Лариса Рейснер: прекрасный комиссар. Афганский период другой жизни. Жизнь на контрастах

В Нижнем Новгороде напротив речного вокзала есть площадь Маркина – уютный скверик, от которого рвутся к Волге три громадных матроса. Выполненная в стиле монументального искусства эта скульптура производит жутковатое впечатление. По преданию, именно у здешней пристани останавливался летом 1918 года на яхте «Межень» Федор Раскольников, командующий Волжско-Каспийской флотилией. Она громила белогвардейские суда, тесня их к Царицыну, в низовья Волги. Там красноармейскими соединениями руководил Иосиф Сталин. Оба военных деятеля были крайне амбициозны. Несмотря на жестокие бои, на яхте, превращенной Раскольниковым в плавучий штаб, вызывающе спокойно вела себя 23-летняя красивая женщина в черной кожанке и с браунингом в изящной руке. Это была жена «командора» и его адъютант, флаг-офицер Лариса Рейснер. Ее боялись все матросы флотилии, потому что она не пряталась от вражеских снарядов и с садисткой улыбкой расстреливала пленных белогвардейцев.

Над Волгой широкой, на стрелке далекой

Именно с нее писал портрет жестокой комиссарши в пьесе «Оптимистическая трагедия» Всеволод Вишневский. Посмотрев в свое время одноименный , я не поверил, что могла быть в реальности подобная, «ну очень крутая» женщина, наводящая страх на прокуренных мордастых хмельных матросов, размахивающих клешами.

Но, оказывается, Рейснер была куда ужасней ее. Ведь она умела не только усмирять и вести в бой взбунтовавшихся анархистов, Лариса Михайловна любила часто превращаться в кокетливую светскую барышню.

Здесь же, в Нижнем, на Волге широкой, в районе «стрелки» на «Межени» (яхте, некогда принадлежавшей царской семье) Рейснер, по-хозяйски и со вкусом, расположилась в покоях бывшей императрицы. Сменила с удовольствием кожанку на «трофейные» платье и шляпу, уже зная, что жена Николая Второго со всем семейством в Екатеринбурге.

Свидетельство:

С Ларисы Рейснер писал портрет жестокой комиссарши в пьесе «Оптимистическая трагедия» Всеволод Вишневский

Ее радовало это известие. Услышав от бывших членов царской команды, что Александра Федоровна в шикарной каюте нацарапала на оконном стекле алмазом свое имя, Лариса Михайловна с усмешкой зачеркнула его. И также алмазом начертала рядом свое.

Лариса Рейснер — революционерка

Как вспоминали очевидцы, Лариса при этом произнесла с невероятным бесстыдством: «Мы строим новое государство. Наша работа созидательная, было бы лицемерно отказывать себе в том, что достается людям, стоящим у власти, без всяких усилий».

Федор Раскольников - революционер

В 1920 году революционера Федора Раскольникова назначают командующим Балтийским флотом и «пламенная революционерка» вместе с мужем возвращается в.

Свидетельство:

Мандельштам говорил, что Рейснер, вызывая на откровенность на своих вечеринках полуголодную интеллигенцию, «сдает» слишком вольнолюбивых собеседников в ЧК

Она провела в этом городе незабываемую невинную юность. И вот юная, но уже прожженная большевичка становится комиссаром Главного морского штаба! И живет в Адмиралтействе, занимая апартаменты бывшего морского министра.

Пока супруг мотается по кораблям, она устраивает , принимая в своем «салоне» Блока, Гумилева, Мандельштама. Именно Мандельштам, в письме к своей супруге, признается с ужасом, что Лариса Рейснер, обласкивая и вызывая на откровенность на своих вечеринках полуголодную интеллигенцию, «сдает» потом слишком вольнолюбивых собеседников в ЧК.

Питерская поэтесса - Лариса Рейснер

Да, прекрасная и бесстрашная Лариса была разносторонней натурой. Сама начинала в юности со стишков - до наступления Первой мировой войны. Родилась Лариса в 1895 году на окраине Российской империи - в Люблине (город находился на территории нынешней Польши), в интеллигентной семье. Ее отец, Михаил Андреевич, был профессором права.

Во время учебы во Франции он сблизился со многими видными философами и писателями, общался с возмутителями Европы Карлом Либкнехтом и Владимиром . Так что революционные идеи были у Ларисы в крови. Хотя ее мать, Екатерина Алексеевна, была старинного знатного рода – Хитрово. Ей приходился близким родственником сам Сухомлинов, тогдашний военный министр России.

Свидетельство:

И хотя Гумилев был женат на самой Ахматовой, он безоглядно влюбился в Рейснер

Уже в детстве Лариса готовилась к высоким свершениям в своей судьбе. Но, как и многие впечатлительные девочки, она начинала со стихов. Когда семья Рейснер перебралась в Петербург, то самоуверенная барышня быстро завела знакомство с лучшими поэтами столицы.

Поэтесса — Лариса Рейснер

Николай Гумилев - личная жизнь

Один из них так описывал внешность юной поэтессы: «Это была девушка высокая, стройная, в скромном сером костюме, в светлом галстуке, повязанном по-мужски(!)… с темными волосами и зелеными огромными глазами, как бы с вокруг головы, она была просто красавица». Конечно, в этих словах немалая доля поэтического преувеличения, но уже знаменитый тогда Николай Гумилев в первый же день знакомства влюбился в Ларису.

Она принесла в его поэтический кружок свои вирши, и он сразу понял, что они плохи, но сочинительница хороша и умна. И хотя Гумилев еще был тогда женат на самой Ахматовой, он безоглядно влюбился в Рейснер. Завязался роман. О силе остались свидетельства: горячая переписка.

