, вместо того, чтобы взывать о мире, Порта собирала войска.

В марте 1736 г. Миних сделал попытку взять Азов, но потребовал 53 263 рабочих для осадных работ. Князь Шаховской, губернатор Малороссии, на обязанности которого лежало удовлетворение этой просьбы, дал понять в Петербурге ее несообразность. В мае 1736 г. победитель при Данциге овладел наконец укреплениями Перекопа, где татары оказали весьма незначительное сопротивление, дошел до Бахчисарая и сжег город вместе с ханским дворцом и монастырем иезуитов, заключавшим прекрасную библиотеку. У этого немца текла в жилах кровь вандала. В Киеве в 1732 г., приступив к укреплению древнего города, он приказал взорвать часть знаменитых «Золотых ворот», возведенных великим князем Ярославом в начале XI века. И вслед за этим успехом армии все-таки пришлось отступить, несмотря на одновременное взятие Азова и Кинбурна усилиями Леси и Леонтьева. Миних обвинял Леси, что тот не выслал ему провианта и не торопился догнать его со своим двадцатитысячным корпусом, Леси утверждал, что главнокомандующий отступил слишком рано.

В С.-Петербурге царило полное уныние. На просьбы о помощи Австрия отвечала одними обещаниями, и Анна с ужасом представляла себе, что станет с ее войсками, когда, кроме татар, им придется иметь дело с турками. «Выручите меня, – писала она Остерману, – и я осыплю благодеяниями вас и ваше семейство». Проклиная Миниха, Вешнякова и свою собственную слабость, допустившую опасное предприятие, вице-канцлер надеялся успеть избежать войны с Оттоманской империей. Пока еще не было официального разрыва; Вешняков оставался в Константинополе, и, несмотря на усилия Вильнёва, поддерживаемого Бонневилем, Порта склонялась к миру. Русский посланник пугал ее своим бахвальством. Он уверял в это самое время, что, гуляя по Пере, замечал, как весь народ расступался перед ним с необычайным почтением. И он повторял свой военный клик: «Вперед. Вы дойдете без боя до Константинополя!» Он держался настолько угрожающим и вызывающим образом, что в октябре 1736 г. турки, подобно людям, бросающимся в воду, чтобы избежать дождя, решились его отослать.

Теперь грозила неизбежная война, а между тем из Персии приходили в Петербург вести совсем неутешительные. Кули-Хан выражал свою готовность сразиться с Турцией, но «вовсе не намеревался совершать путешествие в Крым, добавлял он. У Австрии также находились все новые причины, чтобы откладывать посылку вспомогательного войска. Посланнику Анны в Вене, Ланчинскому, удалось с величайшим трудом добиться разрешения вернуть обратно хотя бы десятитысячный отряд, в настоящее время совершенно излишний на Рейне и стоявший в Богемии. Ему бесцеремонно возражали, что самой Австрии он может понадобиться против турок!

При таком критическом положении вещей начался поход 1737 г., когда, наконец, восторжествовали храбрость, упорство и счастливая звезда Миниха. Под Очаковом, как ранее под Хагельбергом, без припасов, без осадной артиллерии, без плана кампании, даже без объяснения, для чего он собрал здесь всю свою семидесятитысячную армию, рисковавшую умереть с голода, он приказал взять крепость приступом, послал на убой головные колонны, бросил шпагу в разгаре битвы и воскликнул: «Все погибло!» Но в эту самую минуту, пожар, вспыхнувший в городе, и взрыв двух пороховых погребов принудил турок к сдаче (2-го июля 1727 г.). Благодаря счастливой звезде немецкого кондотьера и России, в то же время австрийцы, решив исполнить данное обещание, отвлекли на себя лучшие силы Порты и ее генералов. Так восторжествовала «система Петра Великого» и его властный завет: «Не жалеть ни людей, ни денежных затрат, добиваясь намеченной цели; безгранично рассчитывать на богатство страны, на покорность и самоотверженность ее сынов». Миних даже не потрудился изучить крепость, не знал о существовании глубокого рва, заполнившегося тысячами солдатских тел. Они послужили мостом для остальных.

Победа опоздала. Уже в марте, Россия и Австрия, по обоюдному согласию, решили заключить мир и отправили депутатов в Немиров. Турецкие парламентеры сумели отлично воспользоваться жертвами, ценой которых досталась победа под Очаковом. Миних взял город, но потерял армию. Кроме того, в Боснии дела австрийцев приняли весьма дурной оборот. Остерман послал своим уполномоченным приказ добиваться отдельных условий мира, «потому что союзник был разбит». Но вполне основательно, да и вполне справедливо, турки не соглашались разделять при заключении мира тех, кого связывала война, и в октябре 1737 г. переговоры были прекращены. Месяц спустя в Вене, как и в Петербурге, решили прибегнуть к последнему средству – к вмешательству Франции.

