Восточный путь развития государства азиатский способ производства. "азиатский способ производства"

Азиатский способ производства по Марксу — это отдельный способ производства и общественная формация, соответствующая ему, которую удалось выявить на основе изучения отношений в обществах Египта, Турции и Китая, а также в других восточных государствах на определенном этапе развития. Интересно, что многие исследователи указывали на сходство АСП с политическими системами Советского Союза и нацистской Германии. Во времена СССР теория была практически вычеркнута из научного обсуждения, но труды современных историков (особенно иностранных) дают право считать, что дискуссия не окончена.

Появление термина в переписке и некоторых статьях

Понятие азиатского способа производства встречается в переписке Маркса, в некоторых статьях. Определяющей чертой этой формации Карл Маркс указывал отсутствие собственности (частной) в отношении земли. Более поздние исследования авторов, которые придерживались формационного подхода (развития через несколько последовательных общественно-экономических формаций), подтверждают, что через данный этап прошли многие первобытные общества в разных частях мира. Основу АСП заложили именно Маркс и Энгельс.

Отдельные российские исследователи предложили для понятия альтернативные названия. Например, Юрий Семенов, советский и российский философ, историк, этнолог, специалист по истории первобытного общества, теории познания и создатель собственной концепции мировой истории, использует в своих работах термин «политарный»; Леонид Васильев, религиовед, востоковед, заведующий лабораторией исследований по истории в Высшей школе экономики, - «государственный способ производства».

Маркс и Энгельс об азиатском способе производства

Согласно принятому в Советском Союзе при Иосифе Сталине трактованию учения Фридриха Энгельса и Карла Маркса, общество постепенно проходит сначала классическую античную формацию, затем феодальную и буржуазную с перспективой перехода к социализму. В труде Карла Маркса «Формы, предшествовавшие капиталистическому производству» (раздел исследования «Экономические рукописи 1857-1859 годов») ученый отдельно выделил производственные отношения в Азии, что позволило обсуждать азиатскую формацию, которая предшествовала рабовладельческой у древневосточных народов.

Само понятие АСП впервые используется в 1853 году в статье «Британское владычество в Индии». В предисловии работы Маркса по политической экономии и философии, которая была написана в 1958-1859 гг., ученый утверждает, что эти способы производства можно определить как прогрессивные эпохи экономического развития. Характеристика азиатского способа производства встречается в следующих работах и трудах других основоположников марксизма.

Новые исследования, которые обобщили представления об общественно-экономическом строе в древнем обществе и древности в общем, спровоцировали дальнейшее развитие теории. Наибольшую роль в этом сыграл Льюис Генри Морган — один из основоположников эволюционизма в социальных науках, создатель теории первобытного общества, которая признана научным сообществом. Однако с течением времени взгляды Карла Маркса изменились, а в поздний период своей работы он и вовсе перестал упоминать термин.

Фундаментальное исследование «Восточный деспотизм...»

В 1957 году, спустя столетие после фундаментальных трудов Карла Маркса, вышло в свет исследование «Восточный деспотизм: сравнительное исследование тоталитарной власти». Автором теории был германо-американский историк, в прошлом активный коммунист и марксист Карл Август Виттфогель. Еще в двадцатых годах он занимался вопросами связи природной среды и общественного развития. Год он провел в концлагере, что впоследствии сильно повлияло на взгляды ученого. После он начал заниматься историей Китая.

Связь с общественным строем в СССР и Германии

Опираясь на понятие, введенное в науку Марксом, Виттфогель проанализировал известные восточные деспотии и указал на одну общую особенность — значение ирригации для ведения сельскохозяйственной деятельности. Такие общественные системы исследователь назвал «ирригационными империями», а вся система его взглядов оформилась в ирригационную теорию. Такой общественный строй, согласно Виттфогелю, имеет характерные черты:

• отсутствие собственности частных лиц на землю;
• отмена частной собственности и рыночной конкуренции;
• абсолютная власть государства, все управляется из центра;
• отсутствие разделения на социальные классы;
• абсолютная власть правителя, который возглавляет бюрократическую систему.

Исследователь в отдельных чертах связывает «ирригационные империи» с политическими системами в нацистской Германии и Советском Союзе. Виттфогель пришел к выводу, что в Советском Союзе построен совсем не социализм, а современная восточная деспотия, которая основана как раз на азиатском способе производства. Это спровоцировало несколько дискуссий в научном сообществе СССР.

Особенности общественного строя восточных стран

Каждому обществу свойственна собственная специфика, определяемая этническими, географическими, историческими и другими условиями, которые менялись от общества к другому во времени и пространстве. Особенности общего характера можно выделить в больших ареалах, включавших несколько стран. Один из таких охватывал большинство государств Ближнего Востока, Северной Африки, Центральной и Юго-Восточной Азии, отдельные государства других регионов мира.

Большинство исследователей выделяют следующие особенности азиатского способа производства:

1. Тенденция к сохранению общественных структур. Это относится к общинам средневековых ремесленников и крестьян, которые развивались крайне медленными темпами, оставаясь застойными на протяжении нескольких веков вплоть до девятнадцатого-двадцатого столетий. Общины владели землей, но принадлежала она государственной власти или частному эксплуататору. Как правило, в общинах велось мелкое (семейное) хозяйство, а не коллективное.
2. Важная экономическая функция государства. Эффективное земледелие во многих восточных государствах не могло развиваться без орошения искусственным способом. Ирригационные работы нужно было осуществлять в огромных масштабах на больших территориях. Получается, что неблагоприятные условия окружающей среды требовали вмешательства центральной власти правительства. Все правительства региона должны были выполнять функцию организации общественных работ.
3. Установление верховной собственности государственной власти на землю. Тут речь идет не о господстве такой формы собственности, а только о тенденции к ней, которая проявлялась время от времени более или менее явно. Классовая структура общества в определенные периоды развития уплощалась настолько, что под давлением правящей верхушки максимум земли сосредотачивался в руках узкой группы людей.
4. Тенденция к феодализму без крупного хозяйства помещиков.

Большинство особенностей встречались в отдельных обществах в западных государствах — это община, владеющая землей, в Средние века, государственная собственность и так далее. Но на Востоке все эти черты выражены намного сильнее, наблюдались в течение длительного времени и повсеместно. Кроме того, сочетание нескольких тенденций в Европе в один и тот же период не наблюдалось.

Можно прийти к выводу, что в странах Среднего и Ближнего Востока, северной части африканского континента, Юго-Восточной и Центральной Азии вариации феодального и рабовладельческого способов производства характеризовались продолжительным по времени проявлением комплекса перечисленных выше тенденций. В странах Востока (как и на Западе) происходили смена общественного строя и поступательное движение общества. При этом азиатский способ производства — это особенности производственных отношений, которые сказались на ходе развития стран Азии на фоне двух формаций, а именно феодализма и рабовладения.

Дискуссия в 20-30-х годах ХХ века в СССР

В первой половине двадцатого века в СССР разгорелась первая масштабная дискуссия относительно азиатского способа производства. Часть историков стремилась доступно объяснить уникальность этого явления, характеризовавшего только восточные сообщества, в противовес классическому рабовладению, установившемуся в Древнем Риме и Древней Греции. Дискуссия вызвана как активизацией освободительного движения в странах Африки и Азии, так и стремлением советского правительства распространить пролетарскую революцию дальше на Восток. Интерес к теме был стимулирован и особым отношением Карла Маркса к Востоку.

Этой группе исследователей противостояли историки, которые пришли к выводу существования способа производства не только у восточных сообществ, а у всего человечества в целом. Это дало основания считать азиатский способ производства универсальным. Например, подобная ситуация наблюдалась в Риме периода ранней Республики, у цивилизаций историко-культурного региона, простирающегося от центра Мексики до Гондураса и Никарагуа, в крито-микенском обществе.

Другие древние общества, например, Египет периода Нового Царства, Персидская империя, подошли к формированию рабовладельческих обществ классической формации в период масштабных военных походов. Так, получалось, что азиатский способ производства является эволюционным звеном между коммунизмом в первобытном обществе и рабовладением.

Особенности первой научной дискуссии в СССР

Особенностью дискуссии было то, что в ней участвовало мало профессиональных востоковедов. Поэтому обсуждения были бедны конкретными фактами и основывались на очень узкой базе. После сторонники концепции азиатского способа производства подверглись резкой критике. В официальной советской литературе утвердилась схема формаций, которая состояла в смене пяти этапов: первобытное общество, рабовладение, феодальный срой, капиталистическая формация и коммунистическая, начальным этапом которой считается социализм. Согласно этой концепции, все древние общества (в том числе восточные) были отнесены к рабовладельческим, а все средневековые — к феодализму.

После первой дискуссии устоявшийся взгляд на общество древних государств Востока опровергался в 1957 году. Широка дискуссия развернулась с 1964 года. Обсуждение было вызвано ростом антиколониального движения после войны, публикацией нескольких ранее неизвестных работ Карла Маркса, оживлением культурной, общественной и научной жизни после двадцатого съезда партии.

Обсуждение основных проблем исторического процесса

В итоге дискуссия перешла к обсуждению актуальных проблем исторического процесса. Рассматривались работы западных авторов, в которых отдельно подчеркивалось удивительное сходство азиатского способа производства с современным социализмом в СССР. После «Пражской весны» научная дискуссия постепенно свернулась, но обсуждение самых актуальных вопросов продолжалось. Было высказано множество различных точек зрения об особенных чертах эволюции восточных стран.