Гумилев называл Ларису - Лери, она его по-пресидски – Гафиз. Когда в 1915 году Гумилев ушел в действующую армию, Лери едва ли не каждый день шлет ему нежные письма. Он отвечал незамедлительно. Было сумасшествием сочинять стихи под обстрелом, но Гумилев успевал делать все и вернулся с войны с двумя Георгиевскими крестами.

Однако когда они встретились, вскоре обнаружилось серьезное несходство взглядов. В эпоху послевоенной смуты царь отрекается от престола, «прогрессивная» интеллигенция освистывает его. Лариса в годы войны становится большевичкой, а Гумилева бесила революционная толпа.

Свидетельство:

Вскоре Гумилева арестовали, и он был расстрелян. По Петрограду ходили слухи, что этому способствовала Лариса Рейснер

Его раздражал и непомерный политический темперамент Ларисы. Произошел разрыв, очень болезненный для обоих, но весьма типичный для переломных моментов, когда рушатся даже семейные связи.

Три стакана с водой

Женщины тогда боролись за равные права с мужчинами, отвергали такие «пошлые» понятия, как любовь и семья. Рейснер, Арманд, Коллонтай «родят» теорию «стакана воды». Это они – о половых отношениях… Хочешь «глотнуть» живительной влаги – пей, не отходя от графина.

Коллонтай, например, без стыда и страха подцепить заразу, «обслуживала» революционных матросов прямо на кораблях. Арманд с предавались плотским утехам, едва ли, не в присутствии Надежды Крупской. Та хотела развестись, да ЦК не позволил разрушать образ крепкого союза пламенных большевиков. Вскоре «традиционалиста» Гумилева арестовали, и он был расстрелян. По Петрограду ходили слухи, что этому способствовала Лариса Рейснер. Она и в самом деле написала тогда несколько обличительных статей против того круга, к которому принадлежал некогда ею пылко любимый Гафиз.

Лариса Рейснер - Радек

В 1921 году неутомимого Раскольникова партия бросает на «дипломатический фронт». «Морская парочка» отправляется в Афганистан. И здесь, в самом сердце Востока, Лариса быстро осваивается в совершенно незнакомых условиях. Она блистает на светских раутах, обхаживая высокопоставленных богатых вельмож. При дворе эмира Рейснер – первая госпожа.

Лариса Рейснер (вторая слева) и сотрудники посольства на афганском празднике

И вдруг – она неожиданно для всех (и в первую очередь, для рогатого супруга) из знойной Азии. Ларису увозит в Москву новый спутник ее бурной жизни.

Свидетельство:

Кровожадная комиссарша продолжала писать стихи, а литературно одаренный Радек ее активно расхваливал

Это не кто-нибудь, а сам Карл Радек, особа, приближенная к Ленину и Сталину. Самое поразительное – он лыс и плюгав, и рядом с красивой и высокой Рейснер выглядит карикатурно. Кто-то из партийных острословов сочинил на них эпиграмму, используя строки Пушкина из «Руслана и Людмилы»:

Лариса Карлу чуть живого

В котомку за седло кладет.

Но неугомонная комиссарша потянулась к Радеку не только из-за его высокого положения в партии.

Он сам любил блеснуть искрометной шуткой, любил сочинять анекдоты про своих партийных товарищей, за что и поплатился в конце тридцатых годов. И как мужчина этот уродливый карла был, по свидетельству многих передовых большевичек, просто неутомим. А еще Лару привлекала Радека. Внутренне они были очень похожи. Кроме того, кровожадная комиссарша продолжала писать стихи, а литературно одаренный Радек ее активно расхваливал.

Валькирия революции Лариса Рейснер

Однако для обоих главным делом в начале двадцатых годов стала идея мировой революции. Они бросаются в самое пекло европейских восстаний, участвуют в пролетарских бунтах на улицах Берлина и Праги.

Мировая революция провалилась, а Ларисе было всего-то тридцать лет. Вернувшись в Россию, она распространенным в середине двадцатых годов брюшным тифом. Ее не спасли и влиятельные связи, и самые знаменитые доктора. Лариса Рейснер скончалась в 1926 году.

А ее первый муж, Федор Раскольников, сбежал за границу, и оттуда, как князь Курбский Ивану Грозному, слал гневные письма Сталину. А ведь он когда-то гнал к нему в Царицын из Нижнего Новгорода, где совокуплялся в царских покоях на царской яхте с Ларисой Рейснер.