Кампания 1738 г. была неудачна даже для русских. Не будучи в силах переправиться через Днестр, Миних утешал Анну, уверяя, что далее свирепствует чума. Но он должен был сознаться, что, отступая, ему пришлось бросить всю тяжелую артиллерию, и та же чума послужила предлогом к эвакуации так дорого доставшегося Очакова. Австрийский капитан Паради, прикомандированный к особе главнокомандующего, чтобы следить за его действиями, приписывал его неудачи перегруженными обозами, которыми была обременена армия. Простые гвардейские сержанты тащили за собой до шестнадцати повозок. За братом фаворита следовало до трехсот лошадей или волов, семь ослов, да три верблюда! Войскам удавалось тронуться в путь не раньше, как через два, три, а иногда и четыре часа после восхода солнца, а арьергард добирался до лагеря только с зарей. Подбодряемая и поддерживаемая ударами русского кнута и немецкими шпицрутенами, самоотверженность и покорность солдат не мешала дезертирству. У русского человека героизм и по настоящее время идет рука об руку с весьма развитым здравым смыслом. Люди умирали безропотно, когда требовалось, но и бежали также при первой возможности. Старые вояки и молодые рекруты дезертировали взапуски. Австрийцы в свою очередь, после блестящего начала, сдали Орсову туркам, угрожавшим даже Белграду.

В мае 1738 г. Остерман написал Вильнёву, что императрица, совместно с императором, уполномочивают его заключить предварительный договор, отказываясь при этом признать посредничество морских держав, принятое Австрией. В то же время, обмениваясь письмами с Флёри – кисло-сладкими со стороны кардинала – вице-канцлер соглашался признать за Францией право обиженной стороны, выслав, – первый – посланника в Париж. Флёри ему советовал избрать Вильнёва единственным парламентером – не договаривая, что в переговорах, уже начатых с целью спасти Белград, император поступил таким же образом, отстранив участие Англии и Голландии, протестовавших против такой обиды. Франция становилась полновластной распорядительницей переговоров. Но Порта оказывалась весьма несговорчивой. Напрасно ей предлагали уступку Очакова и Кинбурна. Возвращаясь к старинной политической теории: «пустыня-оплот», она требовала кроме того разрушения Азова. За спиной Вильнёва она пыталась столковаться с Россией через посредство князя Молдавского, Гика, но выставляла требования еще более значительные.

В 1739 г. в Петербурге решили действовать на пролом. Так как Австрия в свою очередь настоятельно требовала помощи, то был возбужден вопрос о пропуске через Польшу просимого военного отряда. Таким образом зародилась мысль воспользоваться тем же путем, гораздо более выгодным, для целой армии и этим было положено начало новому порядку вещей, превратившему территорию Республик в арену для борьбы ее соседей. В июле 1739 г. Миних воспользовался ею, чтобы без помехи перейти Днестр, вступить в Молдавию и грозить Хотину. Сераксир Вели-паша преградил ему дорогу под Ставучанами с тридцатью тысячами человек, укрепившимися на выгодной позиции, и положение русской армии казалось снова безнадежным. Останься она на месте, ей в будущем грозил голод, а для штурма ее построение в каре с обозом, запасами и артиллерийским нарком в центре, было по-видимому непригодным. Миних все-таки произвел атаку (17 августа 1739 г.). То было первое столкновение русских и турок в открытом поле, и оно обнаружило такое соотношение между силами, какого не подозревал Петр Великий. Понадобилось участие немца, чтоб открыть глаза его преемникам! Обманутые ложным маневром на левом фланге, турки открыли свой правый фланг и обратились в бегство при первом же натиске. Два дня спустя сдался Хотин. Победоносная армия перешла через Прут 12-го сентября в Яссах, где ее опередил Собесский, праздновала присоединение Молдавии к России. Но в тот же самый день Минин получил известие о заключении мира между Портой и Австрией. 10 июля австрийский генерал Валлис был разбит на голову при Дунае, потеряв двадцать тысяч человек, и Нейперг, заступивший его место с самыми широкими полномочиями начать переговоры, поспешил воспользоваться своим правом, уступив имперскую Валахию с Орсовой и Сербию с Белградом. Это не я, это Нейперг, писал Анне Карл VI, прося ее не нарушать прежний союз и выражая надежду, что после Хотина ей удастся заключить мир, не похожий на заключенный им.

Нейперг и Валлис были преданы суду, и первого, в Вене, обвинили в превышении предоставленных полномочий. Миних настаивал на продолжении кампании, но Остерман считал дело России проигранным. Истощение страны достигло крайних пределов. Вице-канцлер боролся еще некоторое время за сохранение Азова. Объявляя, что возлагает все надежды только на Вильнёва, он пытался в свою очередь вступить в тайные переговоры через «средство итальянского авантюриста Каниони, затем покорился. Азов подлежал уничтожению, а Анна даже не добилась признания за ней императорского титула. Россия совершенно бесполезно потеряла сто тысяч человек и уйму денег. Миних называл Вильнёва „изменником“; но более осторожный Вешняков говорил: «Это человек любезный, ума не слишком высокого, но здравомыслящей, требовать же того, чтобы французский посланник был более расположен к нам и более искренен с нами, чем с турками, мы не можем; это не соответствовало бы интересам его родины.

