Введение

XIII век был одним из самых тяжелых и страшных периодов в истории Руси: с востока на нее хлынули, разорили, опустошили и поработили полчища воинственных, беспощадных и жестоких татар; с северо-запада постоянно угрожал под знаменем западного католичества воинственный немецкий орден крестоносцев. Немцы издавна теснили славянские племена, порабощая их и углубляясь все дальше на восток. Они распространяли среди славян-язычников христианство с подчинением папскому престолу.(Политическое и культурное разделение Римской империи на Запад и Восток (III-IV вв. н.э.) привело к постепенному обособлению западной и восточной церквей. На Западе необычайно вырос авторитет главы церкви - папы римского. Постепенно накапливавшиеся разногласия между западной (римско-католической) и восточной (греко-православной) церквами привели в 1054 году к формальному разрыву между ними). Крестоносцы не только крестили язычников, но стремились также обратить православных русских в римско-католическую веру.

Воспользовавшись бедственным положением Руси, шведы решили завладеть соседними финскими и новгородскими землями, а их народы также обратить в католическую веру. Не дремал и третий враг - литовцы, участившие разбойные набеги на новгородские земли…

“Чёрные годы” - вот точное название целой эпохи в истории русской земли, времен жизни и политической деятельности князя Александра Невского, его братьев и сыновей. После ураганного нашествия орд Батыя, когда была перемолота русская воинская сила и сожжены десятки городов, начала складываться система тяжелой зависимости от ордынских завоевателей, державшаяся на страхе перед новыми вторжениями. Новгород и Псков, по счастью, почти не подверглись опустошительному разгрому, но испытали сильнейший натиск со стороны шведов, немцев, литовцев.

Значение победы над крестоносцами

Крестоносная агрессия на территории Руси, достигнувшая своего пика в первой четверти XIII в., берет свое начало еще в XII в. Именно тогда на землях западных и поморских славян обосновались германские рыцари, из которых главным образом состояли на первых порах отряды “крестоносных” захватчиков, они продвигались дальше на восток, вторгались, с одной стороны в Пруссию, с другой -- в Прибалтику. С конца 80-х годов XII в. “крестоносные” отряды “миссионеров” все чаще совершают вооруженные нападения на территорию северо-западной Руси, преимущественно на земли полоцких и смоленских князей, на земли ливов, прежде всего. Древняя ливонская летопись конца XIII в., известная под названием “Рифмованной хроники”, содержит ясное указание на то, что земли, заселенные прибалтийскими племенами, принадлежали в политическом отношении русским и русские князья получали с них дань: “Земля зелов, ливов, летов находилась в руках русских до появления “братьев”, которые эти земли силой отобрали”. Наша летопись так же подтверждает это известие. Летопись не раз упоминает названия ряда этих племен, рассказывая о том, как они, сообща со славянскими племенами, строили русское государство. С древних времен народы Прибалтики были связаны историческими судьбами с Русью. Эти отношения укреплялись постоянными торговыми связями и значительным культурным влиянием. В языке эстов и латышей эти древние русские влияния сохранились до сих пор. Уже в Х--XI вв. в Прибалтику с Руси проникает и христианство, свидетельством чего остались древние захоронения, предметы культа (кресты и т. п.), найденные при раскопках. С середины XII в. немецкие купцы из Бремена, Любека и других северных городов, торговавшие различными товарами, добрались до устья Двины и установили эпизодические связи с Прибалтикой. Вскоре эти связи приобрели более постоянный характер, вследствие чего росло и крепло стремление немецких купцов создать себе в Прибалтике прочную базу. Из Прибалтики купцы стремились проникнуть и дальше, в пределы собственно русских земель. В 1184 г. в Новгороде был выстроен немецко-латинский купеческий двор, названный именем св. Петра, и церковь. Этот двор вступил в острую конкурентную борьбу с уже существовавшей здесь факторией готландских купцов, носившей имя св. Олафа. На первых порах захватчиками в Прибалтике было само духовенство, в лице главным образом монахов-цистерцианцев. Действовали они по примеру рыцарей-разбойников того времени. Вскоре на захваченных землях установились обычные формы западноевропейского феодализма: местное население превращалось в крепостных, земли отдавались в бенефициальное пожалование вассалам, строились церкви и монастыри. Так делалось не только на землях ливов, но и на землях куров, семигалов и других племен. Яркую картину этого бесцеремонного хозяйничанья на землях прибалтов оставил Генрих Латвийский -- автор пространной “Хроники Ливонии”, сам являвшийся одним из участников “крестоносного” наступления на восток. Первые шаги “миссионеров” обычно имели “мирный” характер. Так, около 1188 г. к полоцкому князю Владимиру обратился католический монах ордена августинцев Мейнард с тем, чтобы ему было разрешено вести проповедь христианства на земле ливов. Генрих Латвийский пишет о Мейнарде, что он “начал проповедовать ливам и строить церковь в Икесколе”. Действия “миссионеров” не встречали у местного населения сочувствия, напротив, вызывали сильную ненависть. Как рассказывает Генрих Латвийский, ливы едва не принесли в жертву своим богам помощника Мейнарда -- Дитриха (Теодориха), а самого Мейнарда не отпускали из своей земли, опасаясь, что он приведет христианское войско. Центром своей деятельности Мейнард избрал отстроенный им замок Икесколе (Икскюль) на Двине, расположенный несколько выше ее устья. Придавая большое значение деятельности Мейнарда, епископ бременский Гартвиг II назначил его в 1186 г. “епископом икскюльским в Русии”, а через два года папа римский Климент III утвердил это назначение и издал особую буллу об основании нового епископства в подчинении бременского архиепископа. Таким образом, был создан форпост немецко-католической агрессии на востоке, откуда началось планомерное вторжение на земли, входившие в состав Руси и подвластные русским князьям. Папская курия руководила этой “деятельностью, придавая ей немалое значение в своей общей политике. Мейнард посылал в Рим донесения о своей “миссии”, и папа не скупился на благословения, похвалы и иные словесные “дары” и “милости”: помочь новоявленному епископу более существенно папа не мог.

Лишь несколькими годами позже, когда неожиданная гибель императора Фридриха Барбароссы развязала руки новому папе Целестину III и когда, с другой стороны, потерпел полный провал III крестовый поход, римская курия сделала попытку оказать Мейнарду более действенную помощь. Папа призвал к “крестовому походу” в землю ливов для насильственного их обращения в христианство. Всем, кто в таком походе примет участие, было обещано отпущение грехов. Однако народные массы в земле ливов единодушно противились всем попыткам “обращения” в католичество. Совершенно справедливо они связывали его с неизбежной окончательной потерей остатков своей свободы. Крестоносцам удалось использовать только те группы местного населения, которые уже начали выделяться как господствующая социальная верхушка: племенных вождей, старейшин рода. Источники сообщают, что Мейнард именно на них и опирался и перед смертью, осенью 1196 г. созвал их и взял с них обещание продолжить его “миссионерскую” деятельность. Однако расчеты Мейнарда и поддерживавших его представителей местной знати не оправдались.

Преемником Мейнарда явился назначенный бременским архиепископом немецкий монах Бертольд, ранее аббат Локкумский. Он намеревался силой обратить ливов в христианство, но в первом же кровопролитном столкновении, вызванном его действиями, 24 июля 1198 г., был убит. Его крестоносцы, правда, принудили значительную часть ливов согласиться на “обращение”, но, как сообщает источник, не успели торжествующие победители скрыться на своих кораблях из виду как ливы восстали, бросились сначала в Двину, чтобы смыть с себя ненавистное им крещение, а затем принялись за истребление столь же ненавистных монахов и попов. Созданные за предшествующие 14 лет церкви были сожжены. Все следы навязанного силой христианства были уничтожены в короткий срок. На смену Бертольду из Бремена прибыл племянник архиепископа Альберт, названный Марксом “паршивым бременским каноником”. Для Альберта вся его деятельность среди ливов была от начала и до конца предприятием военно-разбойничьег характера, в котором “проповедь”, “обращение” вообще уже не играли роли. Молодой отпрыск знатной феодальной семьи графов Буксгевден фон Аппельдерн, он в духе того времени рассчитывал оружием приобрести богатство и славу.

В чьих интересах действовал Альберт Аппельдернский, достаточно ясно говорит тот факт, что из 30 лет своего епископства он 12 лет провел в Германии. Родственными и социальными узами он был тесно связан с феодальной аристократией (светской и духовной) северной Германии. Альберт сумел заручиться более реальной, чем его предшественники, поддержкой папы, в особенности вступившего в 1198 г. на римский престол Иннокентия III, который придал разбойничьему предприятию Альберта против ливов характер “подвига благочестия”. Буллой от 5 октября 1199 г. папа объявил участие в походе против ливов равнозначным выполнению обета, за который предоставлялось полное отпущение грехов, а спустя 5 лет, во время IV крестового похода, он другой буллой приравнял крестоносцев в Прибалтике к крестоносцам, отправляющимся в Палестину, разрешил, в случае если был принесен обет об участии в походе “ в святую землю”, заменять его походом в Прибалтику. Таким образом, папа официально признал так называемую “ливонскую миссию” военным предприятием и сам же призвал к оружию, обратившись с особым посланием к бременскому духовенству и к “христианам Нижней Германии”, предлагая принять широкое участие в походе Альберта, объявленном при этом “великом делом веры”. Епископ Альберт действовал заодно с датским королем Канутом VI и герцогом Шлезвигским Вальдемаром, которые в эти же годы опустошали земли эстов, лежавшие севернее земли ливов. Генрих Латвийский упоминает и о германском императоре Филиппе Швабском, у которого Альберт, по-видимому, также заручился поддержкой. После такой основательной подготовки, свидетельствовавшей о том, какое большое значение придавали властители феодальной Европы католической экспансии на восток, походу на русские земли, Альберт весной 1200 г. начал свое вторжение. Несмотря на сравнительно многочисленную рать, которую Альберт привел с собой на 23 судах, население оказало агрессорам упорное сопротивление. Хитрый каноник смог обосноваться в этих местах только тогда, когда он использовал межплеменную вражду и натравил на ливов, совладать с сопротивлением которых сам был не в состоянии, соседнее племя земгалов, а также, по примеру Мейнарда, привлек на свою сторону ливскую и куршскую знать. Большую роль сыграл захват крестоносцами устья Авины и постройка здесь в 1201 г. на месте, где давно уже существовало поселение, укрепленного города, названного Ригой. Отсюда легко было организовать действенный контроль над Подвиньем, с одной стороны, и над Балтикой--с другой. Папа не оставил без своей помощи и эти действия агрессоров. Генрих Латвийский сообщает, что папа запретил под страхом церковного отлучения кому-либо впредь посещать гавань семигалов. Это должно было обеспечить торговую монополию захваченной немцами Риги и ухудшить торговлю, которую местное население издавна вело из своей, какой-то другой, гавани. Интересно и другое: русские купцы, постоянно поддерживавшие с ливами и остальными местными племенами торговые отношения, не считали нужным следовать этому папскому запрещению и пытались торговать по-прежнему, отправляясь для этого в гавань земгалов. Тогда немцы “напали на них, и после того как двое, а именно лоцман и капитан, были схвачены и преданы жестокой смерти, прочие принуждены были вернуться”. В этих кратких сообщениях летописца дано чрезвычайно важное свидетельство о подлинном характере деятельности крестоносцев. Это было вторжение ради захвата торговли на Балтике, ради захвата земель. Враждебные действия крестоносцев в Прибалтике были с самого начала вероломными по отношению к русским, заключившим еще в 1195 г. торговый договор “со всеми немцами, готландцами и латинянами”. Договор этот, подписанный князем новгородским Ярославом Владимировичем и послом немцев в лице некоего Арбуда, был, очевидно, обновлением и расширением прежде действовавшего соглашения, на что указывает упоминаемый и подтверждаемый в договоре 1195 г. “мир старый”. Действия крестоносцев имели целью создать торговую блокаду Руси, так как главные торговые связи шли из Прибалтики в Псков, Новгород, Ладогу. Полоцк, Смоленск и другие русские города. Даже католические церковные историки вынуждены признать, что именно торговые интересы направляли католическую экспансию на восток и что поэтому, говоря словами одного из таких историков-доминиканцев, “средневековый христианин не мог никак забыть о существовании этих широких путей в языческий мир”. В 1202 г. был создан специальный военно-монашеский орден под названием “Братья Христова воинства”, которому Иннокентий III предписал устав созданного в Палестине ордена “храмовников” и в качестве отличительного знака утвердил для нового ордена изображение красного креста и меча, нашитых на белый рыцарский плащ. Отсюда и пошло позднейшее название ордена “меченосцы”. В отличие от “храмовников”, являвшихся папским орденом, “меченосцы” были орденом рижского епископа. В 1207 г. было установлено, что одна треть всех захваченных в Прибалтике земель передается ордену. Русские были главным врагом, против которого направлялась агрессия германских рыцарей и монахов. Захватчики превосходно знали, что они действуют в пределах русских владений. Наиболее опасными их противниками были русские князья -- полоцкий, псковский, смоленский, особенно же “великий князь” новгородский. Эти князья оказывали постоянную поддержку местному населению, ведшему нелегкую борьбу с захватчиками. Особенно часто русские оказывали существенную помощь своим ближайшим соседям эстам, против которых усиленно действовали датско-шведские рыцари, руководимые архиепископом Андреем Лундским, в свою очередь получившим поддержку с двух сторон -- от короля датского и от папской курии. В 1206 г. папа Иннокентий III в особом послании писал архиепископу, явно подстрекая его к разбойничьему походу против эстов: “Так как ты, по правильному и благочестивому решению, отправляешься против язычников… мы препоручаем тебе в стране, которую ты с христовой помощью приведешь после уничтожения язычества к познанию веры христовой, установить католического епископа”.