Видео: Легенды о Ларисе Рейснер

7 октября 2012, 14:45

Женщина-комиссар из "Оптимистической трагедии" Всеволода Вишневского – это Лариса Рейснер. Она родилась 1 мая 1895 года в Люблине (Польша) в семье профессора права Михаила Рейснера.
Род Рейснеров якобы шел от крестоносцев - рейнских баронов. Другие уверяли, что предок М.А. Рейснера - крещеный еврей. Лариса Рейснер росла очень умной девушкой: что ни слово - нож, что ни фраза - афоризм. Почти всегда не оригинальный, но зато красивый и меткий. Гимназию она закончила золотой медалью. Училась в Психоневрологическом институте и одновременно была вольнослушательницей в университете - единственная женщина среди мужчин. Причем умела держаться так, что никто из студентов не мог позволить себе ни одного нескромного взгляда. Там же в университете преподавал и отец Ларисы, профессор Рейснер, личность весьма примечательная. Известно его сочинение на соискание степени доктора философии "Трактат о Божественном происхождении царской власти". Историки еще долго будут спорить - то ли убежденный революционер, то ли шпион и предатель. А мать Ларисы, Екатерина Александровна, урожденная Хитрово, была женщина очень элегантная, талантливая и благородная. Hаверное от нее и получила Лариса фанатичную любовь к изящной словесности... Екатерина Александровна находилась в родстве с Храповицкими и военным министром генералом Сухомлиновым. Жили Рейснеры на Петербургской стороне по Большой Зелениной. Революционно настроенный глава семейства читал, имевшие успех, лекции для рабочих. Дом герцога H. H. Лейхтенбергского на Большой Зелениной улице, где жила семья Рейснеров в 1907–1918 годах. Петербург В годы Первой мировой войны она вместе с отцом основала журнал «Рудин» (взяв в качестве названия фамилию известного тургеневского персонажа, борца за справедливость). Журнал был заявлен как издание, призванное «клеймить бичом сатиры и памфлета все безобразие русской жизни, где бы оно не находилось». Девушка проявила себя прекрасным организатором: искала средства на журнал, закупала бумагу, договаривалась с типографами, вела переговоры с цензурой. Издание просуществовало недолго, но стало школой публичной деятельности для Ларисы. Авторы воспоминаний о Ларисе Рейснер единодушно отмечали ее красоту. В.Л. Андреев (сын писателя Леонида Андреева), друг юности Ларисы, вспоминал: "Не было ни одного мужчины, который бы прошел мимо, не заметив ее, и каждый третий - статистика, точно мною установленная,- врывался в землю столбом и смотрел вслед, пока мы не исчезали в толпе". Писатель Ю.Н.Либединский тоже описал "необычайную красоту ее, необычайную потому, что в ней начисто отсутствовала какая бы то ни было анемичность, изнеженность, - это была не то античная богиня, не то валькирия скандинавских саг..." «Стройная, высокая, в скромном сером костюме английского покроя, в светлой блузке с галстуком, повязанным по-мужски, – так живописал ее поэт Всеволод Рождественский. – Плотные темноволосые косы тугим венчиком лежали вокруг ее головы. В правильных, словно точеных, чертах ее лица было что-то нерусское и надменно-холодноватое, а в глазах острое и чуть насмешливое». Она сочиняла стихи. Мечтала стать поэтессой. "Была барышня Лариса Рейснер. За барышней ухаживали, над стихами смеялись", вспоминал Георгий Иванов. "Апрельское тепло не смея расточать, Изможденный день идет на убыль, А на стене все так же мертвый Врубель, Ломает ужаса застывшую печать..." В известном литературном клубе "Приют комедиантов" Лариса встретила Николая Гумилева. В тот день Рейснер читала в "Приюте" свои стихи. Гумилев сидел молча, слушал, потом подошел и попросил разрешения проводить. Прелесть легкой, ни к чему не обязывающей интрижки, вкус победы, которую он уже предвкушал, соблазнили его. Вердикт был вынесен и обжалованию не подлежал: "Красивая девушка, но совершенно бездарная". Однако роман Ларисы и Николая, несмотря на пылкую взаимность, оказался скоротечным – вскоре выяснилось, что параллельно с Рейснер у поэта были любовные отношения с красавицей Анной Энгельгардт, на которой он и женился в 1918 г. Такое предательство возлюбленного вызвало у Рейснер бурю ненависти. Как-то она призналась Ахматовой: "Я так его любила, что пошла бы куда угодно". «Знаменитая красавица Лариса Рейснер, – уточняет Андрей Петров, – любила Гумилева так, что даже соглашалась приходить на свидания в бордель на Гороховой. И когда его в двадцать первом расстреляли, она – уже вполне благополучная советская матрона, жена посла в Кабуле, – как баба рыдала над полученным из Петрограда известием, оплакивая «мерзавца и урода». И Февральскую революцию, и большевистский переворот семья Рейснер приняла восторженно. Как раз после разрыва с Гумилевым в 1917-м она связала свою судьбу с революционерами, став не только женой, но и адъютантом Раскольникова, тогда командующего Волжско-Каспийской флотилией, в дальнейшем – видного военного и политического деятеля, дипломата, члена Союза советских писателей. Он же поначалу был влюблен в Александру Коллонтай. Но устранился, когда та обратила внимание на Павла Дыбенко. Николай Кузьмин в своем историческом романе «Сумерки» придерживается того мнения, что Рейснер на известной почве вообще свихнулась «и стала настоящей психопаткой: она сумела забраться даже в поезд Троцкого и прокатиться с ним на Восточный фронт. Из-под одеяла «красного главкома» Рейснер нырнула в постель балтийского мичмана Раскольникова. Революционная матросня, ни дня не воевавшая и лишь отъедавшаяся на своих линкорах, сейчас в большом спросе у начальственных эротоманок». Подтверждает версию романа Льва Троцкого с Ларисой и сборник «Энциклопедия тайн и сенсаций: Тайны государственных переворотов и революций». Вот что там сказано: «Библейский темперамент толкал его в объятия женщин артистических, авантюрных и странных. Роман с Ларисой Рейснер закрутился в самый разгар гражданской войны. В ходе боев под Казанью туда прибыла Волжская флотилия. На капитанском мостике стояла в реквизированном бальном платье «валькирия революции» – жена и адъютант командующего Федора Раскольникова. На пути следования флотилии - множество "ничьих" помещичьих имений. Лариса облачается в роскошные наряды, ее гардероб огромен, на ее руке огромный алмаз - память работе в комиссии по учету и охране сокровищ Эрмитажа и других музеев. Утомясь в боях, она принимала в захваченных поместьях ванны из шампанского и писала родственникам письма – приглашала погостить». Вот парадокс: теперь она гораздо больше прежнего любит роскошь. Плавает на бывшей царской яхте, по - хозяйски располагаясь в покоях императрицы. Узнав из рассказов команды, что императрица однажды начертала алмазом свое имя на оконном стекле кают-компании, тотчас же чертит алмазом - тем же самым - свое имя. Она вместе с Федором Раскольниковым, своим мужем, командующим