Критика концепции азиатской формации в теории

Проблемы азиатского способа производства неоднократно рассматривались в ходе дискуссий историками, философами и экономистами. Так, если бы в отдельных государствах в отдельные эпохи существовал этот способ производства, то наблюдалось бы следующее:

• уровень развития производственных сил, отличный от уровня, свойственного другим промежуточным общественным формациям;
• особая система отношения к собственности, которая принципиально отличалась бы и от феодальной, и от рабовладельческой;
• отдельные методы эксплуатации, способы присвоения благ эксплуататорами, которые отличались бы от рабовладельческих и феодальных (экономическая основа азиатского способа производства состояла в эксплуатации с сохранением общинно-родовых структур);
• особая классовая структура.

Взгляды российских и иностранных историков

Современные российские историки считают, что азиатский способ производства — это формация, реальность существование которой остается предметом спора. Уже к середине девяностых можно было говорить об окончательной смерти схемы формаций (из пяти ступеней), описанной выше. Даже главные ее защитники признали несостоятельность схемы. В более популярных трудах выделяют уже четыре формации, единую докапиталистическую. Актуален и многолинейный подход к мировой истории.

Что касается иностранных исследователей, французский антиковед И. Гарлан, например, относит к рабовладению только общества с классическим типом эксплуатации, иные формы он считает доказательством существования азиатского способа производства. Это дает право считать, что дискуссия еще не окончена.

Азиатский способ производства — гипотетическая стадия развития общества, следовавшая за первобытнообщинным строем , характеризующаяся господством государственной земельной собственности, отсутствием крупных хозяйств, непосредственным подчинением крестьян государству (восточные деспотии), особой ролью государства в создании ирригационной системы, а также наличием в восточных деспотиях развитого слоя государственной бюрократии.

Формулировку «азиатский способ производства» употребил К. Маркс в «Предисловии» «К критике политической экономии» для определения особенностей общественного строя в странах Азии в докапиталистическую эпоху, указав, что «в общих чертах азиатский, античный, феодальный и современный, буржуазный, способы производства можно обозначить, как прогрессивные эпохи экономической и общественной формации» . Эта формулировка дала повод некоторым историкам утверждать, что в странах Азии существовала особая социально-экономическая формация, отличная от рабовладельческой и феодальной, — так называемый «азиатский способ производства».

В конце 20-х — начале 30-х годов и в 60-х — 70-х годах в марксистской среде происходили дискуссии между сторонниками и противниками этой концепции. Подобная точка зрения не нашла поддержки у подавляющего большинства историков и востоковедов и была отвергнута.

Кроме того, концепция «азиатского способа производства» была использована некоторыми антикоммунистическими авторами, проводившими необоснованные параллели между ним и «реальным социализмом» (имевшей место в СССР и некоторых других странах неудавшейся попыткой перехода от капитализма к социализму).

ЮВШИВИ!

ЭФФЕКТИВНОЕ УПРАВЛЕНИЕ

УДК 101.1:316 ББК 87.6

М. Годелье

АЗИАТСКИЙ СПОСОБ ПРОИЗВОДСТВА: СТИМУЛИРУЮЩИЙ КОНЦЕПТ С ОГРАНИЧЕННЫМ АНАЛИТИЧЕСКИМ ЗНАЧЕНИЕМ

Статья об «азиатском способе производства» одного из ярчайших французских обществоведов, этнографов, антропологов второй половины XX в., несмотря на факт ее публикации во Франции в 1991 г., остается вполне актуальной для исследований в области проблем генезиса государства. Автор в своих работах опирается на традиции марксистской науки. При этом он учитывает и подходы, сформулированные школой структурализма.

Понятие азиатского способа производства является одним из самых интересных во всем творчестве Маркса, разделив и продолжая разделять странную судьбу. Проблема и ее значение важны: как охарактеризовать восточные общества и их эволюцию, как сравнивать их со сменой форм производства и обществами, которые, начиная с Античности, составили историю Запада?

До Маркса: концепт восточного деспотизма

До Маркса Европа с конца XV по конец XVIII вв. выработала понятие восточного деспотизма для характеристики политического режима и общества Оттоманской империи, близкого врага Европы, равно как и политических режимов Персидской империи и Могольской Индии. Концепт восходил из больших глубин, поскольку еще в «Политике» Аристотель утверждал, что «варвары от природы выступают в большей степени рабами, чем греки, и азиаты более склонны к рабству, чем европейцы: вследствие чего они терпят, не протестуя, деспотическое правление. Такие монархии подобны тираниям, но они пребывают в безопасности, будучи наследственными и законными»1.

Начиная с XVI в., от Бодена до Мотескье, который представляет в «Духе законов» общую формулировку принципов деспотических

Общество

правлений, понятие обогащается наблюдениями, доставленными путешественниками по Востоку и, в частности, сведениями Бернье. Затем с середины XVIII в. до Маркса, экономистов (Адам Смит, 1751; последователь Мальтуса2 - Ричард Джонс, 1831) и философов (Гегель «Философия истории», 1831) добавляются другие элементы картины восточных обществ.

В итоге концепт восточного деспотизма объединял следующие идеи. На Востоке земля есть собственность Государства; индивиды равны перед лицом Государства, поскольку находятся в таком же сервильном положении; в обществе не существует наследственной знати, а индивид имеет власть и богатство только через причастность к Государству; похоже, что восточное общество лишено гражданских законов, а религия, в какой-то степени, выступает субститутом права и играет доминирующую роль. Масса населения живет противостоящими друг другу деревенскими общинами, а земледелие здесь доминирует над промышленным производством. Географическая и засушливая климатическая среда делают необходимыми общественные оросительные работы; и Государство оказывается их главным организатором. Наконец, эти общества остались, начиная с зари цивилизации, в исторически неподвижном состоянии.

Таким образом, понятие восточного деспотизма выражает отрицательное, даже расистское, идеологическое видение Востока, которое может быть проиллюстрировано многочисленными утверждениями Монтескье или Гегеля. Для последнего в Индии «то, что может быть названо политической жизнью является деспотизмом без каких-либо принципов, без моральных и религиозных правил»3, а «Китай и Индия пребывают в состоянии застоя и до наших дней продолжают естественную растительную жизнь»4. Но понятие внедрилось через идеологическую борьбу, которая разворачивалась на самом Западе, поскольку описание Монтескье восточного деспотизма позволяло ему косвенно нападать на абсолютную монархию Бурбонов, которую он именовал «турецкой тиранией». Напротив, Вольтер восхвалял просвещенный деспотизм Китая, а вслед за ним все, кто желал, чтобы монархические правительства Европы навязали обществу реформы, почитаемые ими как необходимые во имя Природы и Разума, становились адвокатами просвещенного деспотизма. Именно отсюда отправился Маркс, когда выработал понятие азиатского способа производства5.

Маркс: от восточного деспотизма до азиатского способа производства

Понятие азиатского способа производства выработалось между 1853 и 1858 гг. и его отчетливая формулировка появляется в 1859 г. в предисловии «К критике политической экономии», в котором Маркс пишет: «В общих чертах, азиатский, античный, феодальный и современный буржуазный способы производства могут рассматриваться как прогрессивные [последовательные - ? - Ред.] эпохи экономического формирования общества»6. Первый момент выработки этого понятия соответствует серии статей, опубликованных в 1853 г. в New York Daily Tribune и в

некоторых письмах, которыми обменивались в это время Маркс и Энгельс. Второй момент, наиболее важный и наиболее оригинальный, относится к 1857-58 гг., когда Маркс пишет «Formen, die der kapitalistschen Produktionweise vorhergehen» [«Формы, предшествующие капиталистическому способу производства»]7. Позднее, с 1870-х гг. до самой смерти в 1883 г. Маркс многократно возвращается к понятию, отныне в свете знакомства с сочинениями Моргана и других этнологов, а также своих исследований по аграрной истории России и Восточной Европы. Три наброска письма Вере Засулич (1881) свидетельствуют о его окончательной эволюции.

Но почему азиатский способ производства? Концепт способа производства является первым ключевым концептом теории Маркса, концептом, который приобретает форму, начиная с «Немецкой идеологии» (1846). «Способ» производства - это комбинация материального «образа» [«maniere»] и социального «образа» [«maniere»] производить. Материальный образ сочетает производительные силы, материальные и интеллектуальные, которые характеризуют общество в определенную эпоху. Социальный образ - это совокупность отношений, через которые люди воздействуют на природу, чтобы производить свои материальные условия существования и распределять их. Эти отношения Маркс назвал общественными производственными отношениями.

К этим определениям Маркс добавил две гипотезы: с одной стороны, он предполагает, что производственные отношения, которые исторически сменяют друг друга, соответствуют определенным ступеням производительных сил, с которыми они сочетаются с образованием различных способов производства, т. е. экономические базисы [основания - Ред.] различных типов обществ. С другой стороны, он предполагает, что другие социальные образования [«institutions»] (формы семьи, религии, управления, и т. д.) равно соответствуют различным способам производства и образуют с ними специфические общественные целостности, которые он называет общественными и экономическими формациями [образованиями -? - Ред.].

Какими же были для него особенности «азиатского» способа производства и соответствующих ему общественных форм? Мы покажем их по двум осям: с одной стороны, отношения между экономическими структурами и Государством; с другой - отношения между «азиатским» способом производства и «деспотическим» характером Государства, которое ему соответствует.