Русский историк, наиболее основательно занявшийся изучением этой эпохи, М. Кочубинский, не колеблясь, возлагает всю вину и всю тяжелую ответственность на Неплюева и Вешнякова, создавших войну, последствия которой предвидел Остерман «более русский по духу», на его взгляд, и бесспорно более предусмотрительный. Его соперник, немец Миних, по крайней мере не посрамил русского оружия и покрыл его славой на поле брани, плоды чего в недалеком будущем пожала Екатерина II. Таким образом два иноземных сподвижника Петра Великого во всех смыслах затмили его отечественных учеников.

Анне и ее министрам оставалось лишь поздравить себя с избавлением от новой опасности, какой грозила им эта злосчастная война. В августе 1735 г. Бестужеву, их представителю в Стокгольме, удалось несмотря на усилия французского посла Кастежа «заключить со Швецией оборонительный союз. Кастежа был отозван, но оставил довольно сильную партию, преимущественно в рядах молодежи», «опьяневшей от французского вина», – по выражению Хорна, представителя русской партии, – а также среди дам. Графиня Ливен, графиня де ла Гарди и баронесса Будденброк отличались страстностью своих французских симпатий, тогда как в противоположном лагере едва ли не одна графиня Бонд увлекала за собой своих поклонников. За столом сторонники Франции и сторонники России выражали симпатии тостами в виде загадок:

«Was wir lieben» означало войну с Россией, a «Ich denke mir’s», – означало мир и дружественные отношения с этой державой. Ссоры и дуэли не перемежались. Молодые люди подносили дамам шарфы, служившие в виде шляп, табакерки и подушечки для булавок такой же формы, олицетворявшие собою мужественную храбрость, после того, как графиня де ла Гарди объявила поборнику союз с Россией: «Вы и ваши друзья ночные колпаки»! В конце 1736 г. «партия шляп» заволновалась по поводу предложений Турции, обещавшей широкие субсидии и дававшей слово, что не прекратить войны, пока Швеция не получит обратно все свои владения. Графу Горну, щедро награжденному Бестужевым, удалось отвести грозу. Но в 1738 г. сейм открылся при обстоятельствах, неблагоприятных для России. Кандидата этой державы в президенты сейма, Пальмфельд получил всего сто сорок голов, и кандидат Франции, Тессен, прошел подавляющим большинством. В тайной комиссии из пятидесяти членов Бестужев мог рассчитывать лишь на преданность пяти, шести человек. Новый французский посланник, граф де Сен-Северин очевидно брал верх. В июне визирь и Бонневаль обратились с новыми предложениями союза, и Бестужев посоветовал Остерману перехватить майора Сен-Клера, уполномоченного комиссией, членом которой он состоял, доставить ответ – благоприятный по подозрению русского посла. Он уверял, что шведский король и его министры отнесутся благосклонно к такому смелому шагу.

В действительности Сен-Клер вез лишь дубликаты депеш, отправленных через Марсель и содержавших в себе только поздравления, однако с поручением шведским агентам уговорить Порту продолжать войну.

В октябре Сен-Северин предложил субсидию в триста тысяч экю ежегодно при единственном условии, что в течение десяти лет Швеция не заключит союза ни с какой другой державой без согласия Франции. В этом была уже почти победа для России и во французской партии, горевшей воинственным пылом, раздался ропот неудовольствия, а русская партия упрекала Англию в том, что та не отразила щедрости Версальского кабинета. В С.-Петербурге не удовольствовались таким полууспехом, и на Кантемира было возложено поручение убедить Францию отказаться от поощрения шведских интриг в Константинополе, сделав в этом смысле официальную декларацию. «Так вы хотите, чтобы Вильнёва заключили в Семибашенный замок!» возразил Флёри: «Мы не вмешиваемся в дела Швеции в Константинополе, но вам придется удовлетвориться в этом отношении нашими словами». «Кантемир не настаивал; но в Петербурге сделалось известным, что Франция посылает эскадру в Балтийское море, а Бестужев! – отмечал тревожное вооружение Швеции. Этими обстоятельствами была решена судьба несчастного Сен-Клера, возвращавшегося в то время из Константинополя через Польшу и Саксонию.