морскими силами Республики, - живет в Адмиралтействе, где оборудовала себе удивительный будуар в восточном стиле (пригодились трофеи военного похода). Стены будуара плотно обтянуты экзотическими тканями, во всех углах поблескивают бронзовые медные Будды, восточные тарелки, изысканные статуэтки. В этом будуаре Лариса принимает гостей – в роскошном халате, прошитом золотыми нитями. Зимой голодного 1920 года, когда на улицах от голода умирают люди, она устраивает в Адмиралтействе приемы, куда приглашает своих старых знакомых. Давно отвыкшие от подобной роскоши и блеска, гости неловко топчутся на сверкающем паркете и боятся протянуть руки за изысканным угощением – душистым чаем и бутербродами с икрой. Одну из вечеринок она устроила затем, чтобы облегчить чекистам арест приглашенных к ней гостей. А на балу-маскараде в Доме искусств она появляется в уникальном платье работы художника Бакста, которое было подлинной театральной драгоценностью. Как ей удалось получить это раритетное платье – и по сей день загадка. В личном распоряжении Ларисы Михайловны был "огромный коричневый автомобиль Морского штаба". В конце все того же 1920 года Л.М.Рейснер переезжает в Mоскву. Осип Мандельштам, несколько раз навещавший "мятежную чету" в их новой квартире рассказывал, что Раскольников с Ларисой жили в голодной Москве по настоящему роскошно – особняк, слуги, великолепно сервированный стол. Этим они отличались от большевиков старого поколения, долго сохранявших скромные привычки. Своему образу жизни Лариса с мужем нашли соответствующее оправдание: "мы строим новое государство, мы нужны, наша деятельность – созидательная, а поэтому было бы лицемерием отказывать себе в том, что всегда достается людям, стоящим у власти". В 1921 г. Лариса отправилась вместе с мужем в Афганистан. Федора назначили полномочным представителем РСФСР в этой стране. И в этом же году погиб Николай Гумилв, расстрелянный палачами, представляющими ту власть, за которую она была готова отдать жизнь… Это назначение для бывшего командующего Балтийским флотом фактически явилось политической ссылкой за ошибки и просчеты, приведшие по мнению партийного руководства страны, к Кронштадскому мятежу. В Кабуле Федору Раскольникову пришлось приложить значительные усилия для того, чтобы нейтрализовать происки английской дипломатии. В этом большую помощь ему оказала Лариса Рейснер. В силу восточной специфики, не имея возможности непосредственно воздействовать на ход дипломатических переговоров, она на правах жены посла познакомилась с любимой женой эмира Аманнулы-хана и его матерью и завязала с ними тесные дружеские отношения.
Лариса Рейснер (вторая слева) и сотрудники российского посольства на афганском Празднике независимости. 1922 Поскольку обе эти женщины играли важную роль в жизни Кабульского двора, то через них она смогла не только получать ценную информацию о придворных интригах, но и влиять на политическую обстановку в Кабуле.
Лариса Рейснер (вторая слева) с французским послом и его женой (справа от нее). Однако по мере того, как отношения между двумя соседними странами налаживались, и жизнь советской дипломатической миссии в Кабуле все более и более приобретала рутинный характер, в семье Раскольниковых стал назревать кризис. Два незаурядных энергичных человека, Федор Раскольников и Лариса Рейснер, не могли существовать в условиях размеренного быта и покоя. Как только исчезло ощущение новизны в восприятии восточной экзотики, и ослаб накал дипломатических баталий, ими овладела скука и тоска по родине, где по-прежнему шел "последний и решительный бой".
Лариса Рейснер и Федор Раскольников, каждый по отдельности, обращаются к Льву Троцкому, ведавшему Наркомотделом с просьбой об отзыве из Афганистана. В отличие от лаконичных писем Раскольникова, заканчивающихся неизменным коммунистическим приветом, письма Ларисы - предмет литературной прозы в миниатюре. Из письма Л.М. Рейснер Л.Д. Троцкому от 24 июля 1922 года: "Устала я от юга, от всегда почти безоблачного неба, от природы, к которой Восток не считает нужным ничего прибавить от себя, от сытости, красоты и вообще всего немого. Все-таки лучшие годы уходят – их тоже бывает жалко, особенно по вечерам, когда в сумерки муллы во всех ближайших деревнях с визгливой самоуверенностью начинают призывать господа Бога". В конце концов, терпение у Ларисы Рейснер иссякло, и она весной 1923 года, в буквальном смысле этого слова, сбежала в Россию с твердым намерением "выцарапать всеми силами из песков" своего мужа. Раскольников остался в Кабуле, надеясь в скором времени вновь встретиться с женой. Но судьба распорядилась иначе. Вместо ожидаемого приказа Наркомотдела об отзыве из Афганистана он неожиданно получил письмо от Ларисы с предложением развода. Так закончилась семейная жизнь этой "мятежной четы". После своего возвращения из Афганистана Лариса навестила всех своих знакомых, в том числе и тех, кто был близок к литературным кругам, оттолкнувшим ее в свое время.
С 1923 года резко изменился стиль очерков Ларисы Рейснер. Многие знали, что за этим стоит Карл Радек (Зобельсон), член Политбюро ЦК ВКП (б), остроумный и циничный публицист, сочинитель анекдотов, не красавец. Раскольников не дал Ларисе развода, однако разве это могло остановить "валькирию революции"? Радек и Райснер начали жить вместе. Наконец, был получен и развод. С Радеком осенью 1923 года Лариса ездила Германию и стала свидетелем подъема и разгрома революции. Книга ее очерков об этой поездке "Гамбург на баррикадах" была издана 1924 году. В следующем году выходят в свет книги очерков "Афганистан". Лариса с братом Игорем. Висбаден. 1925 В феврале 1926 года Лариса Михайловна Рейснер умерла от брюшного тифа. В Кремлевской больнице, где она умирала, при ней дежурила ее мать, покончившая самоубийством сразу же после смерти дочери. Поэт Варлам Шаламов оставил такие воспоминания: "Молодая женщина, надежда литературы, красавица, героиня Гражданской войны, тридцати лет от роду умерла от брюшного тифа. Бред какой-то. Никто не верил. Но Рейснер умерла. Я видел ее несколько раз в редакциях журналов, на улицах, на литературных диспутах она не бывала...
Гроб стоял в доме печати на Никитском бульваре. Двор был весь забит народом - военными, дипломатами, писателями. Вынесли гроб, и в последний раз мелькнули каштановые волосы, кольцами уложенные вокруг головы. За гробом вели под руки Карла Радека..." Похоронили Л.М.Рейснер на "площадке коммунаров" на Ваганьковском кладбище. В одном из некрологов было сказано: "Ей нужно было бы помереть где-нибудь в степи, в море, в горах, с крепко стиснутой винтовкой или маузером". Нетрудно предположить, что если бы Лариса Рейснер дожила до репрессий 30-х годов XX века, она вряд ли бы осталась жива, будучи сторонницей Троцкого и имея в прошлом таких мужей как Раскольников и Радек.