1. Экономика и Государство, восходящие к азиатскому способу производства

Специфической чертой азиатского способа производства, по Марксу, должно было бы выступать то, что в этих обществах Государство является собственником земли. Но присвоение земли Государством может скрывать очень разнообразные формы и вариант форм, от относительно мало принуждающих локальные общины там, где Государство претендует лишь на, своего рода, «высшую» собственность на земли местности, над которой осуществляет суверенитет, до форм гораздо более весомых, когда Государство предстает «единственным» владельцем земель и лишь

Общество

уступает локальным деревенским или племенным общинам право на обладание и использование. Когда же Государство предстает единственным собственником земли, оно выступает как условие выживания всех людей, как условие, которое должно присутствовать с тем, чтобы труд людей мог извлекать из природы средства их существования и их материальные богатства. Государство, хозяин природы, имеет сверхъестественный характер, а представитель его выступает как существо божественной природы, осуществляющее абсолютную «деспотическую» власть как над людьми, так и над вещами.

Для Маркса формы собственности Государства, выступающего как высшая и по своему происхождению сверхъестественная община по отношению к локальным общинам, могут являть обилие изменений более древних форм племенной или общинной собственности на почву , которые составляют одновременно и их отдаленное происхождение, и их основание. В этой перспективе азиатский способ производства предстает как вышедший из некоторых форм процесса образования Государства и господствующих классов или каст в недрах древних племенных обществ. Государство, раз сложившись и став «собственником» общинных земель, над которыми осуществляет свой суверенитет, может ограничиться взиманием части рабочей силы и продукта этих общин в качестве дани или налога. В таком случае оно не играет никакой прямой роли в организации труда и в производственном процессе этих общин. Но оно может также напрямую вмешиваться в условия их производства, мобилизуя их рабочую силу для осуществления крупных работ в интересах экономики (оросительные каналы) или политики (пути сообщения). Выступали ли эти работы благотворно или нет для соответствующих общин, по Марксу, сами локальные общины, чтобы обеспечивать выживание и развитие доминировавшего над ними Государства, должны были включать в себя материальные и социальные условия для собственного воспроизводства и для регулярного производства прибавочного продукта для государства. Эта местная автономия могла обеспечиваться лишь комбинацией различных форм земледелия и ремесла . К тому же - и в этом заключена весьма интересная мысль Маркса, - чтобы воспроизводиться, община должна не только производить материальные условия существования различных составляющих ее семей, но также и прибавочный продукт, предназначенный для ее воспроизводства как таковой, как высшей общности по отношению к каждой семье и к каждому из ее членов, и беря на себя их общие интересы (отправление обрядов, оборона территории, и т. д.). Но, подчинившись Государству, эта община соответственно должна поставлять труд и продукты своего труда этой высшей общине, этой общности, которая превосходит ее. С производством этого прибавочного продукта, предназначенного Государству, их политическое подчинение дублируется их экономической эксплуатацией. Таковая может приобретать разнообразные формы: барщины, осуществляемой для празднования славы высшей общины, Государства, инкарнируемого в тиране и воображаемыми реалиями, богами, или для создания коллективных условий производства или средств сообщения; рент, которые совпадают с налогом и которые в большинстве случаев вносятся натурой; дани, выплачиваемой завоеванной общиной общине-завоевательни-

це. Существуют различные формы рабства и крепостничества, но они имеют вспомогательное значение - вспомогательное значение потому, что масса населения, будучи воспринимаемой как «свободная» по отношению к рабам и другим порабощенным категориям, может в любой момент оказаться вынужденной нести барщину или платить дань Государству. Впрочем, если индивид подчинен Государству, - это в наименьшей степени следствие факта принадлежности к более обширной социальной группе, линеджу, деревне, племени. Это группа, которая непосредственно подчинена Государству, и это подчинение как раз приобретает форму от подчинения одной общины [общности] другой - подчинения политического, религиозного, экономического.

Государство, чтобы поддержать свою претензию быть владельцем их земель и отчуждать часть рабочей силы и продукта локальных общин, должно прибегать к силе или к угрозе силы, и / или достигать их согласия по религиозным или иным причинам. Эксплуатация локальных групп Государством покоится, таким образом, прежде всего, на механизмах и силах внеэкономических.

В экономике этого типа автаркия локальных групп и факт, что налоги и дань большую часть времени взимаются натурой, а не в денежной форме, тормозит развитие рыночных отношений. Часто имеются многочисленные и важные города, которые выступают местом роскошного потребления представителей Государства и, в то же время, точками обмена местного избыточного продукта на продукты чужеземные. Касты, или торговые классы, более или менее находящиеся на службе у Государства и контролируемые им, составляют элемент социальной структуры с более низким статусом, чем у священников, воинов или администраторов Государства. Таким образом, этим производственным и обменным отношениям соответствовали причудливые формы суверенитета и управления. Понятие деспотизма обобщало их до Маркса. Он же воспользовался таковым сам, но переосмыслив его в соответствии со своей концепцией «азиатского» способа производства.

2. «Азиатский» способ производства и «восточный деспотизм»

Вернемся к взглядам Маркса на истоки «азиатского» способа производства и «азиатского» Государства. Таковые, возможно, произошли вследствие эволюции некоторых общинных форм собственности, труда и организации общества, в основном - племенных и этнических. По разным причинам -среди прочих военная и демографическая экспансия некоторых групп (древнее Перу) или необходимость централизовать власть ради организации крупных работ, - соображение, которому Маркс придавал меньшее значение, чем Энгельс, - могло оказаться необходимым развить политические и экономические отношения, которые опираются на эти локальные племенные и этнические группы, интегрируя их при этом в общину [общность], более обширную и, соответственно, более абстрактную по характеру.

Эта более широкая, но более абстрактная общность в эту эпоху - и эта идея Маркса кажется нам по-прежнему плодотворной - могла облекаться лишь в религиозную форму или ссылаться на сверхъестественное

Общество

происхождение. От этого содержание этой общности, ее единство могло воплощаться «в одном случае, в воображаемой племенной целостности, в одном боге, в другом - реальном деспоте»8, прислужнике бога. Таковыми могли быть особенности азиатского Государства, власть которого могла принимать форму абсолютной «деспотической» лишь тогда, когда эта власть представала как сверхъестественная по происхождению и воплощалась в вымышленных или реальных персонажах, божественной сущности или близких богам. Этот божественный характер или монополия на доступ к богам является тем, что отличает монарха и возвышает его над всеми человеческими существами, включая тех, кто выступает одновременно и инструментом, и тех, кто пользуется благами Государства, воплощаемого им, - священников, воинов, бюрократов, сановников различного рода. Его воля, его решения становятся законом для всех. Именно для того, чтобы обозначить эту форму абсолютной власти, Маркс подхватил этот старый термин «деспотизм», который, к сожалению, неизбежно указывает на форму власти, способную в любой момент вылиться в произвол и тиранию. По сути, власть «азиатского» монарха черпала свою природу и особенности применения в социальных мотивах и исторических условиях, сделавших «необходимым» существование надлокальных и надплеменных отношений и властей.

В качестве дополнительной к идее «деспотической» власти или, скорее, содержащейся в этой идее Маркс выдвигает также идею, что в обществах с азиатским способом производства массы свободных людей оказываются лицом к лицу с Государством в, своего рода, отношении «всеобщего рабства» , потому что статус свободного человека не освобождает его от барщины или дани в пользу Государства. Тем не менее, по самому факту быть свободным статус человека ни в коем случае не может смешиваться со статусом раба, который в греко-латинских обществах Античности закреплен за хозяином, либо в феодальных обществах средневекового Запада - со статусом крепостного, привязанного к земельному участку или к семье своего феодального сеньора. Вот почему Маркс взял на себя труд настойчиво подчеркнуть, что отношение политической и экономической зависимости, то есть подчинение азиатскому Государству, предстает как вариант «всеобщего рабства», но таковым воспринимается «только с европейской точки зрения»9. Тем не менее, у него эти оговорки не возникли - а для нас они неизбежны - как только он воспринял концепт восточного деспотизма.

Маркс многократно возвращался к идее, что тот факт, что Государство с азиатским способом производства претендует на собственность или на высший контроль за использованием земель, воспрепятствовал развитию частной собственности на землю или затормозил его, а также повлек другие следствия: «деспотическую» форму правления и особый вес религии в культуре и в функционировании восточных обществ.

Из этого факта вытекает, что социальная структура и природа «господствующих классов» в обществах с азиатским способом производства могли быть лишь весьма отличными от таковых в обществах, где господствующие классы обладали землей и эксплуатировали чужой труд на собственной основе, отделенной от Государства, что позволяло им, как

вероятность, противопоставлять себя Государству, опираясь на это основание. И это собственное основание было вполне отчетливым и отделенным от форм общественной собственности , которая могла существовать на локальном уровне.

Напротив, в обществах, относящихся к азиатскому способу производства, индивид или социальная группа мог располагать чужой землей и трудом лишь в той мере, в какой он осуществлял какую-то функцию в Государстве и имел на это разрешение благорасположением государства, на временной или на постоянной основе. Разумеется, если это право пользования становилось наследственным, начинало формироваться основание власти, отделенное от Государства.