На первых порах эсты оказывали агрессорам стойкое сопротивление, особенно успешное благодаря постоянной помощи русских. Быстро подоспевавшая по Двине помощь воинов княжества полоцкого не раз создавала на пути захватчиков неодолимые препятствия, отбрасывала их, заставляла искать мира. Ярко описывает Генрих Латвийский кровопролитную борьбу, которую приходилось вести эстам в союзе с русскими против крестоносцев. Стремясь нейтрализовать русских в начинавшейся новой войне крестоносцев с эстами епископ Альберт заключил в 1210 г. “вечный мир” с Полоцком, обязавшись даже уплатой дани за ливов в пользу полоцкого князя (“короля”), на условиях свободной торговли между немцами и русскими. С другой стороны, папская агентура стремилась привлечь на свою сторону неустойчивые элементы среди населения русских городов. Известного успеха она добилась в Пскове. Ей удалось склонить на свою сторону князя Владимира Мстиславовича. В 1210 г. он вступил в союз с крестоносцами и повел совместно с ними предательскую войну против эстов, вразрез с исконно дружественными отношениями, существовавшими у псковичей, новгородцев и других русских с их нерусскими соседями на западе и севере. Политика псковского князя вызвала всеобщее возмущение, и в феврале 1212 г. он был изгнан. Псковичи же совместно с новгородцами во главе с князем Мстиславом двинулись на помощь эстам, чтобы остановить продвижение крестоносцев. Нанеся им, поражение и получив с них большой выкуп, русские вернулись в свои земли. Кровью скреплялось боевое содружество русских с прибалтами в борьбе против общего врага. В этой связи интересно описание летописцем осады и взятия русской ратью с помощью эстов захваченной крестоносцами крепости Отепяа. 17 дней длилась осада. Из Риги на помощь запертым в крепости “тевтонам”, как называет немецких захватчиков Генрих Латвийский, было послано подкрепление, но его встретили русские войска и разбили. Погибли многие знатные военачальники. Когда остальные вошли в осаждённый замок, то вскоре “от множества людей и коней сделался голод в замке, недостаток съестного и сена, то стали объедать хвосты друг у друга”. Через три дня после первого столкновения осажденные сдались и вынуждены были оставить захваченную ими крепость. Епископу Альберту пришлось отправить послов в Новгород к русским и в Саккалу к эстам “для утверждения мира”. В 1212 г. “тевтоны” вынуждены были заключить “вечный мир” с Владимиром, князем полоцким, на том условии, что русским купцам предоставляется свободный путь по Двине, за что князь отказался от получения дани, которую исстари ливонцы выплачивали Полоцку. Получая все новые пополнения, направляемые по призыву папы из всех концов Европы, а особенно из Германии и скандинавских стран, феодально-католические агрессоры проникали все дальше вглубь прибалтийских земель. Отчаянное сопротивление оказывало в неравной борьбе с хорошо вооруженными рыцарями местное население. Злодеяния крестоносцев с трудом поддаются описанию. “Толпы освященных убийц устремились в Лифляндию. Они купались в крови и возвращались затем с отпущением грехов и даже святыми домой или поселялись в разбойничьем вертепе попов”. Даже участники этих истребительных грабительских войн, в которых проявилась и беспощадная жестокость средневекового феодального рыцарства, и безграничное лицемерие и ханжество церковных деятелей, не могут скрыть истинный характер этих предприятий. Автор “Ливонской хроники” священник Генрих, принимавший непосредственное участие в грабительских походах, в таких словах описывает “подвиги” крестоносцев в Прибалтике: “. . . мы разделили свое войско по всем дорогам, деревням и областям и стали все сжигать и опустошать. Мужского пола всех убили, женщин и детей брали в плен, угоняли много скота и коней… И возвратилось войско с большой добычей, ведя с собой бесчисленное множество быков и овец”. Немецкий философ и писатель, буржуазный просветитель XVIII в., Иоганн Гердер в своем капитальном сочинении по всеобщей истории культуры писал: “Судьба народов на побережье Балтийского моря составляет печальную страницу в истории человечества… Человечество ужаснется той крови, которая пролилась здесь в диких войнах”. Год за годом проходил в напряженной борьбе. Рижский епископ Альберт получал систематически помощь и поддержку: из Германии прибывали все новые феодальные ополчения, вооруженные отряды монахов; значительные денежные поступления шли от купцов из Дании, король которой, Вальдемар, организовал со своей стороны “крестовый поход” в Эстонию; с неослабным вниманием следили за ходом завоевательной авантюры в Прибалтике и из Рима, боявшегося потерять свою руководящую рель в ее организации. Эти опасения имели основания. Помимо дальности расстояния до театра военных действий, на котором подвизалось “христово воинство”, политическая обстановка в Прибалтике становилась для папства все более сложной. Между участниками разбойных войн против народов Прибалтики разгорелась ожесточенная борьба за добычу. Особенно обострились отношения между рижским епископом и орденом меченосцев, а также между епископом и датским королем. Еще больше беспокоило папу явное стремление рижского (ливонского) епископа Альберта создать в Прибалтике самостоятельное церковное княжество, подобное рейнским архиепископствам. Недовольство этой политикой Альберта было в Риме тем большим, что рижский епископ искал поддержки у германского императора. В 1207 г. он передал императору захваченные в Прибалтике земли, получив их обратно в качестве императорского лена. Тем самым ливонский епископ стал имперским князем, а его зависимость от папства ослабела. Вероятно, этим объясняется отказ Рима возвести Альберта в сан архиепископа. Столкновения между отдельными группировками в лагере крестоносцев отражали борьбу главных сил в мире западно-европейского феодализма -- борьбу Империи с папством. Иннокентий III в 1211 г. отлучил императора Оттона IV от церкви и принялся за мобилизацию сил, которые могли бы нанести императору окончательный удар. Определенное место в планах папы уделялось и ордену меченосцев, который получил с его стороны материальную поддержку". В ответ на это 7 июля 1212 г. Оттон IV утвердил специальным актом соглашение, заключенное между епископом и орденом о разделе захваченных ими земель, и тем самым еще больше укрепил свои отношения с рижской епархией. Тогда Иннокентий III перешел к решительным мерам с целью усилить папские позиции в Прибалтике. Как упоминалось, рижские епископы (ранее икскюльскне) назначались из Бремена архиепископом, который считал рижского епископа подчиненным себе (суффраганом). Сам Альберт признавал себя суффраганом бременского архиепископа. Несмотря на это, папа Иннокентий III в специальном послании от 21 февраля 1213 г. неожиданно объявил, что рижское епископство подчинено ему непосредственно и не находится ни в какой зависимости от какого-либо архиепископа. Что же касается бременского архиепископа, который, как упомянуто, осуществлял ранее церковное руководство, то ему вменялось в обязанность помогать и поддерживать дело восточной “миссии”, но без каких-либо прав на руководство.

Вскоре папа еще более выразительно заявил о своем намерении сохранить новозавоеванные земли в своем исключительном владении. 10--11 октября 1213 г. Иннокентий III подписывает 5 документов, направленных на укрепление папских позиций в Прибалтике. При этом курия решительно вмешивается во взаимоотношения епископа и ордена. Папа стремится противопоставить рижскому епископу других местных князей церкви, поддерживает орден в его домогательствах и требует строгого выполнения своих распоряжений. Через три недели папа издает 6 булл, посвященных тем же вопросам и свидетельствующих о том, что в миродержавной политике Иннокентия III Прибалтике отводилось первое место. Все эти папские распоряжения относятся к Эстонии и заканчиваются буллой, освобождающей эстонского епископа, так же как это было установлено в феврале того же года относительно епископа Риги от зависимости со стороны какого-либо архиепископа. Исключительное внимание папской курии к этим самым отдаленным, самым восточным епархиям римской церкви, неослабный интерес к событиям в Прибалтике вряд ли можно объяснить только значением этого края самого по себе. Разумеется, для западноевропейских феодалов и купечества северной Германии земли и гавани ливов, куров и эстов представляли лакомую приманку. Соблазнительной была перспектива осесть на этих землях. Немалую выгоду обещало овладение морской торговлей на Балтике. Наконец, значительный доход можно было надеяться извлечь из сбора церковной десятины -- обязательного и первого последствия так называемого “обращения”. И все же возможности ограбления Прибалтики для алчных и жадных завоевателей не были безграничны. Чем дальше, тем все больше встречали они сопротивление среди местного населения. Экономический уровень развития народов Прибалтики в конце XII--начале XIII вв. был относительно высок. Здесь существовало земледелие с сошной обработкой почвы, развитое скотоводство при стойловом содержании животных, известны были и важнейшие отрасли ремесла задолго до появления немцев. Эти данные решительно опровергают измышления некоторых историков о “полудиком” состоянии Прибалтики, об особой отсталости ее народов и о “культуртрегерской” роли крестоносцев. Ответ на эту лживую пропаганду дал в свое время еще Маркс, когда, опираясь на исторические источники, он писал, что рыцари несли в Прибалтику “христианско-германскую скотскую культуру”, которая “была бы вышвырнута вон”, если бы прибалтийские племена “были единодушны”.

Между тем единства внутри этих племен не было и не могло быть. У народов Прибалтики, как и у их соседей, в интересующую нас эпоху происходило быстрое развитие феодальных отношений. Формировались основные классы феодального общества -- Крупные землевладельцы и зависимое от них крестьянство. Возникали даже примитивные государственные образования, хотя ни одно из них не способно было еще охватить всю территорию данной народности. Тем не менее “темпы феодального развития в Восточной Прибалтике были несколько медленнее даже по сравнению с окраинными русскими землями”, не говоря уж о территориях, лежавших по Днепру--Волхову, далеко ушедших вперед в своем социально-экономическом развитии. Организаторы и вдохновители крестоносной агрессии рассматривали Прибалтику не только как самоцель, но и как трамплин для дальнейшего продвижения на восток, против Руси, которая приобрела особое значение в связи с теми политическими изменениями, которые сложились после захвата Константинополя в 1204 г. и образования Латинской империи на Востоке. Эти изменения вызвали и изменения экономического характера. Венецианцы, извлекшие главную выгоду из нового положения, сделавшись хозяевами на средиземноморских торговых путях, парализовали торговые связи, существовавшие издавна между Западом и Востоком через южную Русь. Главная роль в торговых отношениях Руси с Западом выпала теперь на долю северорусских городов: Новгорода, Пскова, Смоленска, Полоцка и других, особое значение приобрели пути по Волхову, Неве, Даугаве и по Балтийскому морю. Этим и следует объяснить то большое внимание, которое уделяется в начале XIII в. на Западе прибалтийским землям. Помимо того, что они рассматривались западноевропейскими феодалами как объект грабежа и феодальной эксплуатации, они вызывали к себе особый интерес у воинствующих ратоборцев феодально-католической экспансии своим стратегическим значением. Создать здесь базу сосредоточения крупных сил для вторжения в пределы Руси, блокировать русские границы, взять под свой контроль торговлю на Балтике, отрезав от нее Русь и обрекая ее тем самым на экономическое удушение, представлялось многим западноевропейским политикам, и прежде всего папству, весьма заманчивой возможностью. По их расчетам, владея Прибалтикой, можно было начать наступление и на богатые русские земли с их многочисленным населением. Это сулило новые источники обогащения для феодальных захватчиков и в первую очередь для папской курии. Пыл феодально-католических агрессоров подогревался еще и тем, что общая международная обстановка в начале XIII в. для Руси значительно ухудшилась: половцы и другие степняки отрезали ее от Черного моря и сделали почти непроходимыми древние торговые пути по Днепру и Дону; Византия захватила Северный Кавказ, Тмутаракань и часть Крыма; в начале 20-х годов появились на русской земле и турки-сельджуки, пытавшиеся было утвердиться в Крыму. На востоке против власти русских (владимиро-суздальских) князей стали пониматься мордва, мари, буртасы. Усилился вражеский натиск на русские границы и с запада: венгры вторглись в Галицкую Русь; Литва, делавшая быстрые успехи в своем феодальном развитии, теснила полоцких князей, захватив их владения на запад от Двины. От внимания западных политиков не могло ускользнуть и то, что Русь раздиралась нескончаемыми феодальными распрями князей, что серьезно ослабляло ее способность к обороне от внешнего врага. Католические агрессоры с самого начала своих захватнических действий в Прибалтике отдавали себе ясный отчет в том, что своим острием эти действия направлены против Руси. Обрекая народы Прибалтики на поток и разграбление, крестоносцы не щадили и русских. Православные церкви также подвергались разрушению, а с православным населением расправлялись, как и с нехристианами. Так же орудовали феодально-католические агрессоры и на собственно русских землях: они грабили русские города и села, разрушали церкви, захватывали в качестве добычи и церковные колокола, и иконы, и прочее церковное убранство. Тысячи русских людей были истреблены или уведены в плен. Немецкий хронист рассказывает, как “братья-рыцари” пошли в “Руссию” и как занимались там убийством и грабежом. В 1219 г. крестоносцами было совершено нападение на Псков: “Стали грабить деревни, убивать мужчин, брать в плен женщин и обратили в пустыню всю местность вокруг Пскова, а когда они вернулись, пошли другие и нанесли такой же вред и всякий раз уносили много добычи”. Делались попытки обосноваться на исконных русских землях и хозяйничать здесь: “... они поселились в русской земле, устраивали засады на полях, в лесах и деревнях, захватывали и убивали людей, не давая покоя, уводили коней и скот и женщин их”.