Причины, вызвавшие это известное преступление XVIII века, до сих пор остаются неясными. Предупрежденные Бестужевым шведские министры хорошо знали, что офицер будет арестован, но они не предвидели, что его ожидает смерть. Распространившаяся в Стокгольме в июле 1739 г. весть об убийстве, вызвала там всеобщее возмущение, и канцлер Гилленборг, хотя принадлежавший в данное время к партии мира и союза с Россией, нашел, что за дело взялись очень неловко. Убийцы, капитан Куттлер и майор Левицкий имели форменное поручение от Миниха, паспорт от резидента императора в Варшаве, Кюнера, и приказ об аресте, выданный из «Оберамта» Верхней и Нижней Силезии. Министр Август III в Дрездене Брюль и русский посланник в Париже Кейзерлинг имели по этому поводу переговоры, причем последний уверял первого, что императрица будет благодарна за содействие предприятию. Разумеется, все и каждый складывали с себя потом ответственность за происшествие. Остерман притворялся страшно изумленным и полным искреннего негодования, называя поступок бесчеловечным и требуя колесования убийц. Брюль прикинулся совершенно ничего не подозревавшим и уверял в полнейшей непричастности Кейзерлинга, «питавшего такое отвращение к подобным злодеяниям, что теперь заболел от огорчения». В действительности ни в переписке обоих дипломатов, ни в других однородных документах, по крайней мере, из числа известных нам, не встречается никаких указаний на предполагаемое убийство. Сен-Клера было решено только арестовать и отобрать у него бумаги, и так как, по-видимому, с его стороны не последовало никакого сопротивления, то убийство является непонятным. С другой стороны нельзя допустить, чтобы Куттлер и Левицкий действовали самостоятельно, тем более что по возвращении в Петербург, по крайней мере последний (нам неизвестна судьба первого) не только не был колесован, но преспокойно жил, получая хорошую пенсию. В Петербурге и в Дрездене решили всю вину взвалить на Миниха; во всяком случае не надо забывать, что первоначальный план был русского происхождения, исходя от Бестужева.

Последнему приходилось раскаиваться об этом в Стокгольме. Офицеры гвардии угрожали ему кровавой отплатой. Он сжег свой архив с отчетностью о подкупах, окружил свой дом охраной, обратился к шведскому правительству с официальной декларацией в духе уверений, высказанных Остерманом, и все-таки вынужден был послать уведомление, что без решительной победы со стороны Миниха война неизбежна. Битва при Ставучанах и договоры Белградский и Константинопольский успокоили его тревогу. Партия войны обвинила Францию в измене, и русская дипломатия могла праздновать по праву новую победу, дешево купив неоцененный нейтралитет.

Из книги Преданная Россия. Наши «союзники» от Бориса Годунова до Николая II автора Стариков Николай Викторович

Глава 8. От Петра Великого до Петра Смешного Государственный корабль – единственный, который дает течь на самом верху. Джеймс Рестон Петр I умер 28 января 1725 года. Причины его смерти так до конца не изучены. Историки пишут об чрезвычайно болезненном мочеиспускании,

Из книги История России. XVII-XVIII века. 7 класс автора Киселев Александр Федотович

Глава 3 ЭПОХА ПЕТРА ВЕЛИКОГО

Из книги Русская история. 800 редчайших иллюстраций автора

автора Платонов Сергей Федорович

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ Взгляды науки и русского общества на Петра Великого. – Положение московской политики и жизни в конце XVII века. – Время Петра Великого. – Время от смерти Петра Великого до вступления на престол Елизаветы. – Время Елизаветы Петровны. – Петр III и переворот 1762

Из книги Полный курс лекций по русской истории автора Платонов Сергей Федорович

Внешняя политика Петра с 1700 года С 1700 г. Петр начал шведскую войну (главное дело его внешней политики). С 1700 г. Петр является уже вполне созревшим правителем-реформатором. Хронологический обзор его жизни, имевший целью проследить развитие личности и взглядов Петра и

Из книги Под шапкой Мономаха автора Платонов Сергей Федорович

Глава вторая Публицистические и философские оценки Петра Великого в XVIII веке и первой половине XIX века. Современники Петра. – Век Екатерины II. – Карамзин. – Славянофилы и западники Люди всех поколений, до самого исхода XIX века, в оценках личности и деятельности Петра

Из книги Том 1. Дипломатия с древних веков до 1872 гг. автора Потемкин Владимир Петрович

Внешняя политика Петра I. Петр I унаследовал от XVII века две сложнейшие проблемы: турецкую и шведскую. Разрешение и той и другой означало выход к морю, в первом случае - к Черному, во втором - к Балтийскому. Первые годы царствования Петра были посвящены всецело

Из книги История России автора Иванушкина В В

12. Великое посольство. Внешняя политика в эпоху правления Петра I Великое посольство было образовано Петром I в 1697 г. Возглавил посольство адмирал Ф. Я. Лефорта. Официальной целью посольства было подтверждение союза, направленного против Турции и Крыма. Царь и посольство

Из книги Русские Украйны. Завоевания Великой Империи автора Черников Иван Иванович

Глава 1. Реформы Петра Великого Во времена Петра I (1689–1725) на передний план вышел новый тип государя - легкого на подъем, работающего не покладая рук. Царь требовал от своих чиновников быстроты в мыслях и в поступках и службы без устали. Реформы Петра сломали образ жизни,

Из книги Русская история. 800 редчайших иллюстраций [без иллюстраций] автора Ключевский Василий Осипович

ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА И РЕФОРМЫ ПЕТРА ВЕЛИКОГО Внешняя политика. Насколько Петрова реформа была заранее обдумана, планомерна и насколько она исполнена по задуманному плану - вот вопросы, встречающие нас на пороге истории Петра Великого. Есть наклонность или привычка думать,

Из книги Сатирическая история от Рюрика до Революции автора Оршер Иосиф Львович

Преемники Петра До Екатерины Второй преемники Петра были отчасти похожи на редакторов газет при царском строе. Подписывался редактором один, а редактировал другой.После Петра была провозглашена императрицей Екатерина Первая. Царствовал Меншиков. После Екатерины

Из книги Краткая история спецслужб автора Заякин Борис Николаевич

Глава 25. Разведчики Петра Великого В начале XVIII века престол Российский занимает один из выдающихся правителей нашей страны - Петр Великий. На основании достижений социально-экономического развития России к XVIII веку Петр приступил к широкомасштабным реформам.В

Из книги Отечественная история. Шпаргалка автора Барышева Анна Дмитриевна

23 ВЕЛИКОЕ ПОСОЛЬСТВО. ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА В ЭПОХУ ПРАВЛЕНИЯ ПЕТРА I С момента своего утверждения на русском престоле Петру I пришлось вести боевые действия с Крымом. Целью боевых действий была задача закрепления русских позиций на Азовском и Черном морях. Первые попытки

автора Безобразов Кассиан

Из книги Русская история автора Платонов Сергей Федорович

Внешняя политика Петра Выше было сказано, что заграничное путешествие показало Петру невозможность коалиции против турок и необходимость коалиции против шведов. Сильно занятый до путешествия мыслью об изгнании турок из Европы (мечта эта могла воспитаться на

Из книги Христос и первое христианское Поколение автора Кассиан Епископ

Ученики и Внешняя Среда С самого начала, общественного служения Христова, синоптическое предание отмечает влечение к Господу народных масс. Первое упоминание относится к Капернауму: «дивились учению Его, ибо слово Его было с властью» (Лк 4:32). Параллельное место в Мк (1:22)

XVIII в.)

Петр I не успел назначить себе преемника, находясь при смерти, он потребовал бумагу, но смог написать лишь несколько разборчивых строк: «Отдайте всё…». Отсутствие завещания и преемника привело к тому, что уже у смертного одра императора развернулась ожесточенная борьба за престол между дворянскими группировками - «пигмеи спорили о наследии великана» (Н.М. Карамзин). От смерти Петра I (1725 г.) до восшествия Екатерины II (1762 г.) на российском престоле сменилось шесть государей, двое из которых Иван VI Антонович и Петр III были свергнуты силой и избиты.

В середине XVIII в. еще сохранились порядки и обычаи допетровского времени - эпохи Московского государства (XVI–XVII вв.), но Петр Великий буквально распахнул перед Западом «ворота» в Россию, и страна стала быстро европеизироваться.

Петр I создал могучий и разветвленный административный аппарат. С тех пор слабый монарх, даже младенец, мог сидеть на российском престоле и управлять империей, опираясь на слаженные действия огромной государственной машины. Однако легко было пребывать на троне, легко было, и лишиться его. Для управления огромной империей не нужен был сильный государь, имя и род которого освящены древней традицией, его можно было заменить на кандидата отвечающего интересам и желаниям какой-либо придворной группы. Император при всей своей огромной власти оказывался игрушкой в руках могучих политических сил.

«Эпохой дворцовых переворотов» назвал период с 1725 по 1762 г. российский историк В.О. Ключевский. Это время постоянных дворцовых заговоров, нескончаемых интриг, борьбы за власть, удачных и неудачных попыток захватить императорскую корону, время правления «ничтожных наследников северного исполина» (А.С. Пушкин). Привилегированные гвардейские полки, державшие сторону той или иной придворной партии, были способны в одну ночь решить судьбу империи на годы и десятилетия вперед. К тому же личность монарха и борьба различных клик и группировок при дворе определяли весь стиль правления государством, а малейший каприз государя или его фаворита мог стать поводом для серьезных изменений в жизни страны.

Именно в эти годы петровские преобразования показали свою жизнеспособность, прошли испытания временем, а страна прочно утвердилась как одна из ведущих мировых держав.

Петровские традиции во внешней политике в основном сохранялись, хотя в осуществлении курса имели место непоследовательность и колебания. Главными задачами оставались укрепление позиций на Балтийском море, сохранение влияния в Речи Посполитой, приобретение выхода в Черному морю и права свободной торговли через проливы. В Семилетней войне с участием России Решались вопросы европейского равновесия.

Политические перевороты послепетровского периода по своему характеру не выходили за рамки борьбы между дворянскими группировками, и ни в экономическом, ни в культурном смысле эта эпоха не была временем упадка или застоя.