Из этого факта следует, что господствующий класс в обществах с азиатским способом производства может лишь смешивать себя с Государством - с пребывающим над этим классом представителем царствующей династии, вышедшим из социальной группы, которая получила или завоевала контроль над Государством. Но эта группа не может управлять Государством без участия многочисленных индивидов и социальных групп, которые выполняли различные функции, нагрузки и службы государства: священников, воинов, администраторов, судей, сановников разного рода. И в той мере, в какой различные локальные, племенные, этнические и другие группы продолжали составлять основу Государства и сохраняли свою собственную иерархию (власть которых отныне была легитимной лишь при условии признания Государством). Господствующий класс обществ с азиатским способом производства составлял вершину сложной социальной стратификации, весьма отличной от тех, которые развиваются на Западе на основе различных форм собственности на землю, отделенных от Государства. Из любви к формулировкам скажем, что все происходит, как если бы «на Востоке» Государство господствует над господствующими классами и служит им, своего рода, подпоркой, в то время как «на Западе» - наоборот, господствующие классы служат подпоркой Государства, господствуют над ним и трансформируют его, когда оно соответствует их интересам.

Таковы основные элементы, раскрывающие, на наш взгляд, концепты азиатского способа производства и восточного деспотизма у Маркса. Но эти концепты не были застывшими и эволюционировали в течение жизни Маркса. Посмотрим бегло, в каком смысле.

3. Эволюция концепта азиатского способа производства у Маркса

В 1853 г., комментируя для New York Daily Tribune последствия «разрушения общественного строя в Индии», вызванного британским господством, Маркс вынужден осмыслить особый характер восточных обществ. С 1853 по 1858 гг. это осмысление приводит его к рассмотрению общественных порядков древнего Востока и древнего Запада. В то же время, он производит «девостокизацию» азиатского способа производства, поскольку в «Formen» [«Формы, предшествовавшие...»]10 он прилагает концепт как к доколумбовым Перу и Мексике, так и к древним кельтам.

Общество

Потеряв свои исходные «азиатские» отсылки, концепт обозначает отныне целую серию обществ прошлого и настоящего, которые, для него, имеют общую особенность сочетать надлокальную форму Государства, претендующего на собственность и контроль земель, с локальными группами, которое оно эксплуатирует и, возможно, угнетает. Сохраняя в главном свою способность воспроизводиться без Государства, которое ограничивается чаще всего присвоением части их рабочей силы и продукта в форме барщины и дани, эти общины [сообщества] в основе безразличны к судьбе Государства, в том числе и к вторжению чуждых народов, изгоняющих правящую династию, чтобы заменить ее своим вождем и его родней. В это время Маркс примыкает к весьма этноцентричным взглядам своих предшественников и, в частности, воспроизводит взгляд Гегеля на Индию, которая «совсем не имела историю или, как минимум, известную историю»11; и сам он пишет, что «гигантская, полуварварская империя Китай произрастала in the teeth of time»12.

Позднее в книге I «Капитала» (1867) Маркс вернется к этим идеям, утверждая, что деревенские общины, такие, какими они существовали в Индии его времени, «давали ключ незыблемости азиатских обществ, незыблемости, которая столь странно контрастирует с непрестанным распадом и воссозданием азиатских Государств, насильственной сменой их династий»13. Формулировка двусмысленна и выдает некоторое противоречие во взглядах Маркса, так как династии не суть Государство. Династии могут сменяться, когда новая социальная группа захватывает Государство и ставит его на службу себе. Но Государство может оставаться тем же самым по своей сути. И к тому же, если «восточный деспотизм» есть форма Государства, которая соответствует азиатскому способу производства, и если он органично связан с присвоением Государством земель локальных общин [общностей], то «азиатское Государство» живет так долго, как долго живут они, воспроизводится в той мере, как воспроизводятся они. В этом смысле деспотическое Государство столь же неизменно, как и они. И сам Маркс напоминал, что на Востоке, земле древних цивилизаций, «варварские завоеватели были более или менее быстро завоеваны высшей цивилизацией их подданных»14. С 1853 г., принимая во внимание «незыблемость» азиатских обществ, Маркс логично задается вопросом «осознать, может ли человечество реализовать свою судьбу без фундаментальной революции общественном положении в Азии»15. Британцы, «первые завоеватели из цивилизации, высшей по отношению к индийской», преследуя «наиболее гнусные интересы», предстают ему «безотчетным инструментом истории, провоцируя эту рево-люцию»16. «У Англии, - писал он, - имеется двойная задача, решаемая в Индии: одна разрушительная, другая созидательная - уничтожение старого азиатского общества и создание материальных оснований для западного общества в Азии»17.

Но, начиная с 1870 г., Маркс поменяет взгляд, когда предпримет - в перспективе завершения книги III Капитала, посвященного теории земельной ренты, - глубокий анализ эволюции форм земельной собственности в Европе и, в частности, в Германии и в России. Для этого он учит русский язык. То, что впечатляет его отныне, это - живучесть земледельческих общин [общностей], которые он отличает теперь от архаических или

примитивных общин [общностей], и которые России просуществовали до XIX в. В продолжение, в 1881 г. он протестует против пресловутой цивилизаторской роли Англии в Индии. Азиатский способ производства и формы Государств и обществ, которые с ним связаны, представляются отныне Марксу как продукты одного из путей эволюции, которые стали возможны через разрушение «первичной» формации человеческого общества, которая сопровождалась последовательной сменой и сосуществованием совокупности форм общин [общностей] различного типа и возраста, которые Маркс называет «примитивными» или «архаическими». Азиатский способ производства мог бы основываться на базе «земледельческой общины» , рассматриваемой Марксом в качестве «последней», «наиболее недавней» формы «первичной» формации человеческого общества. Но эта форма общины [общности] «в то же время является фазой перехода к вторичной формации общества, перехода от общества, основанного на общинной [общей] собственности на землю, к обществу, основанному на частной собственности. Вторичная формация [... ] охватывает совокупность обществ, покоящихся на рабстве и крепостничестве. Но можно ли сказать, что историческая судьба земледельческой общины должна фатально завершиться таким исходом? Вовсе нет. Ее врожденный дуализм допускает альтернативу: ее собственнический компонент возобладает над коллективным, или последний возобладает над первым. Все зависит от исторической среды, в которую она окажется помещена»18.

Лишь на этом фундаменте различных не-общинных [не-общих] форм собственности на землю, античной частной собственности, феодальной собственности, и т. д., таких как рабство, крепость и другие формы личного подчинения, между прочим, только и нашли условия наиболее значительного развития, задающего иные характеристики для форм обществ и Государств, построенных на этих основаниях, подлинные классовые общества.

Так, для Маркса за два года до смерти азиатский способ производства предстает как исконная форма перехода примитивных обществ к обществам классовым, форма перехода, возможно, самая распространенная в потоке истории. Она была связана с существованием сложной формы земледельческой общины, «природную живучесть» которой, порожденную дуалистским характером ее структур, он отныне подчеркивает. Он даже пишет, что «живучесть примитивных общин [сообществ] была несравнимо более значимой, чем у [общин] семитов, греков, римлян и т. д., и a fortiori, чем в современных капиталистических обществах»19.

Азиатский способ производства все менее и менее предстает как незавершенная, неполная, ущербная форма перехода примитивных обществ к обществам классовым, форма, чья незавершенность должна была бы непременно вызвать вековую стагнацию обществ, формирующихся на таком основании, их незыблемость, их своего рода окаменелость в истории, которая их затем и лишила истории.

Общества азиатского способа производства продолжают представляться Марксу как не принадлежащие полностью к классовым обществам, к вторичной общественной формации, потому что в них сочетаются структуры, социальные отношения, относящиеся к примитивным

Общество

общностям, с другими - характеризующими классовое общество. Азиатский способ производства обладает отныне собственным динамизмом, который может привести к эволюции в различных направлениях и, в частности, вести - вследствие более или менее полного исчезновения форм общей [общинной] собственности, которые характеризуют ее изначально, - к его замене классовым обществом. Именно так эволюционировал азиатский способ производства в Японии в сторону феодальной формы экономики и общества, в Китае к различным формам частной собственности, над которыми Государство сохраняло свой контроль, и на Западе к рабовладельческому способу производства. Энгельс, со своей стороны, утверждал во «Франкской эпохе» (1882), что германские племена могли эволюционировать в сторону азиатского способа производства, если бы они не заселили пространства Европы, подчиненные Римской империи, в те времена, когда разлагался рабовладельческий способ производства и режим частной собственности на землю20. После вторжения в Римскую империю и распада последней германские общества и местные завоеванные ими общества на территории древней Галлии и в Германии эволюционировали в сторону «феодального» способа производства, покоящегося на земельной собственности сеньоров, которая оказалась выведена из-под контроля Государства.

Критический итог применения понятия «азиатский способ производства»

Подлинный критический итог использования понятия азиатский способ производства должен быть подведен специалистами по обществам, которые Маркс относил к этой категории: Индия, Персия, Перу, архаическая Греция, и т. д. Мы только ограничимся тем, что изложим наш взгляд, который будет взглядом этнолога, лишь в любительском плане обращающегося к истории. При этом будем настаивать только на том, что, как мы считаем, представляет теоретический интерес.

1. Первый сильный пункт понятия азиатского способа производства. Таковое преобразовало более старое понятие восточного деспотизма в особый взгляд на процессы, которые привели к появлению Государства, господствующих каст и классов через развитие старых племенных общинных форм собственности, труда и организации общества. И этот взгляд интересен и для этнологов, и для историков.