Спустя два года (в 1221 г.) “братья-рыцари” из Риги, погнав с собой орды местных лэттов, вступили, как рассказывает летописец, “в королевство Новгородское и разорили всю окрестную местность, сожгли дома и деревни, много народу увели в плен, а иных убили”. Эти факты, во множестве приводимые в источниках (особенно у Генриха Латвийского, который со своими грубо-наивными представлениями типичного “крестоносца” -- феодального разбойника -- не считал даже нужным эти факты смягчить), показывают, что религиозные соображения не играли никакой роли в разбойных действиях крестоносцев и что главной их целью были грабеж и порабощение населения. Епископ Альберт, рыцари ордена упорно стремились установить в Прибалтике свое полное владычество. Особой буллой от 28 октября 1219 г. Гонорий III подтвердил за епископом ливонским право на владение Эстонией и Земгалией, зная, конечно, что земли эти входили в состав владений русских князей. Но как ни опустошительны были эти набеги, агрессия крестоносцев на русских землях с русским населением неизменно кончалась провалом. Об этом свидетельствует тот же Генрих Латвийский. Сохранились сообщения об успешном отражении натиска рыцарей в эти годы и в русских летописях. В 1221 г. во главе с князем Всеволодом Мстиславичем новгородская рать совершила пространно описанный Генрихом успешный поход на Венден. Помимо новгородцев, в походе приняли участие многие, собравшиеся “из других городов Руссии”, общим числом 12 тыс. человек. Они разбили немцев под Венденом, дошли до окрестностей Риги, наказали захватчиков и вернулись обратно. Весь поход был проведен в союзе с литовцами. Таким образом, местное население Прибалтики видело в русских людях своих защитников в общей борьбе с немецко-католическими агрессорами. Прибалты, особенно эсты, обращались за помощью к своим восточным соседям, когда на них обрушивалась опасность с запада. Так в 1216--1218 гг. русские полки, сформированные в Новгороде и Пскове, в союзе с эстамп основательно оттеснили немцев из захваченных ими земель. Епископу Альберту пришлось обратиться за помощью к датскому королю Вальдемару. В 1222 г., когда эсты, доведенные до крайности нескончаемыми насилиями, которые чинили крестоносцы (здесь орудовали не только немцы, но и датчане), подняли большое восстание, на помощь им пришли русские. Борьба приобрела такой ожесточенный характер, что только в сентябре 1223 г. епископу Альберту совместно с орденом и датчанами удалось подавить восстание: русская помощь не могла быть усилена, так как на юге Руси показались монгольские орды. Агрессоры во всех случаях проявляли особую враждебность к русским. В 1222 г. папа издал буллу, в которой предписывал ливонским судьям преследовать русских, проживающих в Ливонии и, оказывающих пренебрежение к католичеству. Булла обязывала силой принуждать русских подчиниться требованиям римско-католической церкви. Генрих Латвийский рассказывает, как была разграблена церковь недалеко от Новгорода, как крестоносцы “захватили иконы, колокола, кадила и тому подобное и вернулись к войску с большой добычей”. Характерно, что боевым кличем крестоносцев были слова: “Бери, грабь, бей!”. Этому кличу они обучали и местное население, которое заставляли участвовать в их разбойничьих походах. Епископ Альберт, не рассчитывая на собственные силы, пытался заручиться поддержкой извне. В 1220 г. он обратился к императору Фридриху II, который, однако, “уделил епископу не много благожелательного внимания”, но “убеждал его и уговаривал держаться мира и дружбы с датчанами и русскими”. Император готовился к серьезной борьбе с папством и не желал ввязываться при этих условиях в трудную борьбу на востоке или считал ее, во всяком случае, преждевременной. Возможно, что рижский епископ или папа толкнул и шведов в сторону Прибалтики. Уже в начале XIII в. тогдашний король Швеции Сверкер воевал против русских, о чем имеются известия в русских летописях. Сын же его, Юхан, вместе с ярлом Карлом отправились в 1220 г. во главе сильного флота к берегам Эстонии, где в это время активно развернули свои наступательные действия датчане. Усилившееся внимание к Прибалтике со стороны папской курии можно видеть и в том, что за 25 лет, охватывающих понтификаты Гонория III и Григория IX, с 1216 по 1240 г., насчитывается свыше 40 папских посланий по делам Ливонии, среди них--привилегии меченосцам, провозглашения “покровительства св. Петра” над ливонцами, назначение проповедников, провозглашение “крестовых походов” в “святую землю, вновь приобретенную в Ливонии”, назначение епископов, легатов и т. п. Руководство на расстоянии оказалось все же недостаточным, и папа счел необходимым направить в Прибалтику (а заодно и в Другие страны северо-западной Европы) для проведения папской политики на месте особоуполномоченного “апостольского легата” в лице епископа Вильгельма Моденского (ставшего позднее и кардиналом), который на протяжении целого ряда лет действовал здесь, подчиняя себе конкурирующих партнеров немецко-датской католической экспансии. Впервые этот папский дипломат, не раз бывавший легатом в разных странах, появляется в Риге летом 1225 г. по приглашению епископа Альберта. Ловкий политик, он сумел быстро оценить сложную обстановку, создавшуюся в Ливонии, оттеснил епископа Альберта, отклонив его домогательства о превращении епископства в архиепископство, и. действуя именем папы, фактически сам стал руководить католической церковью в Ливонии. В качестве противовеса Альберту, легат поддерживал и укреплял авторитет ордена и в известной мере оказывал поддержку притязаниям датского короля. Папский легат действовал по древнему римскому правилу: “разделяй и властвуй!”. Нельзя отрицать, что эта тактика давала известные результаты. Вильгельм Моденский добился в Ливонии укрепления папского авторитета, а ряд земель объявил непойцетвенным владением римского первосвященника. Его именем он создавал новую администрацию, назначал старейшин в и сам творил суд по жалобам местного населения. Вместе с тем папский легат вмешивался и в ход военных событий Зимой 1226. В 1227 г. он организовал кровавое истребление населения острова Эзель, описание чего у летописца представляет потрясающую картину жестокости и вероломства немецких агрессоров по отношению к беззащитному мирному населению. Одновременно с отправкой Вильгельма Моденского в качестве “апостолического легата” в При6алтику (и в прямой связи с его миссией 3 января 1225г. Гонорий III опубликовал буллу, в которой объявил всех новообращенных в Пруссии и Ливонии подчиненными римско-католической церкви и притом “совершенно свободными”, в том смысле, что “они не могут и не должны подчиняться никакой другой власти, кроме власти папы римского”. Аналогичный акт был издан папским легатом по прибытии в Ригу. В декабре 1225 г. он выдал “Привилегию” городу Риге, распространявшуюся не только на ее коренных жителей, но и на “всех тех, кто пожелает вступить в число горожан”, и гарантировавшую также и личную свободу. Эти распоряжения папской власти имели двойной смысл. С одной стороны, с помощью такой “Привилегии” рассчитывали привлечь новых участников разбойничьих крестоносных походов; с другой же стороны, этими актами папство предостерегало охотников до легкой наживы, вроде короля датского, императора Фридриха II и т. п., недвусмысленно заявляя о своих правах на эти земли и население. Вильгельм Моденский пытался превратить захваченную Ливонию в своеобразное церковное государство, управляемое папской курией. Подобное же княжество он пытался создать и на территории Эстонии, захваченной в 1219 г. датчанами. Пользуясь тем, что датский король Вальдемар II, ведя неудачную войну за северную Германию, находился с 1223 г. в плену, Вильгельм Моденский решил включить и эту часть Прибалтики в состав папских владений. Наконец, более чем вероятно, что легат стремился предпринять и некоторые меры относительно Руси. Раздраженные постоянным вероломством немецко-католических захватчиков, то и дело заключавших мир, который они тут же новыми нападениями и нарушали, русские сделали попытку воздействовать на них через легата. Генрих Латвийский сообщает: “Когда русские в Новгороде и других городах также услышали, что в Риге находится легат апостольского престола, они отправили к нему своих послов, прося утвердить мир, давно уже заключенный с тевтонами”.

В 1226 г. папский легат, считая, что ему в достаточной мере удалось укрепить позиции Рима в Прибалтике, подытожил результаты своей двухлетней деятельности, добившись трехстороннего соглашения между епископом рижским, орденом и городом Ригой о дальнейших мерах по “обращению” и завоеванию Прибалтики. В марте--апреле 1226 г. он в пяти посланиях сформулировал основные положения этого соглашения. Оно установило границы земель, отдаваемых в управление каждой из этих сторон, но было построено на принципе неоспоримого приоритета и прямой заинтересованности папской власти в прибалтийских делах и имело в виду обеспечить подчинение всей Прибалтики папскому престолу. Последующие события показали, однако, что планы римской курии шли много дальше. Они намечали широкую экспансию, направленную непосредственно против Руси и русского народа. Но, как было ясно папскому легату, для осуществления этих планов необходимо было, прежде всего, организовать самый лагерь католической экспансии. С этим он и отбыл из Прибалтики, очевидно, полагая, что заложил основы мира и порядка в католическом лагере. Перед отъездом он издал ряд распоряжений о мерах устранения конфликтов, которые могли бы вспыхнуть между захватчиками. Легатом были назначены и арбитры, которым поручалось разрешать споры. После отъезда Вильгельма Моденского внимание курии к Прибалтике не ослабевает. Папа стремится направить в Прибалтику новые отряды крестоносцев (послания от 27 и 28 ноября 1226 г.), утверждает распоряжения своего легата о дележе захваченных земель (послание от 11 декабря 1226 г.). Он обязывает “новообращенных” противостоять, “как язычникам, так и русским” (послание от 17 января 1227 г.). Лицемерие папской политики в отношении Руси и русского народа ярко иллюстрируется другим посланием папы, датированным тем же числом. Это послание непосредственно связано со встречей Вильгельма Моденского в августе 1225 г. с представителями от русских городов, о чем легат не преминул уведомить курию, а может быть, доложил об этом лично по возвращении туда в конце 1226 или начале 1227 г. На основании этого сообщения папа Гонорий III и обратился со специальной буллой ко всем “королям Руссии”, в которой посылал им “привет и добрые пожелания”. Папа “радовался что, услышав, что послы ваши, приходившие к достопочтенному брату нашему, моденскому епископу, легату апостольского престола, смиренно просили его посетить лично ваши страны: потому что вы готовы принять здравое учение и совершенно отречься от всех заблуждений, которым, как говорят, подвергались по недостатку проповедников и за которые господь, в гневе своем против вас часто поражал вас различными бедствиями и поразит еще более, если вы не возвратитесь с пути заблуждений на путь истинный... Посему, желая узнать от вас самих, точно ли вы хотите иметь легата римской церкви, чтобы принять от него наставление в католической вере, без которой никто не может спастись… мы просим, молим и убеждаем всех вас сообщить нам письмами и через верных послов вашу искреннюю волю. А пока поддерживайте прочный мир с христианами Ливонии и Эстонии и не препятствуйте им распространять веру христианскую, дабы вы не подпали под немилость Божию и апостолического престола, который легко может, когда пожелает, обречь вас мщению, но лучше заслужить вам в щедрости Божией истинным послушанием и добровольным подчинением -- милость и любовь обоих”. Эту буллу от 17 января 1227 г. можно поставить в один ряд с буллой Григория VII. И та и другая составлены по принципу: выдавать желаемое за действительное. В 1075 г. Григорий VII утверждал, что княжич Ярополк преподнес ему в дар Русь (которая Ярополку никак не принадлежала), в 1227 г. Гонорий III утверждает, будто русские князья (названные “королями”) изъявили готовность “совершенно отречься от всех заблуждений”, что на языке папской курии означало -- “готовы принять католическую веру”. Это папское утверждение было вымышленным. В этом не оставляет сомнения сама булла Гонория III. Ведь если бы папа верил в свое утверждение, для чего было бы ему заполнять свое послание множеством угроз, вплоть до “кары божией” в случае неповиновения. За исключением первых нескольких строк, в которых автор неуклюже и неубедительно делает попытку представить себя “добрым пастырем заблудших овец”, все послание написано в резком тоне, характерном для папских требований в отношении “неверных”, “еретиков” и т. п. Никакого успеха эта булла на Руси не имела. Она была пустой декларацией, и, по-видимому, так ее и расценили на Руси. Ни в каких русских источниках это папское обращение отражения не нашло. Послание к русским князьям было, очевидно, последней попыткой папы Гонория III помочь, чем он мог, крестоносцам в Прибалтике. Через два месяца он умер, и папский престол занял Григорий IX. Уже на третий день своего понтификата новый папа издал очередную буллу по вопросам, касающимся споров в Прибалтике, а 5 мая того же 1227 г. в другой булле он обратился к “новообращенным и снова объявил их принятыми “под покровительство св. Петра” и папского престола и при этом опять сделал оговорку, что “они остаются в состоянии свободы и не подчинены никому, кроме одного Христа и римской церкви”. Следующий важный шаг в ливонских делах папа предпринимает в начале 1228 г. Буллой 14 февраля Григорий IX объявил о принятия год свое покровительство (по обычной формуле: “под покровительство св. Петра и наше принимаем”) “воинов христовых”, т. е. рыцарей ордена меченосцев, “вместе со всем их имуществом, которым они владеют или в будущем будут владеть”. Этот акт означал также “заявку” папства на прибалтийские земля, на верховные феодальные права над ними. Но теперь имелись в виду земли, уже превращенные в сеньориальные владения, в феодальные рыцарями-крестоносцами. Папа провозглашал себя их сюзереном, верховным феодальным владыкой, объявляя их под своим “патроцинием” (внесудебная защита, покровительство). В ответ на эти действия папской курии с целью укрепить свои позиции в Прибалтике энергичные шаги предпринимает и императорский лагерь. Сын Фридриха II, Генрих VII, коронованный в 1221 г. немецкой короной в качестве “короля римлян”, посланием от 1 июля 1228 г. передал в дар ордену меченосцев “Ревельскую провинцию с ревельским замком, а также провинции Ерве, Гарриен и Виронию”. Тем самым Генрих VII также заявлял верховные феодальные права на некоторую часть прибалтийских земель, которыми считал себя вправе полностью распоряжаться. В 1229 г., после тридцатилетнего хозяйничанья в Ливонии, превратившись из бременского каноника в имперского князя (с 1224 г. Ливония вошла в состав Империи) и могущественного духовного князя, умер епископ рижский Альберт. Трения, которые усиливались еще при нем, вылились после его смерти в непримиримую вражду трех главных хозяев захваченной страны: епископа, города и ордена. С другой стороны, то и дело вспыхивали восстания местного населения, пытавшегося сбросить с себя ненавистное иго. Все чаще совершались и дерзкие набеги немецких рыцарей на русские земли. Все попытки папы Григория IX положить конец взаимной борьбе в “новом божьем доме”, как в Риме напыщенно именовали завоеванные области Прибалтики, кончались полной неудачей.

Еще одно обстоятельство справедливо считалось в Риме весьма опасным. В течение уже 20 с лишним лет в бременской провинции горел пожар крестьянского восстания--так называемых штедингов. Восстание охватило многие крестьянские общины, которые сравнительно недавно потеряли свободу и подвергались закрепощению. Крестьяне упорно боролись против феодальных пут, и сломить их боевой дух не удавалось. Они отказались платить десятину бременскому архиепископу, не побоявшись и вооруженных сил, которые “пастырь церкви” в этом случае счел необходимым направить для их “увещевания”, не говоря уже о церковном отлучении и объявлении их “еретиками”. В 1229 г. восставшие крестьяне разгромили рыцарей, посланных против них епископом Гергардом II. После этого папа объявил для борьбы с ними крестовый поход. Но и крестоносцам мужественные крестьяне наносили жестокие поражения. Зимой 1232/33 г. они отбросили войско крестоносцев и подступили к самому Бремену. Осенью 1233 г. крестоносцы потерпели поражение и при этом потеряли своего предводителя графа Бурхарда Ольденбургского. Папа не скупился на буллы, призывавшие к еще более решительным действиям. В Бремене собралось огромное феодальное войско, жадное до крови и грабежей. Крестоносные убийцы, посланные Григорием IX, предводительствуемые знатнейшими германскими феодалами, учинили поголовную резню среди свободных немецких крестьян-- штедингов--за их нежелание подчиниться бременскому архиепископу и надеть на себя ярмо крепостничества. В битве при Альтенеше 27 мая 1234 г. конные рыцарские орды истребили свыше 6 тысяч героически защищавшихся крестьян. Пленных сжигали живыми, как “еретиков”. А здесь же, на пригорке, стояло духовенство с крестом и знаменем и благочестиво распевало гимны “во славу милостивого бога”. Несмотря на террор, крестоносцам не скоро удалось добиться покорности и подчинения пруссов. Потребовалось еще целых 50 лет, прежде чем упорное сопротивление свободолюбивого народа было сломлено и завоевание Пруссии закончилось (в 1283 г.). Подавляющая часть населения была уничтожена, а захваченные земли заселены немецкими колонистами. В Прибалтике успехи папских крестоносцев тоже были не блестящи. В первые годы правления Григория IX разгорелась воина в самом лагере агрессоров: меченосцы захватили в Эстонии земли, занятые ранее датчанами, а частью и те, которые были объявлены прямым владением “апостольского престола” (Вирония, Ерве, Гарриен). Никакие протесты папского легата Балдуина Альнского, находившегося здесь после Вильгельма Иоденского, не помогли. Орден занял Ревель (Таллин), а те силы, которые смог собрать легат, были перебиты. “Трупы были свалены в церкви в виде огромной пирамиды”,--сообщает источник. Датчане со своей стороны также предприняли энергичные действия. Вступив в союз с графом гольчггинским Адольфом, король Дании Вальдемар II решил отрезать Прибалтику от сношений с Западом. Любекская гавань, этот “ключ к Ливонии”, была заперта с помощью нескольких затопленных судов. Ливонские крестоносцы оказались лишенными всякой возможности получать пополнение с Запада. В течение ряда лет не удавалось ликвидировать разгоревшийся конфликт. Все это ослабило в 1229--1234 гг. активность крестоносцев и в направлении на Русь. Правда, в Риме еще продолжали разжигать враждебность к Руси, и Григорий IX направляет в начале 1229 г. 5 булл, свидетельствующих об этих усилиях папства, в Любек, Ригу. Готланд, Динамюнде и Линчепинг (Швеция). Все они содержали категорическое требование добиться прекращения всякой торговли с русскими с тем, чтобы отрезать Новгород от Запада и лишить Русь возможности получать необходимый для изготовления оружия металл, шедший оттуда, или же готовое оружие. Эти попытки папства держать Русь под блокадой повторялись и в дальнейшем. Но усилия папства добиться политической и экономической изоляции Руси не увенчались успехом. Заинтересованность немецкого купечества в поддержании торговых связей с Новгородом, Псковом и другими центрами северо-западной Руси была столь велика, что, вопреки папским требованиям, вскоре, после того как Рим разослал свои буллы, два из адресатов -- Рига и Готланд--заключили с князем Смоленским Мстиславом Давыдовичем договор о мирных взаимоотношениях, торговле и “взаимном благоприятствовании”. Обращает на себя внимание, что в пространном договоре нет никаких упоминании о вопросах вероисповедных или церковных. Это доказывает лишний раз, насколько такие вопросы были несущественны в реальных отношениях между русскими и западными государствами и лишь искусственно раздувались самой католической церковью в целях политической пропаганды. Купечество Любека, Бремена, Готланда и других мест искало мирных отношений и укрепления давних экономических связей с Русью, особенно с Новгородом -- крупнейшим центром, контролировавшим всю торговлю с Востоком. По-видимому, под известным влиянием этих купеческих элементов, особенно сильных в Риге, оказался действовавший в Прибалтике новый папский легат Балдуин Альнский. Этот Цистерцианский монах, сменивший Вильгельма Моденского, пользовался большим доверием папы, неоднократно защищавшим его от резких нападок, которым Балдуин Альнский подвергался со стороны многочисленных своих недругов в Прибалтике, особенно в лице ордена, а также и нового рижского епископа Николая. Тем не менее, его политика в Прибалтике расходилась с общим политическим курсом римской курии, направленным на развитие католической экспансии на востоке и захват новых земель. Мероприятия Балдуина Альнского по-прежнему преследовали цель создать и укрепить папское церковное княжество, в состав которого он стремился включить новые владения. Но, очевидно, он не считал лучшим методом достижения этой цели войну и грабеж. Он предпочитал методы убеждения, сманивая на свою сторону более податливые группы местного населения из числа более крупных землевладельцев, хотя он не исключал и применения насилия в тех случаях, когда встречал сопротивление. Балдуин видел в рыцарях не только грубых захватчиков -- вояк, проливающих кровь невинных людей из-за добычи, но и опасных для папства конкурентов, хотя и прикрывающихся папским знаменем, но преследующих узкокорыстные цели, которые расходились с интересами папства. Наконец, Балдуин явно воздерживался от усиления агрессивных действий, направленных против соседей, в частности против Руси. Политика Балдуина Альнского вызывала резкое недовольство среди агрессивно настроенных крестоносцев в Ливонии, которым удалось подчинить своему влиянию нового рижское епископа Николая. Вскоре между ним и легатом создались чрезвычайно натянутые отношения. Балдуин отправился в Рим искать поддержку и сумел ее там найти, вызвав у папы еще большее доверие к себе, особенно, когда он представил заключенный им с куронами договор, в котором они изъявляли свое согласие подчиниться папскому престолу. Вернулся Балдуин в Прибалтику облеченным еще большими полномочиями, чем те, которыми он обладал ранее. Однако политическая линия легата была по-прежнему неприемлема для действительных хозяев положения, которыми были захватившие прибалтийские земли и стремившиеся к дальнейшему расширению своих владений на востоке именитые “крестоносные” феодалы светского и духовного звания. Они добились того, что в феврале 1234 г. папа лишил Балдуина всех его легатских полномочий. В Риме сочли наиболее пригодным лицом, которое могло бы наладить расстроившийся механизм папской политики на северо-востоке, все того же епископа Моденского.