Борьба за власть после смерти Петра I была вызвана тем, что император не назначил себе приемника, поэтому ожесточенная борьба за престол развернулась между различными группировками высшего дворянства, сразу после кончины императора. Основными кандидатами на престол являлись вторая жена Петра I Екатерина и его внук, сын погибшего царевича Алексея, Петр. Екатерину поддерживали представители так называемой новой знати, ближайшие друзья и сподвижники Петра I - А.И. Меньшикова, Ф.М. Апраксин, П.А. Толстой и др. Малолетнего Петра, которому было только девять лет, поддерживали представители старой знати, вельможи из старинных боярских и дворянских семей - князь Д.М. Галицын, фельдмаршал А.И. Репнин, князья Долгорукие. Вопрос о наследнике императорского престола решила гвардия, которая была безгранично предана Петру I и его жене Екатерине. А А.Д. Меньшиков и П.А. Толстой, которые были популярны у гвардейских полков, организовали ее выступление. Когда высшие сановники обсуждали вопрос о престонаследии, в зал заседания вошли гвардейские офицеры, которые откровенно высказали в пользу Екатерины. В это время с дворцовой площади раздался барабанный бой, там уже стояли гвардейские Преображенский и Семеновские полки. Фельдмаршал Репнин, который был сторонником кандидатуры малолетнего Петра, с возмущением спросил, кто без его ведома фельдмаршала привел ко двору гвардейские полки. Командир ответил: «Я велел прийти им сюда по воле императрицы, которой всякий подданный должен повиноваться, не исключая тебя». После этого участники заседания были вынуждены единогласно согласиться на коронование Екатерины. Провозглашение Екатерины императрицей явилось ударом по старой, родовитой знати. Победила группировка «птенцов гнезда Петрова» во главе со «светлейшим князем» А.Д. Меньшиковым.

Сущность и роль Верховного Тайного Совета обусловлены ожесточенной борьбой за власть между старой и новой знатью, которая обострилась с началом правления Екатерины I. В качестве компромисса, для того, чтобы погасить эти противоречия и вражду и помочь императрице «в тяжком ее правительства бремени» в 1726 г. был образован Верховный Тайный Совет. Этот Совет, по мысли его устроителей, должен был стать высшим государственным учреждением страны, который призван был уменьшить и фактически заменить власть Сената и коллегий. Совет состоял из семи человек. Роль и значение Совета была крайне велика. Было предписано «никаким указам прежде не выходить, пока они в Тайном Совете совершенно не состоялись». В силу неспособности или нежелания Екатерины I управлять страной, все вопросы внутренней и внешней политики рассматривал и решал Совет. Верховный Тайный Совет во внутренней политике заметно стремился к полному удовлетворению интересов дворян, что было выражено в попытках облегчить дворянскую службу и уменьшить обязанности дворянства как служилого сословия. В области внешней политики Совет отказался от широких планов и полностью бездействовал. Острые противоречия и вражда между членами Совета сохранялись на протяжении всего его существования. Он был упразднен в 1730 г. императрицей Анной Ивановной.

«Верховники» являлись представителями старой и новой знати, из которых был образован Верховный Тайный Совет. Членами Совета зять Екатерины I герцог Гомштинский и виднейшие сановники из ближайшего окружения Петра I (А.Д. Меньшиков, Ф.М. Апраксин, Г.И. Головкин, П.А. Толстой, Д.М. Голицын, А.И. Остерман).

Таким образом, предполагалось, во-первых, претензии родовитой знати, а во-вторых, ограничить власть и влияние «всемогущего» А.Д. Меньшикова, который злоупотреблял своим влиянием на императрицу Екатерину I. После упразднения Верховного Тайного Совета в 1730 г., «верховников» отстранили от правительственной деятельности и выслали.

Время дворцовых переворотов (Екатерина I, Петр II, Анна Ивановна, Елизавета Петровна и их правление). Это период с 1725 г. по 1762 г., когда в Российской империи смена власти происходила путем дворцовых переворотов, которые совершали дворянские группировки, борющийся за власть и влияние при дворе. Решающая роль в дворцовых переворотах принадлежала гвардии, созданный Петром I. Гвардейцы были личной охраной государей и войском щедро получали награды и земельные пожалования. Гвардия была и полицейской организацией, которая следила за действиями чиновников центрального и местного управления.

После смерти Петра I в 1725 г. страной правила его жена Екатерина I (1725–1727 гг.), при которой для решения важнейших государственных дел был создан Верховный Тайный Совет. Первоначально главную роль в нем играл А.Д. Меньшиков. С 1727 по 1730 гг. императором был Петр II (внук Петра I). В годы его правления произошло крушение всесильного Меньшикова, который был сослан в далекий Березов, а его колоссальные богатства конфисковали. Победила партия родовой знати (Долгорукие, Голицины).