Интересная женщина:

(1(13).05.1895, Люблин, Польша - 9.02.26, Москва). Немка(2). Член РКП(б) 02.1918. Родилась в семье профессора права Рейснера Михаила Андреевича, мать Екатерина Александровна - урожденная Хитрово.

Образование: начальное образование получила в Германии и во Франции; женская гимназия (с золотой медалью) 1914; Петроградский психоневрологический институт с 1914.

C 1905 семья жила в Петербурге. Отец примкнул к большевикам в 1905. Совместно с отцом издавала журнал "Рудин" 1915-16, печатала стихи и очерки; затем сотрудничала в "Летописи" М. Горького. После Октябрьского переворота некоторое время занималась работой, связанной с сохранением памятников искусства, секретарь Луначарского.

В армии: в 5-й армии на Восточном фронте вместе с Троцким Л.Д. в Свияжске под Казанью 1918; флаг-офицер, адьютант и жена командующего Волжско-Каспийской военной флотилии Раскольникова Ф.Ф. 1919-06.20; комиссар Генерального морского штаба (муж Раскольников Ф.Ф. - командующий Балтийским флотом) 06.20-21, занималась литературной деятельностью в Петрограде; сотрудник посольства РСФСР в Афганистане, жена полпреда Раскольникова Ф.Ф. 04.21 - весна 1923; в Германии вместе с Радеком К.Б. 10.1923-25; после поездки в Гамбург связь с Радеком распалась. Рейснер уехала на Донбасс и после поездки издала новую книгу "Уголь, железо и живые люди" 1925. Умерла от брюшного тифа выпив стакан сырого молока.

Кокаинистка и садистка(3), полностью потерявшая представление о нравственности и порядочности(4).

Соч.: драма "Атлантида" 1913, "Женские типы Шекспира" 1913, книги очерков "Фронт 1918-1920 гг." 1924, "Афганистан" 1925, Гамбург на баррикадах 1925, "Уголь, железо и живые люди" 1925.

Примечание: (1) Сестра востоковеда Рейснера Игоря Михайловича (1898/99-58); жена Раскольникова Ф.Ф. 1918-23 (оставила его в Афганистане); любовница Гумилева Н.С. 1916-02.1917 (см.: Алексеева А. "Я часто скачу по полям, крича навстречу ветру Ваше имя": О переписке Н. С. Гумилева и Л. М. Рейснер // Хронограф-89: Сборник. М. 1989. с. 280-296); Троцкого Л.Д. в Свияжске 08.1918; Радека К.Б. 1923-25, с которым отправилась в Германию "вершить революцию в Гамбурге".

(2) Отец происходил, по разным сведениям, то ли от тевтонских рыцарей, то ли из рейнских баронов, то ли из крещеных немецких евреев. На сайте ее фамилия выделена синим цветом.

(3) Она лично расстреливала пленных офицеров, предварительно ещё и пытая их. Кровавая садистка, послужившая прообразом Вишневскому в его "Оптимистической трагедии". Этой "красной валькирии" была свойственна поразительная бесчеловечность и жестокость - например, она любила облачаться в платья расстрелянных жертв, а однажды как свидетельствовал поэт Осип Мандельштам своей жене, дала званый вечер в Петрограде специально для того, чтобы облегчить ВЧК арест приглашенных, и несколько часов мило смеялась и танцевала с теми, кого уже поджидала пуля.