В марте 1234 г. Вильгельм Моденский отправился вторично на северо-восток в качестве полномочного “апостолического легата”. Началась его поездка с явного провала: все его попытки миром покончить со штедингами остались безрезультатными. Восстание продолжалось. Не удалось Вильгельму Моденскому добиться и снятия датчанами морской блокады на Балтике, и папе пришлось прибегнуть к угрозе интердикта и отлучения, чтобы воздействовать на непослушного короля. Поздним летом 1234 г. новый папский легат прибыл в Ригу и немедленно принялся за проведение ряда мероприятий, имевших целью навести порядок в лагере крестоносцев. Прежде всего, он сменил рижского епископа, назначив вместо отставленного Николая из ордена цистерцианцев доминиканца Генриха. Эта смена показательна. В этот же период во всей “миссионерской” деятельности папства цистерцианские монахи заменяются монахами так называемого ордена проповедников (доминиканцев). Лишь незадолго до этого возникшего и в короткое время захватившего в свои руки монополию “борьбы за веру”. В сентябре 1230 г. папа издал особую буллу о передаче доминиканцам проповеди “крестовых походов” в Пруссию, отобрав эту миссию у цистерцианцев, а через три года доминиканцы начинают проникать и в Ливонию, в короткое время вытеснив и оттуда своих предшественников --цистерцианцев, которые вслед за Мейнардом шли в Прибалтику, рассматривая ее как свою монопольную вотчину. Цистерцианцы действовали в интересах местной церковной власти, особенно в интересах рижского епископа, на них он опирался в борьбе с меченосцами, а подчас и с папским легатом. Между тем орден доминиканцев был папским орденом. Григорий IX сделал его главным орудием своей идейно-политической борьбы с императором Фридрихом II. Доминиканцы составляли кадры папских агитаторов на местах. И теперь, направляя их в Прибалтику, папа возлагал на них большие надежды. Усилением роли доминиканцев в Прибалтике Вильгельм Моденский стремился укрепить идейно-политическую базу папства. Но для выполнения дальнейших целей намеченной программы этого было мало. В обстановке жестокой истребительной войны, которая уже полстолетия не прекращалась в Прибалтике и в которой за последние годы феодально-католические агрессоры стали явно терять свои позиции, необходимо было прежде всего укрепить военно-политические кадры. До этого времени они состояли главным образом из рыцарей-меченосцев; однако постоянные грабительские войны, сделавшиеся их профессиональным занятием, внесли глубокое моральное разложение в ряды этого “христова воинства”, а их положение крупных землевладельцев, осевших на захваченных ими территориях, не позволяло папе рассчитывать на них как на “верных сынов”. Между тем уже во времена первого легатства Вильгельма Моденского у меченосцев появились конкуренты в лице рыцарей Тевтонского ордена. Еще в 1226 г. польский князь Конрад Мазовецкий, который вел постоянные войны со своими соседями, обратился за помощью к немецкому ордену “братьев св. Марии” (Тевтонскому ордену), образовавшемуся еще в начале XII в, в Иерусалиме и объявленному папой Климентом III в 1191 г. состоящим под особым покровительством “апостолического престола”. Не добившись в войне с сельджуками успеха, немецкие рыцари охотно приняли предложение Конрада, оказавшееся для Польши и других народов северо-восточной Европы роковым, так как в лице этого ордена появился самый опасный враг-ударная сила западноевропейского феодализма в его восточной экспансии. В 1230 г. с благословения папы, опубликовавшего по этому поводу 5 булл, тевтонцы начали кровавую истребительную войну против пруссов с целью окончательного захвата их земель. Орден добился от папы передачи ему в “вечное владение” Кульмской земли, полученной орденом еще раньше от Конрада Мазовецкого, и Пруссии, которую еще предстояло завоевать. Одновременно орден заручился в лице своего весьма энергичного и властолюбивого гроссмейстера Германа фон Зальца поддержкой сначала германского императора Филиппа Швабского, ведшего в эту пору острую борьбу с папой, а позднее -- его преемника германского императора Фридриха II. Между ними были также установлены сеньориально-вассальные отношения. Однако, имея трех сюзеренов (третьим был Конрад Мазовецкий), орден действовал вполне самостоятельно и, не стесняясь в средствах, добивался расширения подвластных ему земель и укрепления своих политических позиций. В 1233 г. тевтонцы положили конец существованию особого рыцарско-монашеского ордена “Добринских братьев”, созданного ранее Конрадом Мазовецким в качестве своей военной опоры. По соглашению с Конрадом, достигнутому в результате посредничества Вильгельма Моденского, Тевтонский орден получил обширные земельные владения и ряд привилегий, что, в общем, значительно усилило его политическую и военную мощь. Явившись снова в конце 1254 г. в Прибалтику как папский легат, Вильгельм Моденский вступил в переговоры с Германом фон Зальца о дальнейшем расширении власти Тевтонского ордена. Это могло быть достигнуто только за счет ордена меченосцев, ставшего к этому времени главной военной силой в “крестоносном” лагере. Он являлся формально орденом епископским, между тем тевтонцы ни в какой, не только фактической, но и формальной зависимости от местной церкви не находились. К тому же меченосцы все больше теряли авторитет даже в глазах высшего местного духовенства, для которого орден меченосцев перестал служить надежной защитной силой. В этих условиях уничтожение этого ордена сделалось реальной целью для папских политиков, и прежде всего для Вильгельма Моденского. Достижение этой цели облегчилось трагическими для меченосцев военными событиями. Еще в 1234 г. новгородский князь Ярослав Всеволодович решил положить конец принимавшим все более дерзкий характер набегам немецких вооруженных отрядов на русские земли. Собрав значительную рать, он подошел к городу Юрьеву и нанес рыцарям жестокое поражение у реки Эмайыги (Эмбах). Разгром, который потерпели в этом сражении меченосцы, явился подготовкой их окончательного военного крушения. Оно произошло через два года (22 сентября 1236 г.) в решительной битве с литовцами и земгалами. На этот раз меченосцы были окончательно разбиты. В бою погиб магистр ордена Волквин. 48 знатных рыцарей--комтуров и других начальников отрядов и множество рядовых крестоносцев. Значение этого разгрома для судьбы “крестоносной” миссии в Прибалтике было чрезвычайно велико: в течение короткого времени все завоевания крестоносцев были поставлены под угрозу. В разных районах поднимались восстания против немцев. Куры и земгалы сбросили с себя ненавистное иго, очистили свои земли от всяких следов христианства, вернулись к своим древним верованиям. Католический лагерь потерял свою главную военную силу. Всполошившееся духовенство в лице трех епископов обратилось к папе с мольбой о помощи. Реально она могла выразиться лишь в одном: в предоставлении тевтонскому ордену того места, которое раньше занимали меченосцы. При этом было очевидно, что позиции местного духовенства будут еще более ослаблены, если хозяином положения станут рыцари ордена, а влияние папства на все дела в Прибалтике значительно возрастет.

Появление Тевтонского ордена в Прибалтике означало новый крупный шаг в усилении наступления западноевропейского феодализма на восток, совершавшегося под знаменем папства. Непосредственный представитель Григория IX, его полномочный легат Вильгельм Моденский был “крестным отцом” этого очередного предприятия римской курии. Однако необходимо иметь в виду, что Тевтонский орден вовсе не был слепым орудием в руках папства. В острой борьбе, разгоревшейся в эти годы между папством и германским императором Фридрихом II, гроссмейстер ордена Герман фон Зальца сумел установить с обеими сторонами -- и с папством, и с Империей--особо выгодные для ордена отношения. И Григорий IX и Фридрих II торжественно подтвердили права и привилегии ордена, в силу которых он становился в значительной мере независимым и самостоятельным. В своей восточной политике папство нашло в Тевтонском ордене верную опору. Этому способствовало, конечно, то обстоятельство, что здесь интересы папства и Империи совпадали, поскольку они выражали стремление западноевропейских феодалов к дальнейшему усилению экспансии на восток и контролю над торговыми путями на Балтике. Вместе с тем Тевтонский орден доставлял папству с самого начала много неприятностей. Если и раньше в Прибалтике нередко вспыхивали конфликты внутри католического лагеря, то с появлением тевтонских рыцарей эти конфликты приняли постоянный характер. Целая серия папских посланий выразительно свидетельствует о том, какое самоуправство проявляли жадные до добычи “братья-рыцари”, как захватывали они земли и имущество не только у местного населения, у которого, видимо, и захватить-то было уже больше нечего, но и у тех крестоносцев, которые раньше их успели поживиться добром, отобранным у ливов, куров, эстов и других народностей. После разгрома литовскими войсками в битве под Шауляй 22 сентября 1236 г. орден меченосцев вскоре был окончательно ликвидирован. Остатки его были слиты с Тевтонским орденом. По этому поводу Григорий IX 12--14 мая 1237 г. подписал несколько посланий, одно из которых было адресовано легату Вильгельму Моденскому, другие--епископам рижскому, дерптскому (в городе Тарту) и острова Эзель. Орден ставился под особое покровительство “апостольского престола”. В Риме считали, что тем самым приведены в готовность отборные кадры для крупных военных действий, намечавшихся на ближайшее будущее. Папа потребовал от своего легата в Прибалтике принять необходимые меры для установления прочного мира в католическом лагере, в частности с Вальдемаром Датским, и обеспечить возвращение последнему Ревеля, захваченного ранее, как уже говорилось. Тевтонским орденом. В течение 1237 г. легат побывал в Польше и Пруссии, разъезжал по Ливонии, совершил поездку в Эстонию и проявил особый интерес к Финляндии. Наряду с попытками добиться умиротворения внутри собственного лагеря церковь в лице папского легата пытается также несколько ослабить враждебность к крестоносцам со стороны населения. Два послания Григория IX на имя легата Вильгельма бросают яркий свет на положение народных масс Прибалтики под тяжелым гнетом “миссионеров”.7 марта 1238 г. папа требует, чтобы “язычники, обращаемые в христианство, не подвергались бы порабощению”, а на следующий день, как бы в разъяснение и явно в ограничение своего предыдущего послания, Григорий IX пишет о том, чтобы “обращаемые в христианство рабы получали бы от господ хотя бы столько свободы, чтобы они могли ходить в церковь на богослужение”. Церковные власти в Риме понимали, что алчность крестоносцев может и в Прибалтике довести до всеобщего восстания и сорвать дальнейшее расширение католической экспансии на востоке. Необходимо было принять меры, чтобы укрепить свои тыл, чтобы умиротворить прибалтов. Этим и следует объяснить заботу папы и его легата о “смягчении” положения местного населения. Под руководством папского легата, проявившего большую энергию, принимались разнообразные меры, чтобы добиться консолидации сил католического лагеря, укрепления его позиций в Ливонии. Эти усилия, однако, не были просто стремлением к умиротворению, о котором столь усердно ратовал на словах папа римский и его легат. Хлопоты Вильгельма Моденского сводились к тому, чтобы добиться сплочения всего католического лагеря, расположившегося у границ северной и северо-западной Руси, с тем, чтобы в дальнейшем начать планомерное наступление в глубь страны. Это и было основной задачей папского легата. Он направляет свои усилия на то, чтобы найти в Новгороде или в Пскове какую-нибудь группировку, на которую католические агрессоры могли бы рассчитывать. Как показали дальнейшие события, эти усилия не остались безрезультатными. Еще в 1228 г. в Пскове нашлись бояре-изменники, которые, как сообщает летопись, заключили союз с немцами. Позднее им удалось привлечь на свою сторону самого посадника Твердилу Иванковича. Спустя несколько лет и в Новгороде нашлась кучка бояр во главе с бывшим тысяцким Борисом Негочевичем, которые пытались в 1232 г, произвести в Новгороде и Пскове переворот, а когда это им не удалось, сбежали к немцам и сомкнулись с крестоносными захватчиками. Подобные изменники, очевидно, подкупленные агентами Вильгельма Моденского, объявились и в последующие годы. О них летопись сообщает, что они “перевет держаче с немци”, фактически отдали Псков крестоносцам, которые тотчас повели на русской земле такую же грабительскую войну, какую вели в Прибалтике, Таким образом, усилиями папского легата был создан не только политический, но и военно-стратегический плацдарм на западных границах Руси. Аналогичные меры были предприняты им и с другой стороны--в Финляндии. В этой стране, являвшейся ближайшим северным соседом Руси, была также создана база для католического наступления на Русь. В том же направлении, в каком действовал епископ ливонский Альберт, здесь с 1220 г. развернул свою активность епископ Томас. В Риме стремились превратить финляндскую католическую “миссию” в еще один-- северный плацдарм для наступления на Русь. Гонорий III в письме к епископу Томасу в 1221 г. предлагал запретить католикам вести торговлю с карелами и русскими, что являлось уже не раз примененным курией средством борьбы с Новгородом. В начале 1229 г. 6 папских посланий, на протяжении трех недель (с конца января до середины февраля) адресованных епископам рижскому и любекскому, аббату цистерцианского монастыря на острове Готланд и другим представителям католической церкви в районе Балтики, предписывали оказать поддержку усилиям католической миссии в Финляндии и для этого, прежде всего, парализовать торговлю с русскими. Стремясь, как обычно, “загребать жар чужими руками”, папские представители в Финляндии натравливали племена тавастов (так называли племя емь) на новгородские владения, а когда новгородцы в тесном союзе с карелами оказывали тавастам отпор, папа и вся его агентура поднимали шум о “русской агрессии”. В Действительности, во всех действиях папской курии нельзя не видеть целеустремленной политики подготовки большого наступления на Русь, и, прежде всего, на богатый Новгород. Призывом к войне против Руси являлась, по существу, папская булла от 24 ноября 1232 г. о финляндских делах. В ней Григорий IX обращался к ливонским рыцарям-меченосцам и предлагал им “в согласии с финляндским епископством” перенести свою деятельность в Финляндию “против неверных русских”. Финляндия вошла и в число стран, на которые распространялись полномочия Вильгельма Моденского как “апостольского легата” при его второй поездке на север в 1234 г.