2. Маркс создал также своеобразное произведение, связав наличие деспотизма, «абсолютной» власти Государства с тем фактом, что Государство требует собственность на землю, источник существования и богатства локальных общин [общностей].

3. Идея, что Государство может воплощаться [з’тсагпег] в воображаемом существе, в боге, и что присвоение земли Государством могло проявляться как имеющее сверхъестественные основания, равно интересна для этнологов и историков.

4. В общем виде заметки Маркса по поводу азиатского способа производства показывают важность, которую он признавал за общинными формами собственности и организации общественной жизни в эволю-

ции человечества. В этом он отражает свою эпоху и связь с работами Маурера, Моргана, Ковалевского и др., с которыми он был близок.

5. В контрасте с обществами и Государствами азиатского способа производства Маркс показал особый характер истории Запада, которая началась в Греции с появлением городов-Государств, в недрах которых развивалась частная собственность на землю, отделенная от ager publicus, земли Государства, т. е. общины [общности] граждан, свободных людей, родившихся в городе. Именно в этих рамках приобретает большое значение использование рабов для производства товаров.

6. Позиция Маркса по рабству и крепостничеству ясна и имеет мало общего с тем, чем стал вульгарный марксизм. Для него рабство и крепостничество существуют и даже сосуществуют в многочисленных обществах, включая общества с азиатским способом производства, и все это - в различные исторические эпохи. Для него необходимы специфические обстоятельства, чтобы рабство или крепостничество стали главным элементом способа производства, основанного на эксплуатации труда другого.

7. Идея ограниченного развития торговли, за исключением торговли предметами роскоши, в обществах с азиатским способом производства, порождаемая одновременно сбором Государством ренты и дани продуктом или трудом скорее, нежели в денежной форме, и контролем торговли со стороны Государства.

8. Идея, все более и более присутствующая у Маркса, о том, что азиатский способ производства и соответствующая ему форма Государства могли эволюционировать и исчезать, сменяясь «античным» способом производства в архаической Греции, или «феодальными» формами производства в Японии, или чем-то другим, как в Китае - с развитием различных форм частной собственности, контролируемыми Государством. Но по поводу Китая тексты Маркса не дают вполне ясной картины.

По отношению к этим интересным пунктам слабые позиции многочисленны и таковы, что концепт азиатского способа производства представляется незавершенным и недостаточным для представления о структурах и эволюции обществ Востока, Америки и Европы, несмотря на устремление распространить концепт и на них. Этноцентризм, читай - внутренний расизм, отраженный в понятиях деспотизм и всеобщее рабство , сегодня неприемлемы, даже если Маркс уже умерил эти суждения, подчеркивая, что эти вещи предстают таковыми только в глазах европейцев. Впрочем, даже если Маркс в 1859 г. во Введении (неопубликованном) к Критике политической экономии рассматривал азиатский способ производства как «прогрессивную» эпоху человечества и в 1881 г. признавал жизнеспособность сельских общин , которые составляли его основу, он никогда полностью не исключал идею вековой стагнации восточных обществ, заимствованную у своих предшественников. Возможно, это суждение соответствовало очень ограниченному количеству информации по истории этих обществ, которым обладали люди XVIII-XIX вв. Но оно не соответствует более тому, что мы узнали с того времени по истории ислама или Китая, Персии и т. п.

Но основная слабость концепта азиатского способа производства не в этом. Она - в слишком общем характере, который позволяет приложить

Общество

его к десяткам обществ как Востока, так и Запада, доколумбовой Америки, равно как и доколониальной Африки и всех эпох, от Античности до наших дней.

На деле же стремились ограничить концепт азиатского способа производства представлением о централизованном Государстве с деспотической властью, господствующим над населением, живущим, в основном, деревенскими, племенными или этническими общинами, но что это Государство лишило его целиком и полностью собственности на земли, которые оставило населению в пользование и потребление за барщину и дань. Идея, что это Государство обязано рождением необходимости в организации больших работ, не имеет у Маркса центрального значения.

Понятно, что, будучи сведен к этим нескольким элементам, концепт азиатского способа производства может, если не применяться с точностью, то, по крайней мере, прилагаться к некоторым аспектам как Китая эпохи Мин, так и к Индии моголов, как к Инкской империи, так и к древней Руси. Но что общего между закатом древних священных королевств и образованием централизованного Государства в Китае с VI по III вв. до нашей эры, эпохи зарождения конфуцианства, и тем, что с образованием Оттоманской империи, завершившемся в 1453 г. взятием Константинополя, завоеванием древней Византии во имя ислама утверждается, что земля принадлежит Богу и его представителю на земле - султану? И как сопоставить эти общества с Индией каст до и после ее завоевания ислами-зированными моголами? Эти Государства, эти империи, эти экономики могли ли быть до такой степени различными специфическими формами азиатского способа производства и деспотического Государства, которое соответствует ему? Ответ - очевидно, нет. А как понять, что разновидность азиатского способа производства эволюционировала, даже будучи иногда в изоляции, как в Японии, в феодальную форму организации экономики и власти, которая никогда не подвергала сомнению священные функции императора, и что другая разновидность как бы окаменела в иерархии замкнутых на своих функциях и самих себе каст, как в Индии брахманов и раджей?

Концепт азиатского способа производства не обладает способностью объяснить эти различия, и это - по многим причинам. Две достойны того, чтобы задержаться на них, поскольку они позволяют сопоставить концепт азиатского способа производства с двумя основными тезисами Маркса: первым выступает идея существования отношений соответствия между производительными силами и производственными отношениями; вторым - идея, что производственные отношения играют решающую роль, так как организуют все - как процесс труда, так и распределение продуктов труда.

В самом деле, Маркс никогда не давал точных указаний на природу производительных сил, которым соответствует азиатский способ производства. Он упоминает множественные комбинации земледелия и промышленности, которые могли бы обеспечивать воспроизводство локальных общин [сообществ], но не более того. Он говорит21 об азиатском способе производства как о «прогрессивной» [последовательной - ?] эпохе в истории человечества, как об эпохе, увидевшей прогресс производительных сил, но он ничего более не говорит об этом прогрессе и об этих

производительных силах; и при этом он настаивает22 на тысячелетнем застое производительных сил в азиатских обществах, вызванном тяготами барщины и дани, навязанными своим подданным некоторыми деспотическими Государствами. Эти слишком смутные формулировки не позволяют-таки различать, какому уровню развития производительных сил соответствует появление той или иной формы азиатского способа производства. Разумеется, история техники в XIX в. была еще в зачаточном состоянии, и Маркс был первым, кто сетовал на это положение. Но уточнения, которые он дает по другому главному аспекту азиатского способа производства, по социальным отношениям, отличающим эту форму производства от других социальных форм производства, равно остаются слишком смутными, недостаточными, чтобы сделать из них инструмент исторического анализа. Так как «собственность Государства на землю», которая, с точки зрения Маркса, является специфическим элементом производственных отношений, восходящих к азиатскому способу производства, может прибегать к самым разнообразным формам, тормозить или ускорять развитие материальных и интеллектуальных производительных сил, навязывать или нет брутальные формы вмешательства Государства для изъятия части рабочей силы и/или продукта труда тех, кто черпает свои ресурсы из использования земли. Сказать, что в этих обществах земельная рента и налог имеют тенденцию совпадать, потому что Государство ведет себя и как собственник, и как суверен одновременно, выступает важным замечанием, но его не достаточно, чтобы характеризовать природу производственных отношений и эксплуатации, свойственных азиатскому способу производства, особенно, если эта рента-налог не изымается на уровне индивидов или их семей, но на уровне локальных общин [общностей], которые оказываются коллективно ответственными за это. В этом случае рента-налог приобретает форму дани, выплаченной этими общинами [общностями] Государству, и Маркс говорит иногда об азиатском способе производства как о данническом способе производства .

Так, во всех случаях, когда Государство не вмешивается напрямую в трудовые процессы и в способы производства локальных общин [общностей], чтобы преобразовать их в соответствии со своими взглядами или своим целями, взимание ренты-налога на уровне локальной общины [общности] оставляет более или менее незатронутыми трудовые процессы и способы производства, разворачивающиеся внутри этих общин [общностей]. Особый элемент - характерная для производственных отношений азиатского способа производства собственность на землю со стороны Государства - материализуется в форме своего рода коллективной дани, выплачиваемой общинами [общностями], может цепляться за всевозможные реальные производственные отношения, в которых могли бы обнаруживаться, как бы скрытыми и замаскированными, отношениями между Государством-собственни-ком и локальными общинами [общностями]. Через это производственные отношения азиатского способа производства как бы являются отчасти «неопределенными», поскольку они могут подразумевать весьма разнообразные трудовые процессы и локальные способы производства. Там, где Государство не выступает прямым деятелем производс-

Общество

твенного процесса и не осуществляет управляющую функцию в этом процессе, функцию, основанную на природе производительных сил, которые приводят в действие этот процесс, все происходит, как если бы производственные отношения, свойственные азиатскому способу производства, и «данническая» [«шЬи1а1ге»] эксплуатация человеческого труда, через которую это отношение реализуется, были обречены оставаться, в какой-то степени, внешними и безразличными к конкретным определениям локальных способов производства, над которыми они осуществляются.