(4) На царской яхте "Межень", которую Раскольников превратил в свой плавучий штаб на пути из Свияжска к Нижний Новгород наряжалась в одежду членов царской семьи, к этому времени уже расстрелянной большевиками. "Она по-хозяйски расположилась в покоях бывшей императрицы, - вспоминал один из участников походов на "Межени", - и, узнав из рассказов команды, что императрица нацарапала алмазом свое имя на оконном стекле кают-компании, тотчас же озорно зачеркнула его и вычертила рядом, тоже алмазом, свое имя". Сама Лариса Михайловна с "наивным" бесстыдством говорила: "Мы строим новое государство. Наша деятельность созидательная, а потому было бы лицемерием отказывать себе в том, что всегда достается людям, стоящим у власти ". Такая вот "пламенная революционерка" ...

Авторы воспоминаний о Ларисе Рейснер единодушно отмечали ее красоту. Вадим Андреев, сын писателя Леонида Андреева, друг юности Ларисы, вспоминал: "Не было ни одного мужчины, который прошел бы мимо, не заметив ее, и каждый третий - статистика, точно мною установленная, - врывался в землю столбом и смотрел вслед, пока мы не исчезали в толпе". Внешне она была сама женственность, а по характеру решительна, резка, словам предпочитала поступки, в спорах любила побеждать, проявляла ненасытный, порой авантюрный интерес к жизни.
....
А писатель Лев Никулин встречался с Ларисой летом 1918 года в Москве в гостинице "Красный флот". В вестибюле он увидел пулемет "максим", на лестницах - вооруженных матросов, в комнате Ларисы - полевой телефон, телеграфный аппарат "прямого провода", на столе - черствый пайковый хлеб и браунинг. Соседом по комнате был знаменитый матрос Железняков. Тот самый, который сказал: "Караул устал!" и разогнал Учредительное собрание. По словам Льва Никулина, Лариса чеканила ему в разговоре:
- Мы расстреливаем и будем расстреливать контрреволюционеров! Будем! Британские подводные лодки атакуют наши эсминцы, на Волге начались военные действия...
...
В Казани была арестована контррразведкой белых, но ей удалось выбраться благодаря чуду, а также её необычайному самообладанию и хладнокровию.
...
Туалеты Рейснер были не просто красивы, а вызывающе роскошны. Когда в 1919 году в Петрограде царил голод, один из знакомых Ларисы Михайловны встретил ее "двадцатидвухлетнюю, надушенную и разряженную, кокетливо называвшую себя "коморси" - командующей морскими силами. Шубка голубая, платье сиреневое, лайковая перчатка благоухает герленовским "Фоль арома". В таком же виде Рейснер проводила фронтовые вечера с военспецами. Своим благополучием Рейснер была обязана мужчинам, окружавшим ее. Например, у нее был роман с Карлом Радеком (одним из секретарей исполкома Коминтерна). В погоне за прекрасным Рейснер не останавливало ничто. На новогоднем балу в Доме искусств в 1921 году Рейснер появилась в неземной красоты бальном платье. Оказалось, что наряд был сшит по рисункам Леона Бакста для балета "Карнавал" на музыку Шумана. До вместительного шкафа Ларисы Михайловны платье хранилось в костюмерных Мариинского театра, откуда было благополучно конфисковано. Рейснер была королевой перевоплощений. Агитационный тур по Волге она провела в кожанке и косынке, в таком же виде она ходила на митинги к матросам и красноармейцам. В крестьянское платье Рейснер тоже переодевалась, когда того требовали агитационные обстоятельства. Считается, что Рейснер стала прообразом Дуньки из пьесы "Любовь Яровая" ("Пустите Дуньку в Европу").

Тогда же она, наконец, заводит дружбу с Блоком. "Петербуржцы много злословили в 1920 году по поводу прогулок верхом на вывезенных с фронта лошадях - эти "светские прогулки" Ларисы Рейснер и Блока в то время, когда люди терпели лишения, были неуместны", - вспоминал писатель Лев Никулин.

Поэт Вс. Рождественский вспоминал, что когда он пришел к Ларисе Рейснер в квартиру бывшего морского министра Григоровича, которую она занимала, то был поражен обилием предметов и утвари - ковров, картин, экзотических тканей, бронзовых будд, майоликовых блюд, английских книг, флакончиков с французскими духами... И сама хозяйка была облачена в халат, прошитый тяжелыми золотыми нитками. Она служила режиму, но не забывала и о себе.

Обстановка (в марте 1921 в Кронштадте) накалялась еще и тем, что основная масса матросов существовала на скудный продовольственный паек, тогда как руководство флота жило, что называется, на широкую ногу. Командующий Балтфлотом Раскольников Ф.Ф. и его жена писательница Лариса Рейснер, отнюдь не были такими аскетами, какими представлены большевики в благонамеренной пьесе Вс. Вишневского. Они жили в роскошном особняке, держали прислугу, ни в чем себе не отказывали. Матросов Федор Федорович считал людьми второго сорта. Даже на камбуз установил своеобразную сегрегацию. Когда Раскольников со штабом на яхтах прибывали в Кронштадт, для рядовых военморов готовили суп с селедкой или воблой. Для штаба и начальствующего состава - полный обед из трех блюд, причем суп - с мясом. Для самого же Раскольникова и особо приближенных к нему лиц готовили настоящие деликатесы. Он сменил две трети командиров и комиссаров флота, назначив людей по принципу личной преданности, а не по профессиональным качествам. На линкоре "Петропавловск" комиссару флота Николаю Николаевичу Кузьмину моряки жаловались, что Раскольников и его окружение чаще инспектируют винные погреба, чем пороховые. Они требовали создать специальную комиссию для обследования квартир своих командиров и комиссаров, не без оснований подозревая, что там найдутся не только предметы роскоши, но и продовольственные запасы, не дошедшие до матросского котла.
....
1918 ."Красноармейцев расстреливают как собак за малейшую провинность" - из записок видной большевички Ларисы Рейснер.
....