Еще большее внимание уделил Финляндии папский легат в 1237--1238 гг. К этому времени Вильгельм Моденский заканчивал в большой спешке создание антирусской коалиции. Оставалось закрепить достигнутые соглашения соответствующим договором ее участников, в котором были бы определены условия действий, сроки и задания для каждого из них. Это и было осуществлено 7 июня 1238 г. в Стеноп, где находилась резиденция датского короля Вальдемара II и куда прибыли для заключения такого договора папский легат Вильгельм Моденскии и магистр Тевтонского ордена в Ливонии Герман Балк. Договор “разрешал” вопрос об Эстонии: орден уступал королю Ревель и ряд других крепостей и местностей на земле эстов и обязался в дальнейшем неизменно оказывать поддержку королю. При этом устанавливалось, что две трети завоеванных земель будут принадлежать королю, а треть--ордену. Большое место занимали в договоре вопросы, касавшиеся взыскания с населения церковной десятины и других церковных поборов. Значение Стенбийского договора в истории феодально-католической экспансии, развивавшейся под эгидой католической курии, чрезвычайно велико. Этот договор закрепил созданный папскими усилиями единый фронт католических агрессоров, обосновавшихся на западе; на севере вдоль границы Руси. Участники коалиции готовились развернуть наступление на Новгород, рассчитывая при этом на политическую борьбу, обострившуюся в Новгороде и Пскове во второй половине 30-х годов. В наступлении должны были принять участие все три главных участника коалиции: датские крестоносцы в Эстонии, орденские силы в Ливонии и крестоносцы, обосновавшиеся в Финляндии, которые должны были получить еще подкрепления из Швеции. Совместными силами предполагалось захватить важнейший торговый путь, связывавший Балтику с Новгородом по Неве. Разработанный папским легатом план свидетельствует о том, насколько серьезно ставился вопрос о войне против Руси. Несомненно, что одновременно имелось в виду насильственно навязать русским также католическую веру. Что общие основы соглашения в Стенби были разработаны Вильгельмом Моденским в тесном единстве с папой Григорием IX, подтверждает булла от 9 декабря 1237 г., в которой папа обратился к архиепископу Швеции и его суффраганам-епископам с призывом организовать “крестовый поход” в Финляндию “на помощь епископу Томасу” “против тавастов” и их “близких соседей”. Очевидно, что, призывая крестоносцев уничтожать “врагов креста”, папа имел в виду наряду с тавастами также карелов и русских, в союзе, с которыми тавасты в эти годы энергично противились католической экспансии. Папская курия и ранее не упускала случая для разжигания враждебного отношения к русским. В своих более ранних посланиях папа не скрывает этого. Так, буллой от 3 февраля 1232 г. на имя своего легата Балдуина Альнского он запрещает всем христианам в Прибалтике без разрешения курии заключать мир или перемирие с русскими или “язычниками”. Еще более откровенна папская булла от 24 ноября 1232 г., в которой Григорий IX требовал от меченосцев в Ливонии поспешить в Финляндию, чтобы “защитить новое насаждение христианской веры против неверных русских”. Лицемерные слова этого воззвания были типичной маскировкой подготавливаемой агрессии. В папской булле от 27 февраля 1233 г. русские открыто названы “врагами”. Учитывая эту нескрываемую даже враждебность папства к русским в 1230-х годах трудно отказаться от мысли, что под “близкими соседями” тавастов, против которых папа призывает выступать в булле от 9 декабря 1237 г. своих крестоносцев, понимались русские. Ряд папских булл свидетельствует также о том, что наряду с подготовкой широкой агрессии извне, курия стремилась обеспечить свои замыслы и созданием базы внутри Руси. Для этой цели были широко использованы доминиканцы. В каком направлении развивалась их деятельность, благословляемая папой, можно понять из буллы Григория IX от 15 марта 1233 г., в силу которой доминиканцам, отправившимся на Русь, предоставлялась индульгенция и им самим разрешалось давать отпущение поджигателям или убийцам клириков. Папа пишет и о необходимости создания латинской епархии на Руси, ссылаясь при этом на то, что там существует “множество латинских церквей, не имеющих священников”. Однако надежды Рима не оправдались. Никакой базы внутри Руси, на которую вражеские силы в своем широко задуманном наступлении могли бы опереться, у них не оказалось, и борьба, как известно, свелась к столкновению на бранном поле. Лихорадочную поспешность, с которой Вильгельм Моденский действовал при создании антирусской коалиции и организовывал стенбийский сговор ее участников, следует объяснить желанием использовать благоприятные для Рима условия, сложившиеся на Руси в 1237--1238 гг. С востока, через Волгу на Рязань и дальше в глубь страны надвинулись грозной тучей татаро-монгольские полчища, угрожавшие самому существованию русского государства. Католическим агрессорам, стремившимся обосноваться в западных районах Руси, этот момент, когда силы всей русской земли были напряжены в ожесточенной борьбе со свирепыми кочевниками, естественно, представлялся особенно подходящим. Организаторы немецко-датско-шведской католической агрессии на Русь в 1240 г. рассчитывали на вторжение в ее пределы с двух сторон: с севера, откуда готовились напасть шведские силы под предводительством ярлов Ульфа Фаси и Биргера, и с северо-запада, где действовал Тевтонский орден. Очевидно, предполагалось, что нападение произойдет в одни и те же сроки, но тевтонские рыцари опоздали, а шведы, пройдя по Неве до устья реки Ижоры, не сумели использовать преимуществ внезапного нападения. Заблаговременно расставленная новгородскими князьями охрана Финского залива и берегов Невы, сообщила немедленно в Новгород об опасности. Молодой князь Александр Ярославич, “не мешкая нимало”, во главе немногочисленной, но мужественной дружины своей, обрушил на шведов 15 июля 1240 г, внезапный удар такой силы и вместе с тем настолько продуманный с точки зрения боевой тактики, что шведы были наголову разбиты. Князь Александр сразился с самим Биргером, шведским полководцем и предводителем всего похода, и нанес ему тяжелую рану копьем. “Возложи печать на лице острым своим копьем”,--рассказывает летописец, оставивший описание знаменитой Невской битвы. Немногим удалось бежать. “Останоки их,--говорит летописец.--побеже посрамлени”. Русские, собрав трупы знатных рыцарей, “накладше корабля два” и “пустоша и (их) к морю”, где они и затонули. Трупы же остальных, “ископавшие яму, вметаша (их) в ню (нее) бес числа”. Эта замечательная победа прославила молодого князя и сорвала планы нападения католических агрессоров на Русь с севера. В конце августа--начале сентября 1240 г. немецкие рыцари вторглись в русские земли с запада. Немцам удалось захватить крепость Изборск. Выступивший на помощь Изборску псковский отряд был разбит, и рыцари осадили Псков. Изменники-бояре, во главе с псковским посадником Тверднлой Иванковичем, открыли немцам ворота, и город был захвачен врагом. Завладев Псковом, немецко-католические рыцари стали все глубже вторгаться в новгородские владения, подойдя к самому городу на расстояние 30--40 верст. Одновременно они стремились захватить берега Невы, ладожские земли и Карелию. На побережье Финского залива они построили крепость Копорье и, опираясь на нее, развернули дальнейшее наступление. Беспощадному разорению подвергалось местное население. Сопротивлявшихся крестоносные разбойники массами истребляли. С Запада шли все новые подкрепления крестоносному войску. Папская курия неослабно следила за ходом событий.

Особый интерес представляет в этой связи булла Григория IX от 14 декабря 1240 г. направленная лундскому архиепископу Уффону--главе католической церкви в Дании и его суффраганам. Папа предложил развернуть в Дании проповедь “крестового похода” против “неверных”, якобы угрожающих христианам в Эстонии. Под “неверными” курия снова имела в виду русских. Эта булла была, по-видимому, вызвана собщением о тяжелом поражении, которое понесли шведские рыцари на Неве в июле этого года. Чтобы как-нибудь возместить понесенные ими потери, папа взывал к помощи датчан, которые, однако, не спешили отозваться. Можно отметить, что в Дании наблюдалась известная тяга к союзу с русскими и к поддержанию как экономических, так и политических отношений. Григорий IX “передал” захваченные крестоносцами русские земли эзельскому епископу Генриху. А тот в апреле 1241 г. заключил договор с рыцарями, по которому он оставлял за собой часть взимавшейся в пользу церкви десятины, а все права на управление, рыбную ловлю и прочее передавал им. Епископ в своей грамоте о заключении указанного соглашения объясняет, что он передает им право на все остальные поборы, так как “на них падает труд, издержки и опасность при покорении язычников”. Тем самым епископ лишний раз свидетельствовал о том, какой характер носила “крестоносная” миссия среди народов Прибалтики, от которой русский народ был избавлен благодаря героическому отпору, организованному Александром Невским. В Новгороде, где боярская верхушка еще в 1240 г. не поладила с молодым князем Александром, вследствие этого уехавшим к отцу в Переяславль, вспыхнуло широкое недовольство против бояр. Народ потребовал возвращения Александра в Новгород. С присущей ему решительностью и мужеством, вернувшийся вскоре князь возглавил борьбу против немецко-католического нашествия. Он привлек к этой борьбе не только новгородцев и русскую рать, пришедшую на подмогу из других земель, но и карелов, ижорцев, литовцев и другие народности. В 1241 г. внезапным ударом он захватил у немцев Копорье и нанес им сильное поражение в районе побережья Финского залива, оттеснив их обратно к реке Нарве. Известие об успехах русской рати подняло дух местного населения Прибалтики. Вспыхнули восстания в земле эстов, подавить которые крестоносцам не удавалось. Из Рима шли сообщения о присылке новых пополнений. Широко развернулась проповедь “крестового похода”. Папа направил 6 июля 1241 г. буллу королю норвежскому с предложением содействовать “крестовому походу... против язычников в землях соседних”, что в то время означало, конечно, Прибалтику, районы Финского залива, где развернулась большая война против Руси. Неудачное для папства начало ее тем более активизировало деятельность курии. Подстрекая норвежского короля к походу “во славу матери нашей, святой римско-католической церкви”, папа изъявляет в этой булле согласие на замену крестового похода по обету в “святую землю”--походом против “соседних язычников”. В самом начале 1242 I. Александр Невский, проведя тщательную подготовку, смело двинулся навстречу немцам. Обманув их расчеты, он захватил Псков и Изборск. Учинив расправу над предателями, закрепив свой тыл, князь прошел дальше на северо-запад, прямо к границе захваченной крестоносцами эстонской земли. Таким образом, весной 1242 г. русские войска находились западнее Чудского озера, соединявшегося узким протоком с Псковским озером. У этого узкого протока, известного под названием “Узмень”, и произошли решающие события. Молодой князь, показавший себя как стратег и полководец, блестяще осуществил глубоко продуманную военную операцию. В его плане были учтены все обстоятельства: и особенности немецкого военного строя “свиньей”, и условия местности, и состояние льда на озере, а главное--моральный дух и боевые качества войск. 5 апреля 1242 г. враг был встречен на льду. По имеющимся источникам можно понять, что немцы, обманутые неожиданным, смелым построением русского войска, могли считать себя уже победителями, преодолев полки, расположившиеся в центре, когда они оказались под внезапным мощным ударом флангов, выйти из-под которого уже не могли. Победа русского войска, в котором участвовали не только новгородцы и псковичи, но и “низовцы” -- войска, присланные Ярославом Всеволодовичем, отцом Александра Невского, под начальством брата Александра -- Андрея, была решающей и окончательной. Рыцари потеряли 500 убитыми и 50 плененными. Многие пошли под лед, который выдерживал тяжесть русских пехотинцев, но проламывался под закованной в тяжелые доспехи рыцарской конницей крестоносцев. Тысячи “кнехтов”--немецкой пехоты -- остались на льду Чудского озера.

Борьба с агрессией крестоносцев. Наступление на русские зем­ли было частью разбойничьей доктрины немецкого рыцарства «Drang nach Osten»(натиск на Восток). В XII в. оно начало захват принад­лежавших славянам земель за Одером и в Балтийском Поморье. Од­новременно велось наступление на земли прибалтийских народов. Вторжение крестоносцев на земли Прибалтики и северо-западную Русь было санкционировано римским папой и германским императо­ром Фридрихом II. В крестовом походе приняли также участие гер­манские, датские, норвежские рыцари и воинство из других север­ных стран Европы.

Побережье от Вислы до восточного берега Балтийского моря было заселено славянскими, балтийскими (литовские и латышские) и финно-угорскими (эсты, карелы и др.) племенами. В конце ХII-на­чале XIII в. у народов Прибалтики завершается процесс разложения первобытно-общинного строя и складывания раннеклассового обще­ства и государственности. Наиболее интенсивно эти процессы проте­кали у литовских племен. Русские земли (новгородские и полоцкие) оказывали значительное влияние на своих западных соседей, у кото­рых еще не было развитой собственной государственности и церков­ных институтов (народы Прибалтики были язычниками).

Рыцарские ордена. Для завоевания земель эстов и латышей из разбитых в Малой Азии отрядов крестоносцев был создан в 1202 г. рыцарский Орден меченосцев. Рыцари носили одежду с изображени­ем меча и креста. Они вели захватническую политику под лозунгом христианизации: «Кто не желает креститься, тот должен умереть». Еще в 1201 г. рыцари высадились в устье реки Западная Двина (Даугава) и основали на месте латышского поселения город Ригу в качестве опорного пункта для подчинения земель Прибалтики.

В 1219 г. датские рыцари захватили часть побережья Прибалти­ки, основав на месте эстонского поселения город Ревель (Таллинн). В 1224 г. крестоносцы взяли Юрьев (Тарту).

Для завоевания земель Литвы (пруссов) южнорусских земель в 1226 г. прибыли рыцари Тевтонского ордена, основанного в 1198 г. в Сирии во время крестовых походов. Рыцари-члены ордена носи­ли белые плащи с черным крестом на левом плече. В 1234 г. мече­носцы потерпели поражение от новгородско-суздальских войск, а еще через два года - от литовцев и земгалов. Это заставило кресто­носцев объединить свои силы. В 1237 г. меченосцы объединились с тевтонами, образовав отделение Тевтонского ордена - Ливонский ор­ден, названный так по наименованию территории, заселенной племе­нем ливов, которую захватили крестоносцы.