В заключение, если азиатский способ производства является лишь «данническим» способом производства, он не может быть доподлинно способом производства. Или же то, что назвали азиатским способом производства не достаточно, чтобы объяснить образование форм абсолютного, деспотического государства, с которым оно оказалось связано, по мысли Маркса. Для того чтобы существовало нечто, подобное азиатскому способу производства, необходимо, чтобы присутствие Государства видоизменяло - изнутри и на долгосрочной основе - социальные и материальные условия производства.

Странная судьба азиатского способа производства

Понятно, почему этот концепт после короткого воскресения в 1960-е гг. с того времени снова соскользнул на относительно маргинальное место в теоретических дискуссиях историков и антропологов, как марксистских, так и немарксистских. Азиатский способ производства следует, таким образом, судьбе, которая не перестала быть странной. Мало известный и мало используемый марксистами в конце прошлого и в начале ХХ в., просто потому что основные тексты, которые определяют его, были опубликованы лишь в 1939 г. на русском и в 1953 г. на немецком в Берлине, он, тем не менее, не игнорировался Розой Люксембург или Лениным, который видел в России «полуазиатскую» страну. Тем не менее, редкость текстов привела Плеханова в 1909 г. к представлению, что под влиянием Моргана Маркс и Энгельс к концу своей жизни отказались от этого понятия. Это, как мы знаем теперь, было ошибочно. После большевистской революции и особенно после поражения революционных восстаний в Китае в 1929 г., понятие было подвергнуто двум весьма знаменитым исследованиям в 1930 и в 1931 гг. в Тифлисе, а затем в Ленинграде, чтобы посмотреть, может ли оно служить для понимания особенности обществ и истории Азии. Заключение оказалось отрицательным, и азиатский способ производства стал одним из немногих концептов Маркса, официально исключенных - или почти - из марксизма теми, кто провозглашал себя его революционными наследниками. Но в то же время, он был вновь использован Карлом Виттфогелем, китаистом, который использовал его, чтобы критиковать русский социализм по-сталински, рассматриваемый им как современное перевоплощение восточного деспотизма предков.

Затем, в начале 1960-х гг., через нескольких лет более свободных дискуссий, последовавших за критикой Сталина, содержавшейся в докладе Хрущева, развернулись широкие дебаты на этот раз среди публики, яв-

лявшейся специалистами по Азии и по античной истории. К 1972 г. эти дебаты были снова закрыты, большинство историков и этнологов стран Востока продолжало отбрасывать понятие или относиться к нему враждебно. На Западе к нему время от времени отсылаются как к приблизительному и временному способу понять логику социально-экономических формаций, сочетающих племенно-общинные отношения со структурами Государства, и позиционировать их среди различных линий эволюции человечества. Его использование становится, таким образом, еще более ограниченным. Оно может касаться, к примеру, соперничающих королевств античного Китая, но, безусловно, не императорского Китая Сонгов; или же обществ ольмеков, ацтеков или инков, но, затруднительно, царской России XIX в. Даже будучи так ограничено в своем применении, это понятие не достаточно для того, чтобы осознать различия, которые существовали между античным Китаем и Государствами доколумбовой Америки. Итак, оно дремлет, и видно, почему. Оно обозначает подлинные проблемы, но вне блестящих, стимулирующих формулировок и интуиций это понятие осталось слишком общим, слишком мало разработанным, чтобы позволить нам найти решение этих проблем.

1 La Politique, IX, 3.

2 Smith, A. An Inquiry into the Nature and Causes of the Wealth of Nations. - Londres, 1976; Jones, R. An Essay on the Distribution of Wealth and on the Sources of Taxation. 1-ere partie: Rent. - Londres, 1831.

3 Hegel, G. W. F. Lecons sur la Philosophie de l’Histoire, trad. par J. Gibelin. - Paris, 1946. -P. 147.

4 Ibid. - P. 109. Гегель писал по поводу Индии и Китая: «Это конечная судьба азиатских империй подчиняться европейцам, и Китай также должен будет однажды принять эту судьбу». Можно сравнить с Марксом в статье «The future results of British Rule in India», появившейся 8 августа 1853 года в New York Daily Tribune: «Индия не могла избежать судьбы оказаться завоеванной, и вся ее история, если здесь есть история, есть история последовательных завоеваний, которые она переживала. У индийского общества совсем нет истории, как минимум, известной истории. То, что мы называем ее историей, есть лишь история последовательных захватчиков, которую создавали их империи на пассивном основании этих обществ без перемен и без сопротивления» (Sur les Societes precapitalistes. - Paris, 1970. - P. 178).

5 Koebner, Cf. R. Despot and Despotism: vicissitudes of a political term // Journal of the Warburg and Courtauld Institutes. - 1951. - reprint Klaus Reprint. - Nendeln, 1970. - P. 275-302; Stelling-Michaud, S. Le myth du despotisme oriental // Schweiz. Beitr. zur Allg/ Geschichte. - 1960-1961. - 18/19. - P. 328-346.

7 «Формы, предшествующие капиталистическому производству», текст, который фигурирует в «Главе Капитал», гл. III, Manuscrits economiques de 1857-1858 . -Paris, 1980, t. I. - P. 410-452. Мы используем перевод, опубликованный в труде Sur les societes Precapitalistes, op. cit. - P. 180-226.

8 «Formes qui precedent le mode de production capitaliste», цитированный текст. - P. 184.

9 Ibid. - P. 205.

10 «Formes qui precedent le mode de production capitaliste», цитированный текст. - P. 184.

11 Marx, K. The future results of British Rule in India, art. cite // Sur les societes precapitalistes. - P. 178.

12 Id., в статье, появившейся 20 сентября 1858 г. в New York Daily Tribune. Ее название, судя по блокнотам Маркса, должно было звучать «Die Geschichte des Opiumhandels» [История торговли опиумом]. Взято в MEGA, Berlin. - Vol. 12. - P. 556.

13 Id., Le Capital. liv. I, t. 2. - Paris, 1950. - P. 48.

Общество

14 Id., The British Rule in India // New York Daily Tribune. - 25 июня 1853 года. - In Sur les societes precapitalistes, op.cit. - P. 177.

17 Id., The future results of British Rule in India, art. cite // Sur les societes precapitalistes. -P. 178.

18 Id., 3-ий набросок письма Вере Засулич, март 1881 г. // Sur les societes precapitalistes, op. cit. - P. 338.

19 Ibid., 1-ый набросок. - P. 321.

20 Cf. Sur les societes precapitalistes, op. cit. - P. 381. «L’Epoque franque» составляет часть, наряду с «La Marche» и «Sur l’histoire des anciens Germains», серии текстов, написанных Энгельсом в 1882 г. и предназначенных для разъяснения немецким рабочим истории немецкой нации. Энгельс воспользовался тезисами набросков письма Маркса к Вере Засулич. Три цитированных текста были переведены на французский язык и опубликованы в приложении L’Origine de la Famille, de la propriete priveeet de l’Etat [Происхождение семьи, частной собственности и государства]. - Paris, 1945.

22 Id., Le Capital, op. cit., liv. III, t. 3. - P. 176.

Китай был одной из древнейших стран азиатского способа производства, и последствия этого пути развития отразился в таких крайностях построения социализма, как "большой скачок" и "культурная революция".

Главный признак азиатского способа - государственной собственность на землю - оставался незыблемым на протяжении почти всей истории Китая. Государственная земля делилась между крестьянами по общинному принципу уравнительного землепользования.

Предполагается, что первоначально это была система "колодезных полей". Так она называлась, потому что схема расположения полей напоминала иероглиф "колодец". Члены шины из 8 семей, кроме обработки своих полей, расположенных по краям, должны были возделывать расположенное центре общее поле, урожай с которого поступал правителю. Каждое поле было площадью в 100 му (6 га), в том числе общее поле. Философ 4 века до н. э. Мэн-Цзы считал это идеальной системой земледелия и относил ее расцвет к начал первого тысячелетия до н. э.

Сам принцип уравнительного землепользования и сочетания обработки своего поля с коллективным возделывание "большого поля" в пользу государства сохранялся в течении многих веков, но постепенно коллективная работа на государственных полях заменялась налогом-рентой и трудовой повинностью. Принцип уравнительного землепользования при этом сохранялся, но теперь земля распределялась в соответствии составом семей. На каждого взрослого мужчину полагалось 80 до 100 му (6,4-6 га) пахотной земли, на женщину или подростка - меньше. Когда крестьянин выходил из трудоспособного возраста, земля у него отбиралась. Кроме того, за семьей закреплялся садово-огородный надел в 20 му. Чаще всего он предназначался для выращивания тутовых деревьев.

За эту гарантированную ему землю крестьянин должен был выполнять три повинности в пользу государства. Во-первых, отдавать часть урожая зерновых с пахотного надела. Во-вторых, платить налог шелком или другими тканями. Дело в том, что крестьянин в китайской деревне всегда был наполовину ремесленником, и продукция этого ремесла также шла в распоряжение властей. Наконец, в-третьих, крестьянин должен был часть года (обычно 20 дней) выполнять государственную трудовую повинность: строить различные здания, оросительные сооружения, перевозить грузы и т. п.

Государство поощряло земледелие и ткачество. Торговцы же подвергались дискриминации. Так, в IV в. до н. э. законом было установлено, что те, кто производит много зерна и шелка, освобождаются от трудовой повинности, а те, кто получает выгоды от торговли, должны быть обращены в рабство.