Приглашая в 1730 г. на престол племянницу Петра I курляндскую герцогиню Анну Ивановну (1730–1740 гг.) «верховники» попытались ограничить ее власть, заставив подписать «Кондиции», т. е. условия из восьми пунктов, которые фактически делали ее царствующей, но не правящей. Однако этот замысел потерпел неудачу, против ограничения самодержавия выступило дворянство. Во время царствования Анны Ивановны власть оказалась в руках иностранцев во главе с фаворитом Э.И. Бироном («бироновщина»). Вступив на престол при поддержке дворян, Анна Ивановна провела ряд мероприятий, направленных на дальнейшее усиление их роли в государстве, расширению прав и привилегий. Прежде всего, обязательная служба дворян перестала быть бессрочной: ее срок был определен в 25 лет (1736 г.) Петровский закон о единонаследии был изменен. Один из дворянских сыновей получал право оставаться в поместье. Вводилась запись дворянских детей до их совершеннолетия в гвардейские полки. В 1732 г. в Петербурге был учрежден кадетский корпус. Возобновила свою деятельность Тайная канцелярия - центр политического сыска, и был создан Кабинет министров - совещательный и исполнительный орган при императрице.

В 1740 г. после смерти Анны Ивановны императором стал малолетний Иван Антонович - сын ее племянницы Анны Леопольдовны, а регентом - Бирон. В результате дворцового переворота, происшедшего в ноябре 1740 г., регентшей была провозглашена Анна Леопольдовна, однако основные правительственные должности по-прежнему оставались в руках немцев. В результате нового дворцового переворота, в ноябре 1741 г., Анна Леопольдовна и ее сын, двухлетний император Иван VI, были свергнуты.

Гвардейские полки возвели на престол дочь Петра I Елизавету Петровну (1741–1761 гг.), при которой ранее приближенные ко двору иностранцы были отправлены в ссылку. Она упразднила Кабинет министров и восстановила Сенат в том значении, какое он имел при Петре I. При Елизавете I была учреждена Конференция для обсуждения «важнейших иностранных дел».

«Бироновщина» является периодом фактического правления немецкого дворянина из Курляндии, впоследствии герцога, Эрнста Иоганна Бирона, фавориты императрицы Анны Ивановны. Это время засилия иностранцев, преимущественно немцев, во всей системе государственного управления, когда «немцы посыпались в Россию, точно сор из дырявого мешка, облепили двор, обсели престол, забирались во все доходные места в управлении». (В.О. Ключевский). Этот период особенно изобилует жестокими пытками и казнями, которые не миновали и дворянское сословие. (Примером может служить дело кабинет-министра А.П. Волынского). Как никогда прежде распространились доносы. Малейшее подозрение в неуважительном высказывании об императрице, Бироне или вообще о влиянии иностранцев при дворе и в стране влекли за собой «слово и дело», а затем пытки в Тайной канцелярии. Система политического террора в стране и муштры в войсках, роскошь двора, господство фаворитов и особенно засилие при дворе, в армии и правительственных учреждениях немцев - все это характерные черты «бироновщины».

Гулова Мария Георгиевна
Должность: преподаватель истории
Учебное заведение: ГБПОУ КК "Пашковский сельскохозяйственный колледж"
Населённый пункт: город Краснодар, Краснодарский край
Наименование материала: Презентация
Тема: Внутренняя и внешняя политика преемников Петра I.
Дата публикации: 30.10.2016
Раздел: среднее профессиональное