Невская битва. Наступление рыцарей особенно усилилось в свя­зи с ослаблением Руси, истекавшей кровью в борьбе с монгольскими завоевателями.

В июле 1240 г. тяжелым положением Руси попытались восполь­зоваться шведские феодалы. Шведский флот с войском на борту во­шел в устье Невы. Поднявшись по Неве до впадения в нее реки Ижоры, рыцарская конница высадилась на берег. Шведы хотели за­хватить город Старую Ладогу, а затем и Новгород.

Князь Александр Ярославич, которому было в то время 20 лет, со своей дружиной стремительно бросился к месту высадки. «Нас немного, - обратился он к своим воинам, - но не в силе Бог, а в правде». Скрыто подойдя к лагерю шведов, Александр со своими дружинниками ударил по ним, а небольшое ополчение во главе с новгородцем Мишей отрезало шведам путь, по которому они могли спастись бегством на свои корабли.

Александра Ярославича за победу на Неве русский народ прозвал Невским. Одержав победу, русские войска не позволили шведам отрезать Новгород от моря и захватить побережье Невы и Финского залива. Кроме этого был разрушен план совместных действий шведских и немецких рыцарей: теперь, после победы, Новгород не мог быть окружён с двух сторон. Однако из-за страха перед тем, что после победы роль Александра в ведении дел может возрасти, новгородские бояре стали строить князю всевозможные козни. Александр Невский уехал к отцу, но уже через год новгородские жители снова пригласили князя для продолжения войны с Ливонским орденом, подошедшим к Пскову.

Ледовое побоище (битва на Чудском озере). Летом того же 1240 г. Ливонский орден, а также датские и германские рыцари напали на Русь и захватили го­род Изборск. Вскоре из-за предательства посадника Твердилы и час­ти бояр был взят Псков (1241). Усобицы и распри привели к тому, что Новгород не помог своим соседям. А борьба между боярством и князем в самом Новгороде завершилась изгнанием Александра Нев­ского из города. В этих условиях отдельные отряды крестоносцев оказались в 30 км от стен Новгорода. По требованию веча Алек­сандр Невский возвратился в город.

Вместе со своей дружиной Александр внезапным ударом освобо­дил Псков, Изборск и другие захваченные города. Получив известие, что на него идут основные сипы Ордена, Александр Невский пере­крыл путь рыцарям, разместив свои войска на льду Чудского озера. Русский князь показал себя как выдающийся полководец. Летописец писал о нем: «Побеждая везде, а не победим николи же». Александр разместил войска под прикрытием крутого берега на льду озера, ис­ключив возможность вражеской разведки своих сил и лишив против­ника-свободы маневра. Учитывая построение рыцарей «свиньей» (в виде трапеции с острым клином впереди, который составляла тяже­ловооруженная конница), Александр Невский расположил свои полки в виде треугольника, острием, упиравшимся в берег. Перед сражени­ем часть русских воинов была снабжена специальными крючьями, чтобы стаскивать рыцарей с коней.

5 апреля 1242 г. на льду Чудского озера состоялась битва, полу­чившая название Ледового побоища. Рыцарский клин пробил центр русской позиции и уткнулся в берег. Фланговые удары русских пол­ков решили исход сражения: как клещи, они сдавили рыцарскую «свинью». Рыцари, не выдержав удара, в панике бежали. Семь верст гнали их новгородцы по льду, который к весне во многих местах стал слабым и проваливался под тяжеловооруженными воинами. Рус­ские преследовали противника, «секли, несяся за ним, как по возду­ху», - записал летописец. По данным Новгородской летописи, в бит­ве погибло «немец 400 и 50 взято в плен» (немецкие хроники оце­нивают число, погибших в 25 рыцарей). Плененные рыцари с позором были проведены по улицам Господина Великого Новгорода.

Значение этой победы состоит в том, что была ослаблена воен­ная мощь Ливонского ордена. Откликом на Ледовое побоище был рост освободительной борьбы в Прибалтике. Однако, опираясь на помощь римско-католической церкви, рыцари в конце ХIII в. захва­тили значительную часть прибалтийских земель.

Князь Александр Ярославич Невский жил и действовал в очень сложной исторической обстановке, когда на долю русского народа выпали тяжкие испытания. То было время кровопролитной борьбы с монголотатарами, немецкими и шведскими завоевателями. В этих условиях формировался характер Александра Ярославича - мудрого правителя, талантливого полководца и осторожного дипломата. Он был сыном своего времени - расчетливым политиком и властным князем, но всегда на первое место ставил интересы родной земли. В годину тяжких испытаний Александр Невский обращался за помощью к русскому народу и, опираясь на его силы, боролся за независимость Отечества.
Переяславль, в котором 13 мая 1220 г. родился князь Александр Ярославич, прозванный впоследствии за воинскую доблесть Невским, входил в состав Владимиро-Суздальского княжества, созданного и укрепленного его предками. Наибольшего расцвета Владимиро-Суздальская Русь достигла при княжении деда Александра - Всеволода Большое Гнездо, прозванного так за многочисленное потомство - у него было 8 сыновей, четвертым из них был Ярослав - отец Александра, получивший в удел Переяславское княжество.
Владимирские князья заботились о просвещении своих детей. Они имели богатое собрание древних греческих и русских книг. По их указанию записывались сказания о подвигах русских князей и воинов. Примечательно, что на Руси не только князья, но и простой люд владели грамотой. Об этом свидетельствуют берестяные послания, найденные археологами в Новгороде, Смоленске, Старой Руссе и в других древнерусских городах.

Обучать грамоте Александра начали с пяти лет. Основной книгой для чтения была Библия. В жизнеописании Александра говорилось, что «родители святым книгам научиша его». Обладая прекрасной памятью, Александр выучил Библию почти наизусть. В своей повседневной жизни он часто цитировал библейские изречения и сюжеты, в самые трудные минуты ободрял воинов словами: «Братья! Не в силе бог, но в правде,» - если вступаете в борьбу за правое дело, вы одержите победу. Изучал Александр латинский и греческий языки, были ему известны и византийские хроники, повествующие о событиях далекого прошлого. Но любимым занятием юного князя стало изучение военного опыта предков, событий родной старины. В этом отношении русские летописи являлись неоценимой сокровищницей.
Внимательно вчитывался Александр в текст «Поученья» своего пращура Владимира Мономаха, ибо в нем, помимо чисто практических советов, содержались понятия о ратном побратимстве, и воинской дисциплине - кодекс воинской чести.
В ту пору, помимо книжного обучения, большое внимание уделялось и воинской подготовке. Когда Александру исполнилось четыре года, состоялся обряд посвящения его в воины - постриг. В руки дали лук со стрелами: теперь он был обязан защищать родную землю и мог выступать во главе дружины. А в двенадцать лет княжич умел обращаться с настоящим боевым мечом, стрелял из лука, метал сулицу (легкое копье). Ведь будущий князь - это и правитель и воин-профессионал.
Быстро летело время. Казалось не было силы, способной поколебать покой цветущего княжества.
Но осенью 1237 г. на Русь обрушились монголо-татарские полчища хана Батыя. Пала Рязань. Завоеватели двинулись на Владимиро-Суздальское княжество. После двух месяцев ожесточенного сопротивления Батый захватил Владимирщину. Путь его лежал в Новгородские земли.

В то трудное время в Новгороде с 1236 г. князем-наместником был Александр Ярославич. До него доходили ужасные вести. Разграблены и превращены в пепел Рязань, Суздаль, Владимир, Переяславль и Тверь, войско завоевателей подошло к новгородскому Торжку. Две недели жители города отбивали приступ врага, но 23 марта 1238 г. он был захвачен штурмом и разрушен. Князь Александр стал срочно готовить Новгород к обороне. На вече было решено запереться в крепости и ждать осады. Не дойдя до Новгорода 100 км, Батый повернул свои полчища обратно. Продолжать поход было рискованно. Во время боев за Торжок стало ясно, что войско захватчиков выдыхается, поэтому хан счел поход на Новгород, располагавший значительными военными силами, слишком опасным. К тому же приближалась весна с разливом рек и таянием болот, в которых могла увязнуть татарская конница.
В 1239 г. вновь пополненные полчища Батыя после тяжелых сражений заняли Южную Русь. Затем они двинулись в Волынскую и Галицкую земли и дальше на запад: одна часть войск направилась в Польшу, а другая под командованием Батыя - в Венгрию. Весной 1241 г. монголо-татары выиграли сражение при Лигнице (в Нижней Силезии), разбив рыцарское войско. Однако силы орды уже были подорваны и битву против чешских и немецких войск под Оломоуцем она проиграла. Батый вынужден был повернуть обратно. Монголо-татарские полчища удалились во владения Золотой Орды, раскинувшиеся на громадных пространствах причерноморских и прикаспийских степей.
С того времени на долгие годы опустошенная и покоренная Русь попала под власть золотоордынского хана. От него князья получали ярлыки на княжение в своих уделах. В Золотую Орду стекалась дань, которой было обложено русское население. Русский историк Н.В.Шелгунов справедливо отмечал: «Народ сделал свое дело, стоял мужественно против врага, погиб по частям, но князья, призванные страной для предводительства, не исполнили своего обязательства и погубили Русь».
И вот в то время, когда почти все русские земли подверглись страшному «Батыеву погрому», папская курия - объединение церковников Ватикана, орган управления католической церковью в странах, проповедывавших эту веру, продолжала разрабатывать планы захвата и порабощения народов Прибалтики и неразоренных новгородскопсковских земель. Бедствие, обрушившееся на Русь, подтолкнуло их к более активным действиям.
В 1238 г. Ярослав Всеволодович был избран великим князем Владимирским. Александру, помимо Новгородской земли, он выделил города Тверь и Дмитров. А на следующий год, выполняя волю отца, Александр поехал в Полоцк, заключил союз с Полоцким княжеством и посватал Александру (в крещении - Прасковью) - дочь полоцкого князя Брячислава. Однако недолго занимался он семейными делами. Тревожные новости приходили из новгородских земель. От новгородцев не укрылась бурная деятельность представителей курии (легатов) в Прибалтике. Они не только объединили два немецких ордена (Тевтонский и Ливонский), но и привлекли к участию в агрессии датских рыцарей. Не остались в стороне и шведские феодалы*. Зная о монголо-татарском нашествии на Русь, они перенацелили уже подготовленную военную экспедицию против финских племен на основного противника - Великий Новгород. Шведы намеревались захватить Неву с прилегающими землями и крепость Ладогу, чтобы лишить новгородцев выхода к Балтийскому морю, установить контроль над северо-западным участком водного торгового пути**. Их союзники - немецкие крестоносцы, планировали захватить Изборск, Псков, а затем и Новгород. Совместными усилиями шведы и немцы рассчитывали сломить военное могущество Новгорода, а затем поделить неразоренные монголо-татарами русские земли.
Предвидя опасность вооруженного нападения с северо-запада, князь Александр в 1239 г. создал линию укрепления по реке Шелонь. Насколько серьезно относился Александр к усилению охраны рубежей свидетельствует тот факт, что в споре крестьян с Мирожским монастырем за земельные наделы на побережье Псковского озера он отдал предпочтение крестьянам. В приграничье князь желал иметь свободных людей, защищающих свою родную землю. Так же на побережье Финского залива и на реке Нева была усилена сторожевая служба («морская стража»), которую несли воины из союзного Новгороду финского племени ижора во главе со старейшиной Пелгусием (Пелконеном - финск., в крещении - Филипп).
В июле 1240 г. ижоряне первыми известили Новгород о появлении в водах Финского залива 5-тысячного войска шведов на 100 шнеках*.

* Тевтонский орден в 1237 г. соединился с Орденом меченосцев, который получил название Ливонского ордена. Немецкие рыцари воевали в землях прусских, литовских и латышских племен. В 1234 г. рыцари-меченосцы захватили русский город Юрьев (Дерпт) и приблизились к границам Новгорода. Шведы в 1164 г. пытались овладеть Ладогой, но потерпели поражение. Однако они поставили своей целью завоевать финские и карельские племена, входившие в то время в состав Новгородской земли, что предопределило вооруженную интервенцию против республики.
** С конца Х в. земли, прилегающие к Ладожскому озеру и восточной части Финского залива, входили в состав владений новгородцев. Поэтому северо-западная часть пути, так называемого «из варяг в греки», (по реке Ловать, Ильменскому озеру, Волхову, Ладожскому озеру и Неве) находилась под контролем Новгорода.
* Шнек - парусно-гребное судно. Оно имело 15-20 пар весел и вмещало от 50 человек.

Возглавляли интервентов ярл(князь) Ульф Фаси и Биргер - крупнейший феодал из рода фолькунгов, зять короля Эрика XI, фактический правитель Швеции. Корабли противника вошли в Неву.
Гонец от «морской стражи», кратчайшим путем преодолев 150 км за 3 дня, прибыл в Новгород. Сложившаяся обстановка требовала от Александра Ярославича незамедлительных действий. Им был сформирован отряд из 300 княжеских дружинников, 500 отобранных новгородских конников и стольких же пеших ополченцев. Все они быстрым ходом направились в сторону Ладоги, где к отряду присоединилось 150 конных воинов-ладожан. Дружина ижорян (около 50 чел.) продолжала вести наблюдение за шведами. Хорошо поставленная разведка позволяла русскому войску действовать инициативно и уверенно.
По новым сведениям, шведы готовились разбить лагерь на левом берегу Невы, чуть выше впадения в нее реки Ижоры. Дальнейшему продвижению шведской флотилии мешали пороги. Оборудовав лагерь, шведские воины выставили посты, которые контролировали невский водный путь. Боевые кони паслись в прибрежных лугах. Нападения с суши противник не ожидал.
Александр без промедления выступил с конницей из Ладоги и, преодолев свыше 120 км пути, прибыл в район невских порогов, где соединился с пешей ратью под командованием новгородца Миши, следовавшей по Неве на речных судах. Около устья реки Тосна обосновали временную стоянку. В случае движения шведов часть судовой рати должна была остановить их на порогах. Отсюда проводники-ижоряне, обеспечивая скрытность передвижения, повели русское войско к лагерю шведов.
Александр Ярославич принял смелое и неожиданное решение - атаковать лагерь шведов конницей, а пешей дружиной новгородцев действовать против стоянки шведских шнеков, ввиду того, что широкий плес Невы исключал незаметный подход новгородской рати на судах.