Лариса Михайловна Рейснер

Жена Ф.Ф. Раскольникова

Под стать главкому была и его тогдашняя жена - Лариса Рейснер. О ней тоже распускают трогательные легенды, хотя истины в них на грош. Она выросла в богатой петербургской семье, с юности попала в столичную богему, у нее случился даже короткий роман с поэтом Гумилевым (это, по обычаям того времени, не скрывалось). После Октября она сменила монархиста на коммуниста, и на Волге, в качестве адъютанта собственного супруга, сошлась с , вместе с ним ушла на кораблях Балтфлота. Подвигов не совершала, но сохранились записи воспоминаний на ее счет моряков Волжской флотилии - они таковы, что пересказывать неловко.

Зимой 1920/21 года в голодном и холодном Кронштадте супруги Раскольниковы вели образ жизни, который самым мягким словом определялся бы как «нескромный». Да, конечно, давно уже существовали пайки для «ответственных работников», «госдачи» и т.п., однако новоявленная традиция предписывала никак это не афишировать, тем паче не хвалиться. А супруги-революционеры расположились в богатом особняке, завели обширный штат прислуги, устраивали на прежний манер «приемы», на коих мадам любила блистать нарядами. Нечего и говорить, какое впечатление это производило на моряков, в том числе партийных.

Вместе с Раскольниковым прибыло большое число лиц, ранее работавших с ним, в течение лета 1920 г. почти 2/3 руководящего состава на Балтике сменилось. Новые назначения были, мягко говоря, неожиданными. Так, например, должность начальника Побалта, т.е. партийного комиссара флота, одно время занимал тесть Раскольникова, бывший приват-доцент Психоневрологического института М. Рейснер.

То был случайный в партии человек с довольно пестрой биографией - в свое время, еще до Февральской революции, известный разоблачитель полицейских агентов В. Бурцев объявил публично о некоторых подозрительных связях Рейснера. Тот шумно оправдывался, собирал отзывы друзей, но дело так ничем и не кончилось. Позже писали, что Рейснер был связан с масонами. Этот совершенно посторонний для балтийских моряков человек, естественно, мог лишь скомпрометировать руководство. Так и произошло. Вскоре тестя Раскольникова пришлось отстранить от должности в связи с резким недовольством снизу.

С.Н.Семанов . Кронштадтский мятеж. М., 2003, с. 87-90

Публицист, поэтесса, драматург

Рейснер Лариса Михайловна - публицист, поэтесса, драматург.

Дочь социолога и правоведа, оказавшего огромное влияние на духовное и идейное становление дочери. Отец Рейснер, будучи профессором Томского университета в 1898-1903, был обвинен в «возмутительной пропаганде» и в 1903 эмигрировал в Германию, где завел постоянные знакомства с руководителями российской и германской социал-демократии - А.Бебелем, К.Либкнехтом, В.И.Ульяновым (Лениным); после возвращения в Россию (1907) активно содействовал становлению социал-демократического движения на родине.

Рейснер с детских лет оказалась захваченной романтикой революционной борьбы; во многом «бунтарский», «неоромантический» пафос ее ранних произведений - лирических стих, и героико-романтической драмы «Атлантида» (1913) - обусловлен интеллигентским идеализмом, присущим семейству Рейснеров. Другим источником влияния на Рейснер в ее отроческие годы стала поэзия русских модернистов - символистов и акмеистов, также тяготевшая к неоромантизму.

В 1912 Рейснер, окончив с золотой медалью гимназию, поступила в Петербургский психоневрологический институт, где в это время преподавал ее отец.

В 1915-16 Рейснер вместе с отцом выпускает сатирический журнал «Рудин» (названный по имени тургеневского героя, которого Рейснер считала, вслед за А.В.Луначарским, провозвестником и предшественником революционной социал-демократии). Рейснер редактирует «Рудина» и помещает здесь ряд стихотворений и резких фельетонов, высмеивающих нравы политической и творческой интеллигенции 1910-х. Особое место в идеологической программе ж. занимала критика «оборончества» (в частности, критика взглядов на войну Г.В.Плеханова), которое почиталось Рейснерами формой оппортунизма. Однако, не скрывая идейно-политической физиономии журнала, Рейснер в качестве редактора «Рудина» заботилась о том, чтобы «открыть дорогу молодым талантам»: она привлекала к сотрудничеству в журнале участников университетского «Кружка поэтов» (в который входила сама) - О.Э.Мандельштама, Вс.А.Рождественского, талантливых художников С.Н.Грузенберга, Н.Н.Купреянова, Е.И.Праведникова. После закрытия «Рудина» (в мае 1916 журнал закрылся за недостатком средств для его издания.) Рейснер сотрудничает в журнале М.Горького «Летопись», а затем - в горьковской «Новой жизни».

В 1916-17 Рейснер переживает бурный роман с Н.С.Гумилевым, оставивший глубокий след в ее жизни и творчестве (под именем «Гафиза» поэт выведен в «Автобиографическом романе», не опубл. при жизни Рейснер).

Рейснер принимает активное участие в революционных событиях в Петрограде в февр.-окт. 1917. Вместе с демонстрантами она принимает участие в пикетировании Петропавловской крепости, освобождении политзаключенных.

В 1917 участвует в деятельности комиссии по делам искусств исполкома Советов рабочих и крестьянских депутатов, а после окт. 1917 - в Специальной комиссии по учету и охране Эрмитажа и музеев Петрограда. После вступления в ВКП(б) (1918) Рейснер делает единственную в своем роде карьеру женщины - военного политика: в дек. 1918 она становится комиссаром Генереального штаба Военно-Морского флота РСФСР, прослужив до того несколько месяцев комиссаром разведывательного отряда штаба 5-й армии, принимавшего участие в боевых действиях Волжско-Камской флотилии.