Государство строго регламентировало занятия крестьян, определяя, выращивать ли им рис или просо, ткать шелковые или иные ткани. Естественно, для всего этого требовался огромный бюрократический аппарат. Чиновники существовали частично за счет жалованья, преимущественно зерном и другими продуктами, получаемыми в виде налога с крестьян. Но, кроме того, они получали и земельные наделы, причем для чиновника каждого ранга полагался участок земля определенного размера. При увольнении с государственной службы чиновник терял эту землю.

Чиновники не обязательно были представителями аристократических семей. В Китае существовала система экзаменов, лишь сдав которые человек мог занять определенную должность. Экзаменующийся должен был проявить глубокие знания философии, поэзии, не говоря уже о тех сведениях, которые были необходимы для несения службы. Экзамены торжественно обставлялись, обеспечивая почет и славу сдавшему их. И если в средневековой Европе воспевались рыцарские доблести, то в Китае особым почетом окружались люди, доказавшие высокий уровень своих знаний. К экзаменам допускались и простолюдины. Это способствовало укреплению центральной власти: император мог быть уверен в преданности людей, пущенных к управлению из низов.

Господствующие позиции государство занимало и в промышленности. В руках государства находились металлургические, шелкоткацкие, фарфоровые, оружейные предприятия; Изготовлялись одежда и обувь, украшения, оружие и доспехи, бумага и многое другое. Этими предприятиями управляли три государственных инспекции, которым подчинялись многочисленные канцелярии. Ряд товаров - руды металлов, уголь, чай - был и объявлен государственной монополией.

Одним из источников рабочей силы этих казенных предприятии было сословие городских ремесленников, которые, как и крестьяне, должны были ежегодно отбывать государственную трудовую повинность в течение 20 дней. Государство не обеспечивало отбывающих повинность питанием - пищу для них должны были готовить члены их семей. Впрочем, как можно понять из китайских источников, и в остальное время ремесленники сдавали в казну свои изделия и существовали преимущественно за счет выдач из казны.

Вторую группу работников казенной промышленности составляли государственные рабы. При выступлениях против верховной власти виновных ждала смертная казнь, а всех родственников - рабство. Дети государственных рабов тоже становились рабами: клеймо раба ставили новорожденным.

Еще один из признаков азиатского способа производства восточная деспотия. Наиболее ярким проявлением ее считается правление императора Цинь Ши-хуанди (III в. до н. э.). Этот император приказал собрать и сжечь все исторические сочинения, философские и научные труды, кроме чисто утилитарных и прославляющих его правление. За хранение запрещенной литературы полагалась смертная казнь, а тех, кто осмеливался толковать исторические сочинения, говорить преимуществах прежних порядков, полагалось казнить со всеми родственниками. 460 крупнейших ученых того времени был» закопаны в землю живыми. Как и все деспоты, Цинь-Ши боялся за свою жизнь и постоянно переезжал из одного дворца в другой (а только за время его правления было построено 700 дворцов). "Того, кто сообщал о его местопребывании, наказывали смертью", - сказано в "Исторических записках" Сыма Цяня.

Но не жестокость отдельных правителей была определяющей чертой восточной деспотии, а государственная регламентация всех сторон жизни. Как уже сказано, государство определяло, что должен выращивать каждый крестьянин. В философском сочинении VII в. до н. э. "Гуань Цзы" даны советы "мудрому правителю". Он должен приказывать, как "вспахать и прополоть поля и посадить растения; починить каналы и водосточные рвы; починить кирпичную облицовку домов, чтобы вода стекала" и т. д.

Таковы главные черты китайского варианта азиатского способа производства. Естественно, со временем этот строй стал разлагаться. Дополнительно к государственному рождалось частное землевладение и арендные отношения.

Если чиновники получали землю в соответствии со своим рангом только на время службы, то император, как верховный собственник, мог жаловать земельные владения по своему усмотрению. Такие частные владения, естественно, получали родственники или приближенные императора. Существовала также практика, согласно которой человек, который осваивал пустоши или не вовлеченные в оборот земли на окраинах страны, фактически становился их владельцем.

Кроме того, как и в Японии, здесь шел процесс ростовщического закабаления крестьян, в результате которого крестьянин становился арендатором своего земельного участка.

Развитие частного землевладения в Китае не вело к созданию крупных хозяйств. Землевладелец, как правило, не имел своих полей. Его владения обычно состояли из мелких крестьянских участков, а доход - из натуральной арендной платы.

В первой половине XIX в. на сельского жителя в Китае приходилось всего 2 му (0,125 га) земли. Это аграрное перенаселение вело к массовому разорению крестьян и порождало обширную группу "гостей". Так называли лишившихся своего хозяйства крестьян, которые вынуждены были арендовать землю у крупных землевладельцев и отдавать им за это половину урожая.

И все же господствующее положение в землевладении сохраняло государство. Даже в 1912 г. крестьяне, которые вели хозяйство на государственной земле, составляли 49%, полуарендаторы - 23%, арендаторы - 28%. Очевидно, полуарендаторы наполовину тоже вели хозяйство на государственной земле.

Идеалом для крестьянства оставался прежний порядок государственная собственность на землю и уравнительное землепользование. Этот лозунг выдвигался в ходе довольно частых крестьянских восстаний, а иногда и проводился в жизнь

Так, в результате тайпинского восстания в середине XIX в. власть в Китае оказалась в руках революционного правительства. Была установлена "земельная система", которая вводила уравнительное распределение земли по едокам и строгую государственную регламентацию земледелия. Государство должно было определять, где должны выращиваться тутов деревья, сколько следует иметь в хозяйстве свиней и кур. такую регламентацию крестьяне считали правильной.

Одним из трех принципов Сун Ят-сена, которые он провозгласил в 1911 г., была все та же национализация земли уравнительное землепользование.

В отличие от Японии в Китае не проводилась политика изоляции страны от внешнего мира. Но государство искусственно тормозило развитие товарно-денежных отношений, проявлялось в натуральном характере налогообложения, гонениях на торговцев. К тому же именно такая политика пользовалась поддержкой населения. Естественно, это задерживало развитие, и Китай оказался беззащитным перед вторжение капитализма извне.

Это вторжение приобрело особенно драматический характер в период трех "опиумных войн" в XIX в., в результат которых опиум составил 46% импорта Китая, а страна стаз типичной полуколонией. Она была разделена на сферы влияния между империалистическими государствами. Иностранцы теперь были неподсудны китайскому суду, в их руках был флот, войска, полиция. Китайское правительство не имел теперь реальной власти. Поскольку оно прибегло к помог иностранцев для подавления тайпинского восстания, и оказалось в огромном долгу перед ними, то для погашения это» долга даже сбор налогов был передан в руки иностранце К тому же официально правило Китаем в это время маньчжурское правительство, а маньчжур сами китайцы считали вар варами. Поэтому революционная борьба народа была направлена как против колонизаторов, так и против правительства.

Китаю было запрещено вводить пошлины выше 5% цены ввозимого товара, и импорт дешевой фабричной продукции успешно подавлял ростки китайской промышленности.

Как известно, колонизаторы никогда не стремились развивать промышленность в колониях, но в существующей в то время в Китае промышленности они заняли господствующее положение. В руках иностранцев были внешняя торговля, железные дороги, половина угольной, 40% текстильной промышленности.

А китайская буржуазия в это время состояла из трех частей. В привилегированном положении находились компрадоры, т. е. та часть буржуазии, которая практически находилась на службе у иностранного капитала, играя роль агентов-посредников. Иностранцам в чужой стране всегда удобнее действовать через национальную агентуру.

Вторая, особенно характерная для Китая часть буржуазии - бюрократический капитал. Обычно этот термин расшифровывается так: "компрадорский капитал, связанный с государственной властью". Бюрократический капитал был прямым следствием господствующей роли государства в экономике, Когда в условиях господства иностранцев государственная власть стала разрушаться, то достояние государства постепенно становилось достоянием людей, занимавших высшие государственные посты. Это и был бюрократический капитал.

Наконец, последняя часть - национальная буржуазия, не связанная с иностранным капиталом. Эта часть буржуазии, подавляемая и иностранцами, и компрадорами, составляла в Китае часть революционных сил.

Следствием господства иностранцев было крайне нерациональное размещение промышленности. 3/4 всей промышленности находилось в северо-восточных прибрежных районах. Только в одном Шанхае размещалась половина легкой промышленности. В большинстве районов Китая промышленности совсем не было. Потребности населения, как и прежде, удовлетворялись кустарно-ремесленным и домашним производством. Вспомним, что китайский крестьянин был наполовину ремесленником

Аннотация. В тезисах рассматривается вопрос о том, соответствует ли концепция азиатского способа производства монистической методологии исторического анализа, разработанной в рамках марксистско-ленинской философии. Делается вывод, что соответствующие высказывания К. Маркса не могут быть истолкованы в пользу плюралистического подхода. Кроме того, подвергается критическому рассмотрению концепция восточного феодализма как важный элемент пятичленной схемы всемирной истории.

Ключевые слова: азиатский способ производства, рабовладение, феодализм, монистический подход к истории.