Внутренняя и внешняя политика преемников Петра I.
Петр I умер в 1725г., не успев назначить себе преемника. Россия вступила в эпоху дворцовых переворотов. Последствия указа 1722г. о престолонаследии Прерван естественный для России принцип престолонаследия по старшинству в царствующей фамилии Увеличение числа претендентов на трон, усиление борьбы соперничавших группировок за власть Свержение верховной власти не выглядело теперь как покушение на святость Спор в борьбе за власть решала гвардия – привилегированный воинский отряд, «верные слуги государя», не связанные с административными учреждениями, происходившие из числа служилого дворянства и иностранцев, приближенных к трону
После смерти Петра I на престол возвели его жену Екатерину I. Императрица Екатерина I (1725-1727).
Императрица оказалась не в состоянии самостоятельно управлять огромной страной. В 1726г. ей в «помощь» был создан Верховный тайный совет, ставший высшим учреждением в государстве. В его состав вошли: А. Д. Меншиков. Ф. М. Апраксин. Г. И. Головкин. П. А. Толстой. А. И. Остерман. Д. М. Голицын.
Император Пётр II Алексеевич (1727-1730). Екатерина скончалась 6 мая 1727 г. Согласно ее завещанию, престол переходил к внуку Петра I - Петру Алексеевичу, а в случае его бездетной смерти - к цесаревне Анне Петровне с наследниками, затем к цесаревне Елизавете с наследниками. Однако вскоре Меншиков оказался в опале. Новые временщики Долгоруковы обручили в конце 1729 г. Петра II с княжной Екатериной Алексеевной Долгоруковой. Молодой император предавался удовольствиям - охоте, шумным пирам - и совершенно не заботился о своем здоровье. Свадьба была назначена на 19 января 1730 г., но Петр II умер от оспы как раз в ночь на 19 января. С ним прекратилась мужская линия династии Романовых.
Императрица Анна Иоанновна (1730-1740). Выбор членов Верховного тайного совета пал на курляндскую герцогиню Анну Иоанновну, племянницу Петра I. Верховники собирались навязать новой императрице кондиции - условия вступления на престол. Кондиции ограничивали самодержавную власть императрицы и были, по существу, шагом к конституционной монархии. Но Анна Иоанновна после прибытия в Москву быстро обнаружила, что идея верховников не пользовалась поддержкой ни основной массы дворян, ни гвардейцев. Она разорвала подписанные ею кондиции.
При Анне Иоанновне большое влияние в России приобрели иностранцы. Тон при дворе задавал любимец императрицы - курляндский немец Бирон. Не занимая официальных постов, он пользовался безграничным доверием правительницы. Время его правления вошло в историю под названием бироновщина. Эрнст Иоганн Бирон.
Русско-турецкая война 1735-1739гг. В правление Анны Иоанновны Россия вела войну с Османской империей (русско-турецкая война 1735-1739гг). Война была вызвана возросшими противоречиями в связи с итогом войны за польское наследство, а также постоянными набегами крымских татар на южнорусские земли. Помимо этого, война соответствовала долгосрочной стратегии России по обретению выхода к Чёрному морю.
В 1736г. русская армия под командованием Миниха заняла Крым, но из-за болезней и недостатка воды и продовольствия была вынуждена оставить полуостров. В 1737г. русские войска вновь вторглись в Крым и нанесли ряд поражений войскам крымского хана. Но недостаток воды снова поставил русскую армию перед необходимостью отступить. Осада Азова в 1736 году. Буркхарт Христофор фон Миних.
В 1739г. армия Миниха овладела крепостью Хотин и Яссами. Однако союзница России Австрия, потерпевшая очередное поражение, 7 сентября заключила мир с Турцией. Это заставило Россию также начать мирные переговоры. В результате был заключен Белградский мирный договор: Россия оставляла за собой Азов, но обязывалась срыть все находящиеся в нём укрепления; России запрещалось иметь флот на Чёрном море, а для торговли на нём должны были использоваться турецкие суда.
Задача выхода к

Чёрному морю

практически не

была решена.
Россия получала право постройки крепости на донском острове Черкасе;
После смерти Анны Иоанновны герцог Бирон стал регентом малолетнего императора Иоанна Антоновича - сына племянницы Анны Иоанновны, Анны Леопольдовны. Но через три недели в результате переворота Бирон был смещён фельдмаршалом Минихом. Регентшей стала мать императора. Однако Миниху не удалось долго продержаться у трона. Остерман затеял интригу и добился его отставки. Иван VI Антонович (1740-1741)
25 ноября 1741г. произошел очередной переворот. На трон взошла дочь Петра I Елизавета (1741-1761). Иоанн Антонович был смещен, Миних, Остерман и многие другие иноземцы были сосланы в Сибирь. Елизавета Петровна, придя к власти, провозгласила возврат к отцовским порядкам, к русским обычаям и интересам. Было восстановлено значение Сената как высшего государственного органа и ликвидирован Кабинет министров. Незаметной стала деятельность Тайной канцелярии. Возросло значение Синода и духовенства. Императрица Елизавета Петровна (1741-1761).
Важнейшим событием конца царствования Елизаветы Петровны стало участие России в Семилетней войне с 1757г. Русская армия под командованием фельдмаршала С. Ф. Апраксина двинулась в Восточную Пруссию. 19 августа при Гросс- Егерсдорфе пруссаки внезапно атаковали русские войска. Благодаря мужеству солдат и инициативе командиров атаки были отбиты. Сражение закончилось поражением прусских войск. Семилетняя война (1756-1763).
В 1758г. был занят Кенигсберг. 1759г. в битве у деревни Кунерсдорф армии Фридриха II было нанесено сокрушительное поражение. Русская армия 28 сентября 1760г. заняла Берлин. Пруссия попала в безвыходное положение. Фридрих II был готов заключить мир на любых условиях. Но вступивший на престол Пётр III немедленно прекратил войну. Фридриха II, король Пруссии (1712–1786).
Император Пётр III Фёдорович (1761-1762). В ночь на 25 декабря 1761г. Елизавета скончалась. На престол вступил её племянник Пётр III Фёдорович. В России утвердилась Гольштейн-Готторпская ветвь династии Романовых. Престиж Петра III среди дворян был невысок. Особенное недовольство вызывало его преклонение перед Пруссией.
Принцесса Софья Августа Фредерика Анхальт-Цербстская (Екатерина II). Одновременно все более популярной становилась его жена, немецкая принцесса Софья Фредерика Анхальт-Цербстская, принявшая имя Екатерины Алексеевны. В ночь на 28 июня 1762г. в ходе дворцового переворота Екатерина была провозглашена императрицей. На следующий день Петр III подписал отречение. А через неделю он был убит.