15 июля 1240 г. с первыми лучами солнца Александр и его воеводы были уже на ногах. К 11 час. утра русская рать приблизилась к опушке леса. Миша со своими пешцами отделился от рати и. забирая вправо, пошел вниз по направлению к Неве. Збыслав Якунович повел отряд новгородцев и ладожан левее стана противника. Александр выждал немного и подал знак к атаке. Конная дружина князя внезапно появилась перед заметавшимися шведами. Александр направил своего кня прямо на злотоверхий шатер. Он увидел, что молодой шведский рыцарь, взяв копье, скачет ему навстречу. Биргер смело вступил в сражение. Кони поединщиков стремительно сближались. В последний момент князь быстро перехватил ратовище левой рукой ближе к наконечнику копья и, приподняв его, стремительно нанес удар в голову рыцаря: «возложи... печать... острым своим копием». Шведские воины сгрудились вокруг поверженного. Александр оставил ненужное уже копье, выхватил меч и врубился в охрану вместе с дружинниками. В это время на правый фланг шведов ударили новгородские и ладожские ополченцы Збыслава Якуновича. Новгородец, вооруженный топором, наносил разящие удары по противникам, «не имея страха в сердце своем». Молодой дружинник Савва ворвался в златоверхий шатер королевского зятя и сумел подрубить опорный столб. Шатер рухнул. Торжествующий клич пронесся по рядам новгородцев: «За Русь! За святые церкви новгородские! Вперед, братья!» Воодушевленные русские ратники ринулись на врага. Могучий Гаврила Олексич*, разогнав ударами меча шведских воинов, устремился в погоню за телохранителями, сопровождавшими на корабль раненого Биргера. Шведам с большим трудом удалось столкнуть русского воина со сходен, но выбравшись на берег, Гаврила снова ринулся в бой.
Под натиском русского войска противник отступал к стоянке кораблей. В его рядах началась паника. Она еще больше усилилась после того, как пешая рать новгородцев под руководством Миши вступила в бой. Первый удар пешцы нанесли по шведам, сгрудившимся у шнеков, и оттеснили их. Три корабля противника оказались беззащитными. Новгородцы, умелые плотники, орудуя топорами выбили со шнеков охрану и деловито приступили к прорубанию днищ и бортов. В пробоины хлынула взбаламученная невская вода. Суда, опрокидываясь, пошли на дно. А тем временем новгородская пехота продолжала нажимать вдоль берега, разрушая мостки и сходни, Исход битвы был предрешен.
Атака русского войска была столь неожиданной, что немногим рыцарям удалось вскочить в седло, но и они под ударами новгородских дружинников пали в битве. Кони рыцарей, украшенные богатой сбруей, стали трофеями русских ратников. Шведским воинам с большим трудом удалось взойти на шнеки и, скинув сходни, выйти на середину Невы.

* Генеалогическая ветвь родов, из которых происходили А.С.Пушкин и М.И.Кутузов, восходит к знаменитому предку Гавриле Олексичу.

Русские ратники разошлись по полю битвы. Раненых и убитых воинов отправляли в лагерь на Тосне. Погибших новгородцев и ладожан насчитали всего 20 человек. Вернулась из-за Ижоры и дружина Пелгу
сия, где она действовала под командой своего предусмотрительного воеводы. Когда отряд Збыслава Якуновича атаковал правый фланг вражеского лагеря, то некоторые шведские воины в панике пытались скрыться в зарослях ольхи за рекой Ижорой, «иде же бы было непроходно полку Александрову». Но все они погибли от мечей и копий дружинников-
ижорян.
Шведская флотилия покинула негостеприимную стоянку и двинулась вниз по течению Невы. Пелгусий послал своих ижорян проследить за отходом флотилии. Так закончился жаркий июльский день.
Русские летописцы не забыли подвигов и заслуг 20-летнего молодого новгородского князя, прозвав его Александром Невским. Отмечены в летописях и русские ратники, которые доблестно защищали родную землю.
Русские воины разбили шведов меньшими силами. Используя элемент внезапности, Александр Ярославич нанес сокрушительное поражение захватчикам. Замыслы шведских феодалов создать форпост в Ладоге для дальнейшего продвижения и оккупации новгородских земель потерпели крах. Древний водный путь по Неве остался под контролем Новгорода.
Опасность вторжения с севера была ликвидарована. Победа над шведскими крестоносцами имела и военно-политическое значение. Из коалиции интервентов выпало сильное звено - шведские феодалы.
В конце августа - начале сентября 1240 г. против Руси выступили немецкие рыцари, собранные из всех крепостей Ливонии. Они овладели городом Изборском, разбили спешно собранное псковское ополчение и подошли к Пскову, но не смогли овладеть этой сильной крепостью. Однако боярин Твердило и часть пронемецки настроенных псковских феодалов изменнически сдали город. Над новгородскими и псковскими землями нависла угроза порабощения. Захватчики, воспользовавшись тем, что Александр Невский, пытаясь укрепить свои позиции в Новгороде*, сразу после победы над шведами рассорился со своевольным новгородским боярством и уехал в Переяславль-Залесский, вторглись в новгородские земли, захватили побережье Финского залива. На месте древнего русского поселения Копорье они соорудили опорный пункт, лишив тем самым Новгород важнейших торговых путей. «Подчиним себе словенский народ», - заявляли ливонцы.
Новгородцы по решению веча обратились к Ярославу с просьбой
* Александр Ярославич решил увеличить размеры княжеского землевладения в Новгородской земле. Новгородские бояре воспротивились этим намерениям. Они полагали, что князь может отдать эти земли своим приближенным и создать сильную оппозицию боярским кланам Новгорода.

Эзельский объединили свои силы для борьбы с Новгородом. Присоединились к ним и «люди датского короля» - датские рыцари. В целом Ливонский орден мог выставить большое по тому времени войско - до 20 тыс. человек. Его ядро составляли тяжеловооруженные всадникирыцари. Они были объединены строгой дисциплиной. «Ни один член ордена не имеет права без разрешения атаковать или оставить свое место в рядах», - гласил устав орденских рыцарей.
Пехота ордена (кнехты), собранная из горожан-колонистов, крестьян и ремесленников из оккупированных земель, не обладала высокими боевыми качествами. Рыцари не придавали ей особого значения. Отряды пехоты, выставляемые покоренными народами (эстами, ливами), не горели желанием сражаться за чуждые им интересы. Ливонское войско обычно применяло для атаки противника построение в линию «частокол» или усеченный клин, названный русскими летописцами «свиньей». В первой шеренге на острие «клина» находились 5 рыцарей. «Вторая шеренга состояла из 7, третья из 9, четвертая из 11 рыцарей. Затем следовал отряд кнехтов, построенных четырехугольником, а в последней шеренге стояло 14... патрициев... поддерживавших сплоченность отряда». В голове «клина», как правило, находились наиболее подготовленные в профессиональном отношении рыцари. Врубаясь в ряды противника, «клин» рыцарей раскалывал боевой порядок, стремясь прорвать его центр. Последующие шеренги, вступая в сражение, расширяли разрыв, охватывали разъединенные части войска противника. Таким образом, Ливонский орден представлял собой серьезную военную силу, но его пехота была менее подготовлена в боевом отношении.
Обе стороны готовились к решающей схватке. Замысел Александра Невского сводился к тому, чтобы не ждать врага, а перенести военные действия в занятую им Эстонию и вынудить рыцарское войско выйти из крепостей, после чего навязать ему свой план действий. Войско князя двигалось вдоль побережья Псковского озера.
На полпути от Пскова к Дерпту у селения Хаммаст (Моосте) «сторожа» под командованием Домаша Твердиславича и воеводы Кербета столкнулась с объединенными силами крестоносцев. И хотя Александр Невский предупреждал воевод не ввязываться в сражение, они приняли другое решение. Разведывательный отряд вступил в бой с превосходящим противником. Силы были неравными, но русские ратники выполнили свой долг. Они отвлекли внимание командования Ордена, выяснили численность и маршрут движения ливонцев. «Сторожа», несмотря на гибель Домаша Твердиславича, выполнила и главную задачу, ради чего она приняла бой - позволила основным силам русского войска, двигавшегося за разведкой, собраться воедино и оторваться от врага. Новгородско-владимирская рать направилась к селению Мехикорма, где сходились пути из Дерпта на восточный берег Чудского озера. Александр Ярославич повел дружины по льду Узмени (Теплое озеро - пролив шириной от 2 до 4 км, соединяющий Псковское озеро с Чудским) на русский берег в поисках места для сражения. И оно было найдено.
Рать остановилась на мелководном, промерзшем до дна участке озера в 1,5-2 километрах юго-западнее сторожевого поста, находящегося на скале под названием Вороний Камень.
5 апреля с восходом солнца на широком ледяном просторе Узмени показались крестоносцы. 12-тысячное русское войско* уже ждало их. Андреас фон Вельвен остановил ливонцев и созвал рыцарей на совещание.

Небольшой конный разъезд ливонцев поскакал к русскому войску. Немецкий хронист впоследствии отмечал, что в первых рядах его стояли лучники. Они-то и не позволили рыцарской разведке приблизиться к русским полкам: прицельная стрельба из дальнобойных руков отогнала ливонцев. Русские пехотинцы выглядели внушительно: «Они имели красивейшие доспехи. Их знамена были богаты, их шлемы излучали свет». Немцы не обнаружили русской конницы и, как и предполагал Александр Невский, построились «свиньей», опасной в битве с пешей ратью. Но самое главное, рыцари остались в неведении, что им готовил князь Александр. А русский полководец, используя военный опыт новгородцев, отказался от равномерного распределения сил или создания мощного центра. Он расположил русское войско в следующем боевом порядке: в центре первой линии, перед «челом», находился растянутый по фронту передовой полк пехоты, первые ряды которого составляли лучники, на флангах стояли усиленные полки пехоты Правой и Левой руки, за ними - конница, разделенная на две части. В центре позади «чела» Александр поставил свою немногочисленную, но тяжеловооруженную конную дружину. Эти всадники были вооружены копьями, обоюдоострыми мечами и булавами. Кони имели подковы. Глубокое седло и стремена с широкой подножкой обеспечивали дружинникам устойчивость при копейной сшибке с рыцарями, одетыми в панцири. Вес всадника тяжелой конницы вместе с доспехом достигал 120 килограммов.

Владимиро-суздальская и новгородская конница, находивщиеся на флангах, состояли из всадников, одетых в более легкие защитные доспехи - кольчуги, имевших на вооружении сабли и остроконечные, укороченные мечи облегченного типа. Такое построение позволяло не * Военные историки по-разному определяют численность русских и ливонских войск - от 12 до 15 тысяч с каждой стороны.
только парировать прорыв центра своего боевого порядка, но и осуществить двусторонний охват с целью нанесения ударов по флангам и тылу противника, окружить и полностью уничтожить последнего.
Рыцарское войско тем временем закончило построение клином. Закованные в латы крестоносцы на медленной рыси двинулись вперед. Обстреляв рыцарей, лучники отошли в боевые порядки на фланги. Ливонцы врезались в Передовой полк пехоты, воины которого наклонив копья и закрепив их ногами в упор, сумели ослабить первый копейный натиск противника. Однако рыцари проломили частокол русских копий. Ратники взялись за мечи, но не смогли сдержать мощный удар рыцарского «клина». Немцы, продолжая движение, врубились в «чело». Русская пехота сражалась стойко. «Свинья» немцев завязала в боевых порядках русских, но упорно продолжала прорываться вперед. И вот, кажется, цель близка. Последние линии русских пехотинцев расступились, не оказывая сопротивления. Но спустя мгновение, рыцари с отчаянием осознали, почему они это сделали. На вырвавшихся крестоносцев надвигалась русская конница, приготовившаяся к таранному удару в копья. Посреди нее развивался темно-бордовый стяг с грозным ликом русского Бога и всадник, стоявший рядом со знаменем на белом коне, взмахнул мечом. Огромный стяг дважды наклонился вправо и влево. Глухо вздрогнул лед - то конные отряды владимирцев и новгородцев стремительно рванулись в атаку, обходя сражающихся воинов. Первые ряды немецкого войска оказались в кольце отряда Невского. Фланги русской пехоты железными клещами стиснули клин крестоносцев, а конница, завершив охват, ударила по тылу вражеских пехотинцев.
«И бысть ту сеча велика немцем и чуди (собирательное название немецкой пехоты), труск от копий ломления, и звук мечного сечения, яко и морю померзшу двинуться. И не бе видети леду: покрыто бо бе все кровию,» - записал русский летописец (1).
Окруженные немцы, прекратив сопротивление, бросали оружие, сдаваясь на милость победителей. Лишь немногим удалось вырваться из кольца, но до спасения было еще далеко. На протяжении 7 километров, вплоть до противоположного берега, русские гнали противника. В панике, забывая об опасности, воины Ордена забегали на рыхлый лед Сиговицы - участок Чудского озера, где лед размывался реками Желча и Самолва. Воеводы настрого запретили своим конникам преследовать их. Ледяное крошево вздымалось под ногами беглецов и озерная студеная вода принимала ливонцев в свои объятия.
Весть о блестящей победе русского войска под руководством Александра Невского облетела не только русские земли, но и распространилась далеко за их пределами - от «моря Варяжского (Балтийского) и
до великого Рима». Псковичи срочно достроили собор Иоанна Предтечи (1240-1243 гг.), посвятив его победе русского народа над зарвавшимся агрессором.
Сражение на льду Чудского озера - крупнейшее сражение средневековья. Победа русских войск приостановила продвижение крестоносцев на восток. Была устранена огромная опасность, надвигавшаяся на северо-западные земли Руси (2). Сохранилась в неприкосновенности самобытная, яркая культура и политический строй новгородскопсковских земель.
Но не только полководческим талантом славен Александр Невский. Он проявил себя как дальновидный и умелый дипломат. В 1251 г. новгородское посольство по его указанию оговорило и закрепило договорами русско-новержскую границу в далекой заполярной тундре: в Прионежье, Беломорье и на Кольском полуострове.
Он принял все меры, чтобы не ссориться с монголо-татарскими ханами и отговаривал своего брата Андрея - князя Владимирского и Даниила Галицкого от выступления против монгольского засилья, считая, что русские земли еще не восстановили свои силы, а многие удельные князья не только враждуют между собой, но и готовы сотрудничать с ханами. И последующие события подтвердили его опасения.
В 1252 г. князь Андрей отказался выплачивать дань монголам. Его поддержал Даниил Галицкий. Властелин Золотой Орды Батый тут же послал карательный отряд Неврюя на Владимир и 60-тысячное войско Куремсы в Галицко-Волынское княжество. Владимирское княжество подверглось разорению. Князь Даниил в течение двух лет (1253-1254 гг.) сдерживать натиск монголо-татар. В походе монгол принял участие князь Изяслав Северский - внук печально известного Игоря Святославича Северского. Да, рано было начинать борьбу с ордынцами при таких «союзах» русских князей. В 1261 г. монголы покончили с независимостью Галицко-Волынской Руси. Князь Даниил вынужден был подчиниться хану Батыю, разрушить города-крепости: Кременец, Луцк, Львов и другие. Александр Невский на свой страх и риск отправился в ставку Батыя и уговорил его не только отозвать войска с земель Владимирщины, но и впоследствии простить брата Андрея, убежавшего в Швецию.
В 1255 г. князь Александр сорвал попытку немецких, шведских и датских феодалов закрепиться в устье реки Нарова, а шведскую экспедицию в Финляндию пресек зимним походом 1256 г., завершившимся в районе Улеаборга (Овлуя). Шведские феодалы, напуганные походом, надолго отказались от мысли приближаться к пределам русской земли. Они остановились на рубеже финской речи Кумийоки и не пересекали ее.
Ведение переговоров потребовало от Александра Ярославича огромного напряжения всех его сил и подточило здоровье. В ноябре 1263 г. совершенно больной князь Александр добрался до Городца на Волге, где скончался в ночь на 14 ноября 1263 г. Новгородский летописец записал в нем: «Потрудился за Новгород и за всю Русскую землю».
В годы мрачного засилья монголо-татарского ига яркие победы Александра Невского поддерживали веру русского народа в возрождение прежнего величия Руси.
В отношениях с монголо-татарами, которые не посягали на веру, язык и культуру русского народа, Александр проявил себя осторожным и дальновидным политиком. Избегая открытых столкновений, он дал возможность Руси окрепнуть и восстановиться после страшного разорения.

По-другому строил свои отношения русский князь со шведско-немецкими рыцарями-крестоносцами, вводившими в захваченных землях свои законы, насаждавшими католическую религию, свой язык, свою культуру. К ним он был беспощаден, направлял всю свою энергию, все силы родной земли на отпор захватчикам. Александр Невский сумел остановить агрессоров и спасти Северо-Западную Русь от порабощения.