Концепция азиатского способа производства неоднократно становилась предметом оживлённых научных дискуссий, в которых участвовали как сторонники, так и критики марксизма. Некоторые игнорировали данную концепцию, считая её маргинальной для К. Маркса. Другие полагали, что она является отступлением от монистического подхода к истории, и либо замалчивали её (сталинская историческая школа), либо использовали для критики формационных моделей истории, включая исторический материализм (разнообразные теории цивилизаций). Наконец, по мнению неомарксистов, исследуемая концепция отвечает монистическому подходу и должна быть использована для дальнейшего творческого развития последнего. В предлагаемых тезисах рассматривается вопрос, какое из приведенных мнений ближе к истине.

Характеристика азиатского способа производства содержится уже в «Экономических рукописях 1857-1859 годов» К. Маркса, где описывается общество, в котором частная инициатива придавлена деспотическим государством, контролирующим ирригационную систему, единолично владеющим землёй и распоряжающимся ею через общинные структуры . Интересно, что, иллюстрируя свои рассуждения, К. Маркс приводит в пример, наряду с индийскими племенами, общества доколумбовой Америки и древних кельтов . Таким образом, речь здесь идет не о культурном (цивилизационном) своеобразии Древнего Востока, а о широко (может быть, универсально) распространённом этапе в монистической модели всемирной истории. Данный вывод подтверждается и недвусмысленным заявлением самого мыслителя в предисловии к работе «К критике политической экономии»: «В общих чертах, азиатский, античный, феодальный и современный, буржуазный, способы производства можно обозначить, как прогрессивные эпохи экономической общественной формации» .

К. Маркс был последовательным сторонником монистического подхода к истории, однако он так и не успел исчерпывающе решить вопрос о конкретном числе общественно-экономических формаций. Ряд исследователей противопоставляет древневосточные и античные общества не как различные стадии единого исторического процесса, а как независимые варианты плюралистически понимаемого общественного развития, однако сторонники данной позиции не могут записать К. Маркса в свой лагерь. Впрочем, это не делает безоговорочную апологию пятичленной схемы более респектабельной.

Возникает вопрос: почему «азиатский способ производства», а не «восточное рабовладение/феодализм»? Советская историография настаивала на концепции восточного феодализма и указывала на два его принципиальных отличия от западноевропейского: «значительные пережитки рабовладельческого строя» и большое (даже преобладающее) значение государственной феодальной собственности . Первый критерий страдает неопределённостью. Согласно «Книге страшного суда», незадолго до смерти Вильгельма I Завоевателя, в целом завершившего процесс феодализации Англии, 9 % населения страны всё ещё были рабами . Для эпохи, отделённой более чем пятью веками от разложения античного способа производства, это доля немалая. Кроме того, хотя римляне успели до известной степени интегрировать кельтское население Британии в имперские структуры, пришедшие туда на закате античности германцы ещё не знали иного строя, кроме родового. «Значительные пережитки рабовладельческого строя» не поддаются точной квантификации, что снижает ценность данного критерия для конкретно-исторического анализа. Второй критерий гораздо полезнее, однако именно его глубокое изучение, по всей вероятности, побудило К. Маркса предложить концепцию азиатского способа производства. Современный неомарксист И. Валлерстайн определяет её как инструмент анализа «централизованных имперских систем, организованных вокруг нужды обеспечивать и контролировать орошение для сельского хозяйства» . Действительно, целый ряд восточных деспотий возник на великих реках (Нил, Тигр, Евфрат, Хуанхэ, Янцзы), где эффективное земледелие при примитивной технике было возможно только усилиями разветвлённого бюрократического аппарата. Частные лица не могут решать некоторые насущные проблемы, встающие перед обществами такого типа, что неизбежно ограничивает их политическое влияние. Сам факт не вызывает сомнений, но уместен ли здесь термин «феодализм»? Полезно обратиться к широко признанному определению данного явления. «… большинство крестьян при феодализме владели орудиями производства, вели своё небольшое частное хозяйство …» ; «… феодал не мог убить крепостного, но мог его продать, купить» . Это два основных отличия крепостного крестьянина от раба. Анализ показывает, что, например, к ряду дальневосточных обществ они слабо применимы.

В Западной Европе природные условия допускали существование множества мелких крестьянских хозяйств. Соответственно, частная собственность крестьян на орудия труда была одной из определяющих черт экономического уклада, поскольку крестьянская семья представляла собой автономную хозяйственную ячейку. В Восточной Азии наблюдалась совершенно иная ситуация: выживание деревни зависело от исправности крупных ирригационных систем, которые в принципе не могли находиться в частной собственности непосредственного производителя. Владение орудиями труда не давало крестьянской семье хозяйственной автономии.

Далее, западноевропейские феодальные государства всё больше ограничивали судебные полномочия помещиков, вводя королевские суды и римское право. Соответственно, в высоком Средневековье существовали минимальные юридические гарантии для зависимого населения, поднимавшие его над рабским статусом. Однако здесь возможны два возражения. Во-первых, такие гарантии бывали и при рабовладении: римский император Адриан запретил господам убивать рабов, отныне последних можно было казнить только по приговору суда. И речь идёт об эпохе, когда колонатные отношения ещё имели ограниченный характер, а до разложения рабовладельческой формации было далеко. Во-вторых, приведённый аргумент хорош для обществ, где преобладает частная феодальная собственность. Если же главный собственник земли и крепостных – деспотическое государство, имеющее почти неограниченную власть над жизнью и смертью подданных, упомянутое различие между крепостным и рабом стирается. Таким образом, научная продуктивность теории восточного феодализма остается под вопросом.

И. Валлерстайн полагает, что ортодоксальные марксистские концепции рабовладения и феодализма непригодны для описания «больших, бюрократических и автократических империй, которые исторически сформировались, по крайней мере, в Китае и Индии» . В силу ряда причин в сталинскую эпоху азиатский способ производства оставался за рамками официальной науки. По утверждению И. Валлерстайна, И. Сталин опасался, что концепцию начнут использовать для характеристики исторической России и даже советского строя . Данное предположение нельзя считать доказанным, однако работы К. А. Виттфогеля («Восточный деспотизм. Сравнительное исследование тотальной власти» ) позволяют сделать вывод, что, если у И. Сталина такие опасения были, их следует признать явно небеспочвенными.

Также приходится слышать, что представления об азиатском способе производства трудно совместить с учением о неизбежных стадиях исторического развития . А если, например, феодализм не был необходимой общественно-экономической формацией, что даёт основания верить в неизбежность коммунизма? Однако проведённый анализ высказываний самого К. Маркса позволяет признать данную трудность мнимой. Издержки пятичленной схемы общественно-экономических формаций – не аргумент в пользу плюралистического подхода к истории.

Предлагаемые тезисы не претендуют на комплексную оценку концепции азиатского способа производства или анализ того, как сам К. Маркс относился к ней на разных жизненных этапах, что достаточно сложно проследить. Целью работы является доказательство того, что рассматриваемая идея прекрасно согласуется с монистическим подходом к истории, а попытки сторонников плюралистических теорий поставить её себе на службу несостоятельны.

Список литературы

1. Маркс К. Экономические рукописи 1857-1859 годов / К. Маркс // Сочинения Карла Маркса и Фридриха Энгельса. Издание второе. – Т. 46. – Ч. 1. – М.: Государственное издательство политической литературы, 1968. – С. 462-464.
2. Ibid.
3. Маркс К. К критике политической экономии / К. Маркс // Сочинения Карла Маркса и Фридриха Энгельса. Издание второе. – Т. 13. – М.: Государственное издательство политической литературы, 1959.
4. Семенов В. Ф. История средних веков. Учебник для студентов ист. фак. пед. ин-тов. Изд. 4-е / В. Ф. Семенов. – М.: Просвещение, 1975. – 590 с.
5. Мортон А. Л. История Англии / А. Л. Мортон. – М.: Издательство иностранной литературы, 1950. – 462 с.
6. Лехин И. В. Краткий политический словарь. Изд. 2-е, доп. и переработ. / И. В. Лехин, М. Э. Струве. – М.: Издательство политической литературы, 1969. – 397 с.
7. Ibid.
8. Wallerstein I. World-systems analysis. An introduction / I. Wallerstein. –Durham and London: Duke University Press, 2004. – 109 p.
9. Ibid.
10. Wittfogel K. A. Oriental Despotism: a Comparative Study of Total Power / K. A. Wittfogel. – New Haven: Yale University Press, 1957. – 556 p.
11. Wallerstein I. World-systems analysis. An introduction / I. Wallerstein. –Durham and London: Duke University Press, 2004. – 109 p.

Annotation. The question is examined in the abstract whether the notion of the Asiatic mode of production fits the monistic methodology of historical analysis developed in the framework of the Marxist-Leninist philosophy. The conclusion is made that the corresponding statements of Karl Marx cannot be construed in favor of the pluralistic approach. Moreover, the notion of Eastern feudalism as an important element of the five-term scheme of the world history is subjected to critical examination.

Key words: Asiatic mode of production, slave-owning, feudalism, monistic approach to history.

Михаил Кухтин, заведующий международным отделом ЦК КПДНР

Первичная публикация тезисов состоялась в материалах IV Международной научной конференции «Марксизм и современность: альтернативы XXI века».

Кухтин М. М. Азиатский способ производства и монистический подход к истории / М. М. Кухтин // Марксизм и современность: альтернативы XXI века. Материалы международной научной конференции 27 апреля 2018 года / Отв. редактор к. филос. наук, доц. Рагозина Т. Э. — Донецк: ГОУВПО «ДОННТУ», 2018. — 290 с. — [Серия «Социально-гуманитарные исследования ученых Донбасса»]. — С. 78-82.