Полководческий талант Александра Ярославича проявился в ведении активных, наступательных действий против крестоносцев, нанесении внезапных стремительных ударов, обеспеченных тщательной разведкой и продуманными до мелочей построениями войска. Он разработал собственную тактику, первым из полководцев того времени оценив значение воина-пехотинца, смело нарушал традиционное построение боевых порядков, действуя инициативно, исходя из конкретных условий.

В трудные годы Великой Отечественной войны советский народ обратился к памяти полководца, поставил его имя одним из первых в ряду великих русских военачальников, учредив орден Александра Невского. Этим орденом, согласно статуту, награждались командиры Советской Армии: «За проявление, в соответствии с боевым заданием, инициативы по выбору удачного момента для внезапного, смелого и стремительного нападения на врага и нанесения ему крупного поражения с малыми потерями для своих войск...».
Имя Александра Невского и ратные подвиги защитников Родины навечно останутся в памяти народной. В соответствии с Законом Российской Федерации от 10 февраля 1995 г. «О днях воинской славы (победных днях) России», День победы русских воинов князя Александра Невского над немецкими рыцарями на Чудском озере объявлен Днем воинской славы России.

Литература:
1. Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов. М.Л., 1950. С.78.
2. Пашуто В.Александр Невский. М., 1975. С.79.

3. Борьба Северо-Западной Руси с агрессией крестоносцев

Наступление на русские земли было частью разбойничьей доктрины немецкого рыцарства? В XII веке оно начало захват принадлежавших славянам земель за Одером и в Балтийском Поморье. Русские земли (новгородские и полоцкие) оказывали значительное влияние на своих западных соседей, у которых еще не было развитой собственной государственности и церковных институтов (народы Прибалтики были язычниками). Рыцарские ордена. Для завоевания земель эстов и латышей из разбитых в Малой Азии отрядов крестоносцев был создан в 1202 г. рыцарский Орден меченосцев. Рыцари носили одежду с изображением меча и креста. Они вели захватническую политику под лозунгом христианизации. Еще в 1201 г. рыцари высадились в устье реки Западная Двина (Даугава) и основали на месте латышского поселения город Ригу в качестве опорного пункта для подчинения земель Прибалтики. Для завоевания земель Литвы (пруссов) и южнорусских земель в 1226 г. прибыли рыцари Тевтонского ордена, основанного в 1198 г. в Сирии во время крестовых походов. Рыцари? члены ордена носили белые плащи с черным крестом на левом плече. В 1234 г. меченосцы потерпели поражение от новгородско-суздальских войск, а еще через два года? от литовцев и земгалов. Это заставило крестоносцев объединить свои силы. В 1237г. меченосцы объединились с тевтонами, образовав отделение Тевтонского ордена? Ливонский орден, названный так по наименованию территории, заселенной племенем ливов, которую захватили крестоносцы. Невская битва. Наступление рыцарей особенно усилилось в связи с ослаблением Руси, истекавшей кровью в борьбе с монгольскими завоевателями. В июле 1240 г. тяжелым положением Руси попытались воспользоваться шведские феодалы. Шведский флот с войском на борту вошел в устье Невы. Поднявшись по Неве до впадения в нее реки Ижоры, рыцарская конница высадилась на берег. Шведы хотели захватить город Старую Ладогу, а затем и Новгород. Князь Александр Ярославич, которому было в то время 20 лет, со своей дружиной стремительно бросился к месту высадки. Скрыто подойдя к лагерю шведов, Александр со своими дружинниками ударил по ним, а небольшое ополчение во главе с новгородцем Мишей отрезало шведам путь, по которому они могли спастись бегством на свои корабли. Александра Ярославича за победу на Неве русский народ прозвал Невским. Значение этой победы в том, что она надолго остановила шведскую агрессию на восток, сохранила за Русью выход к Балтийскому побережью. Ледовое побоище. Летом того же 1240 г. Ливонский орден, а также датские и германские рыцари напали на Русь и захватили город Изборск. Вскоре из-за предательства посадника Твердилы и части бояр был взят Псков (1241). Усобицы и распри привели к тому, что Новгород не помог своим соседям. А борьба между боярством и князем в самом Новгороде завершилась изгнанием Александра Невского из города. В этих условиях отдельные отряды крестоносцев оказались в 30 км от стен Новгорода. По требованию веча Александр Невский возвратился в город. Вместе со своей дружиной Александр внезапным ударом освободил Псков, Изборск и другие захваченные города. 5 апреля 1242 г. на льду Чудского озера состоялась битва, получившая название Ледового побоища. Рыцарский клин пробил центр русской позиции и уткнулся в берег. Фланговые удары русских полков решили исход сражения: как клещи, они сдавили рыцарскую?свинью?. Рыцари, не выдержав удара, в панике бежали. Семь верст гнали их новгородцы по льду, который к весне во многих местах стал слабым и проваливался под тяжеловооруженными воинами. Значение этой победы состоит в том, что была ослаблена военная мощь Ливонского ордена. Откликом на Ледовое побоище был рост освободительной борьбы в Прибалтике. Однако, опираясь на помощь римско-католической церкви, рыцари в конце XIII в. захватили значительную часть прибалтийских земель.

4. Русские земли в составе Золотой Орды: социально-экономическое и политическое развитие

В 1237-1241 гг. русские земли подверглись удару со стороны Монгольской империи – центрально-азиатского государства, завоевавшего в первой половине XIII в. огромную территорию от Тихого океана до Центральной Европы. После походов на Северо-Восточную и Южную Русь, соответственно в 1237-1238 и в 1239-1240 гг., объединенного монгольского войска под командованием внука основателя империи - Чингисхана - Батыя установилось так называемое монголо-татарское иго.

Русские княжества не вошли непосредственно в территорию Золотой Орды. Их зависимость выражалась в уплате податей - «выхода» и верховном суверенитете золотоордынского хана, который утверждал русских князей на их столах.

(Как же происходило развитие русских земель в новых условиях?) Киевская земля после нашествия окончательно утратила свое былое значение. Киев был взят татарами в 1240 г. в разгар борьбы за него между соперничающими князьями. В 20-е годы XIV века Киевская земля попала в зависимость от Великого княжества Литовского, а в начале 60-х годов окончательно вошла в его состав.

В Черниговской земле во второй половине XIII столетия резко усиливается политическая раздробленность, формируется большое количество княжеств. В XIII в. начались набеги на Черниговскую землю Литвы, а в 60-70-х годах XIV в. большая часть Черниговщины была подчинена великим князем литовским Ольгердом.

В Юго-Западной Руси в результате объединения Волыни и Галичины под властью Даниила Романовича и его брата сформировалось сильное государство. В 50-х годах XIII в. Даниил успешно противостоял татарскому натиску. Но в конце 50-х годов галицкому князю все же пришлось признать зависимость от татарского хана.

В Смоленской земле удельные княжества не закрепились за определенными княжескими линиями, как это было в Черниговской земле. Тем не менее политическое значение Смоленского княжества постепенно уменьшалось. В 1404 г. великий князь литовский Витовт окончательно включил Смоленскую землю в состав Литвы.

В Новгородской земле во второй половине XIII-XIV в. укрепляются республиканские формы правления. Присоединение к Москве в 1478 году произошло относительно легко: социальные низы Новгородской земли не поддержали свою боярскую верхушку.

Рязанская земля в второй половине XIII-XV в. сохраняла относительную независимость. Однако она была зажата между Золотой Ордой, с которой непосредственно граничила, и Северо-Восточной Русью.

Муромское княжество уже в середине XIV в. стало зависеть от Московского, а в начале 90-х годов вошло в ее состав.

Территория Переяславского княжества после Батыева нашествия перешла под непосредственное управление Орды, а в 60-е годы XIV в., как и Черниговская земля, была присоединена к Великому княжеству Литовскому.

После нашествия XIII в. усилилась разобщенность русских земель. Прекратилась борьба разных княжеских ветвей за «общерусские» столы - Киев, Новгород и Галич, являвшая собой в первой половине XIII в. своеобразный фактор в политической жизни Руси.

В области духовной культуры прослеживается заметное непосредственное

воздействие монголо-татарского нашествия: гибель значительных культурных ценностей, временный упадок каменного строительства, живописи, прикладного искусства, утрата секретов ряда ремесел, ослабление культурных связей с Западной и Центральной Европой. Но глубоких культурных изменений в целом не произошло.

Таким образом, монголо-татарское завоевание оказало значительное влияние на древнерусское общество. Наиболее подверженными деформации оказались социально-экономическая и политическая сферы, т. е. те, которые в большей или меньшей степени скрыты от общественного сознания.

Заключение

После монголо-татарского нашествия судьбы различных земель разошлись. Из четырех сильнейших в первой половине XIII в. княжеств три (Черниговское, Галицко-Волынское и Смоленское) теряют свой суверенитет и входят в состав иноэничных в основе государств - Литвы и Польши. На территории четвертого - Владимиро-Суздальского - начинается формирование нового единого русского государства. Таким образом перестала существовать старая политическая структура, для которой были характерны самостоятельные княжества - земли (управляемые различными ветвями рода Рюриковичей), внутри которых существовали более мелкие вассальные княжества.

Непосредственное воздействие на экономику выразилось, во-первых, в разорении территорий во время ордынских походов и набегов, особенно частых во второй половине XIII в. Во-вторых завоевание привело к систематическому выкачиванию значительных материальных средств в виде ордынского «выхода» и других поборов, что обескровливало страну.

Раньше, на государственную службу принимались лица вне зависимости от их национальной принадлежности. В формулярных списках чиновников даже не было графы о национальности. ** * См: К а л н ы н ь В.Е. Очерки истории государства и права Латвии в XI - XIX веках. Рига, 1980. С.114. ** См.: Зайончковский П.А. Правительственный аппарат самодержавной России в XIX веке.М., 1978. С.9. Что касается...

Основу будущей «Партии танмаядарного азерлийского ренессанса» (ПТАР) – «Tяnmayadar azяrli intibahı firqяsi» (TAİF). Учитывая особую важность деятельности ПТАР в реализации представляемой азерлийской национальной идеи, имеет смысл дать краткий анализ классовой природы танмаядарной партии и специфики ее политической позиции. В современном политическом спектре капиталистических стран...

Восстание в середине века (1648 г.) произошло в Москве под названием «соляного бунта», а вскоре вспыхнул «медный бунт» (более подробно об этих событиях можно узнать из учебника авторов А.Л. Юрганова и Л.А. Кацва «История России. ХVI-ХVII вв.», стр. 146-148). Но самым значительным было восстание под предводительством донского казака Степана Разина (1667-1671 гг.)– о ходе восстания см. в указанном...

С начала XIII в. крестоносцы (главным образом немецкие) начали колонизацию и завоевание Прибалтики. В 1201 г. немцы и датчане основали Ригу и создали рыцарский Орден меченосцев (Ливонский Орден).

К 1212 г. крестоносцы захватили земли современной Латвии и земли к завоеванию Эстонии. В это же время в Прибалтике обосновался Тевтонский Орден, но в 1236 г. потерпел поражение от литовцев. В 1238 г. был заключен союз немецких, датских и шведских крестоносцев против Руси.

Крестовый поход против истерзанной монголами Руси был благословлен «его святейшеством Папой Римским». Угроза агрессий стала очевидной. В июле 1240 г. в Неву вошел шведский флот под командованием герцога Биргера. Шведы высадили десант и готовились начать наступление на Новгород. В Новгороде тогда княжил 19 – летний Александр Ярославович. Хотя ему шел лишь 20- й год, это был умный, энергичный и храбрый человек, а главное настоящий патриот своей Родины. Князь не стал дождаться полков своего отца князя Ярослава, а с небольшой дружинной двинулся к месту высадки шведов.

15 июля 1240 г., скрыто подойдя к шведскому лагерю, конная дружина Александра обрушилась на центр шведского войска. Пешие новгородцы, ладожане и ижоряне ударили во фланг, отрезая шведам отход на корабли. В этом бою русские воины покрыли себя неувядаемой славой. Численность шведского войска составляла 8-9 тыс. человек, у русских было не больше 1 тыс. человек, но сыграла свою роль внезапность нападения. Шведская армия едва не подверглась полному уничтожению. Остатки шведского войска ушли по Неве в море.

Жертвенностью и доблестью соратников Александра был спасен Новгород, но угроза для Руси осталась.

В 1240/1241 гг. Тевтонские рыцари усилили натиск на новгородские земли. Они захватили крепость Изборск, а затем с помощью изменников и Псков. В 1241 г. крестоносцы подошли непосредственно к Новгороду. В это время из – за ссоры с новгородскими боярами Александр Невский покинул Новгород. По просьбе веча Александр вернулся, отбил у немцев Псков и Изборск.

В конце марта 1242 г. Александр Невский получил от разведки известие, что на Русь готовится напасть объединенное войско крестоносцев во главе с самим магистром Тевтонского Ордена. Крестоносцы и русские встретились на западном берегу Чудского озера, у Вороньего камня.

Впереди русского боевого порядка были поставлены лучники, в центре- ополчение, а на флангах – сильные княжеские дружины. За левым флангом стоял резерв. Немцы построились в форме клина («свиньей»), на острие которого находился отряд всадников, закованных в броню с головы до ног. Крестоносцы намеревались ударом в центр расчленить русские войска и уничтожить их по частям.

Александр специально ослабил центр своего войска и дал возможность рыцарям прорвать его. Тем временем усиленные фланги русских атаковали оба крыла немецкого войска. Немецкая пехота побеждала, рыцари сопротивлялись отчаянно, но так как время было весеннее, лед треснул и тяжеловооруженные войны стали проваливаться в воду Чудского озера. Русские войны гнали крестоносцев 7 верст. Погибли тысячи рядовых крестоносцев, 400 знатных рыцарей, 47 знатных рыцарей были взяты в плен. Разгром крестоносцев был ужасающ. После битвы 5 апреля 1242 г., крестоносцы долго не решались тревожить русские рубежи.

В отличии от монголов, крестоносцы ставили несколько иные цели при завоевании русских земель.

Если ордынских ханов интересовала покорность и выплата даней, то крестоносцев интересовала земля Новгорода и Пскова, которую следовало захватить и русское население, которое следовало обратить в крепостных. Но самое главное, крестоносцы требовали от населения католической веры. В случае успеха крестоносцев, реальной была угроза не только потери национальной независимости Руси, но и потеря национальной религии – православия и национальной культуры.

Александр Невский выступил как защитник православной Руси от католического Запада. Это сделало его одним из главных героев русской истории.

Тема № 6: Возвышение Москвы. Образование единого российского государства.

План темы:

1) Предпосылки объединения русских земель в единое государство.

2) Возвышение Московского княжества и превращение его в политический центр Северо – Восточной Руси (1276 – 1425 гг.).

3) Княжение Василия II Темного. Феодальная война в России (1425-1462 гг.)

4) Княжение Ивана III. Завершение объединения земель вокруг Москвы. Ликвидация зависимости от Орды.

Цель изучения: выявление причин возвышения Москвы. Уяснение неизбежности объединения русских земель и создания единого Российского государства. Ознакомление с личностями и периодами правления московских князей.

Студент, изучивший данную тему, должен:

1) знать основные причины возвышения Московского княжества;

2) понимать неизбежность объединения русских земель в единое Российское государство;

3) уметь охарактеризовать периоды правления московских князей.

При изучении данной темы необходимо:

а) изучать данные лекции;

б) желательно обратиться к дополнительной литературе;

в) ответить на тесты по теме.