С июня 1919 по середину 1920 Рейснер вновь участвует в боевых действиях, на этот раз - Волжско-Каспийской флотилии, а с лета 1920 становится сотрудником Политуправления Балтийского флота. Подобная «революционная биография» сделала из Рейснер символ «женщины русской революции»: образ Рейснер послужил для Вс.Вишневского прототипическим источником для создания знаменитой «Оптимистической трагедии».

В годы Гражданской войны Рейснер не оставляла занятий литературой, однако основным жанром ее творчества становится теперь художественно-публицистический очерк.

С 1918 в газете «Известия» печатаются ее «Письма с фронта», составившие впоследствии книгу «Фронт: 1918-1920 гг.». Очеркам Рейснер была свойственна специфическая «романтичность». В каждом шаге, в каждом жесте своих героев Рейснер видела легенду революции. Поэтому так нарочито колоритны краски, так энергичен ритм повествования в этих произведениях. Рейснер не столько рассказывала о происходящих событиях, сколько как бы лепила скульптурные изваяния своих героев, которые несли революции «свое геройское ремесло и подымали до себя колеблющуюся и податливую массу», «по-царски расточая сокровища своего беззаботного, доброго и непостижимо стойкого духа» («Маркин»). Нельзя не отметить, что Рейснер действительно удалось запечатлеть немало ярких психологических ситуаций: она стремилась людские судьбы революции поднять на уровень трагедии мирового духа. Так, в очерке «Астрахань», рассказывая о морском летчике, пережившем гибель сына, Рейснер писала: «Он подымается после этого на воздушные сражения по три-четыре раза в день, вопреки всем предупреждениям. Теперь на его большом лице появилась еще черта - прямая и резкая, как он сам, значение которой неизбежно и непреклонно и перед которой опускаются человеческие глаза, не смея ее узнать. Этой чертой бессильной силы отмечен Геркулес Фарнезе» (Избранные произведения. М., 1958. С.73).

Во время пребывания в Петрограде в 1920-21 Рейснер принимает активное участие в литературно-общественной жизни, сотрудничает с петроградским Союзом поэтов, заводит тесное знакомство с А.А.Блоком.

В марте 1921 в составе Советского представительства, которое возглавлял ее муж Ф.Ф.Раскольников, Рейснер уезжает в Афганистан. Очерки о деятельности советской миссии в этой стране (первой установившей политические контакты с РСФСР) печатались в газете «Правда», а затем были объединены Рейснер в книгу «Афганистан» (1924).

После разрыва с Ф.Ф.Раскольниковым Р. возвращается в Москву, занимается журналистикой. В 1923 и 1925 работала специальным корреспондентом «Красной звезды» и «Известий» в Германии, результатом чего явились циклы очерков «Берлин в 1923 году», «В стране Гинденбурга», «Гамбург на баррикадах». Близким другом Рейснер в этот период ее жизни был видный коммунистический деятель Карл Радек, примыкавший к троцкистской оппозиции.

В 1926 Рейснер внезапно заболела тифом и скоропостижно скончалась в возрасте 30 лет.

Беллетристика Рейснер несет очевидную печать эпигонства, в ней присутствуют штампы модернистской литературы, особенно - акмеизма, с его пристрастием к описательной, «вещной» изобразительности и риторике. Действительно индивидуальными, яркими по содержанию и по форме оказались очерки Рейснер; в своих художественно-публицистических произведениях Рейснер, наряду с Д.Фурмановым и А.Серафимовичем, стоит у истоков поэтики «социалистического реализма».

Ю.В.Зобнин

Использованы материалы кн.: Русская литература XX века. Прозаики, поэты, драматурги. Биобиблиографический словарь. Том 3. П - Я. с. 177-179.

Далее читайте:

Русские писатели и поэты (биографический справочник).

И.М. Майский - Л.М. Рейснер . Апрель 1923

Сочинения:

Избранное. М., 1965;

Автобиографический роман / вступ. статья А.И.Наумовой и Г.А.Пржиборовской; прим. Н.А.Такташевой // Из истории советской литературы 1920-1930 годов. Новые исследования и материалы. М., 1983. С.190-259 (ЛН Т.93).

Литература:

Лариса Рейснер в воспоминаниях современников М., 1969;

Алексеева А. «Я часто скачу по полям, крича навстречу ветру ваше имя. »: О переписке Н.С.Гумилева и Л.М.Рейснер // Хронограф-89: сб. М., 1989. С.280-296.

История жизни
Ее называли Женщиной Революции.
«Стройная, высокая, в скромном сером костюме английского покроя, в светлой блузке с галстуком, повязанным по-мужски, – так живописал ее поэт Всеволод Рождественский. – Плотные темноволосые косы тугим венчиком лежали вокруг ее головы. В правильных, словно точеных, чертах ее лица было что-то нерусское и надменно-холодноватое, а в глазах острое и чуть насмешливое».
Среди огромного количества воспоминаний о Ларисе Рейснер нет ни одного, в котором не упоминалось бы о ее красоте. Сын писателя Леонида Андреева, Вадим, восхищался:
«Когда она проходила по улицам, казалось, что она несет свою красоту, как факел... Не было ни одного мужчины, который прошел бы мимо, не заметив ее, и каждый третий – статистика, точно мной установленная, – врывался в землю столбом и смотрел вслед, пока мы не исчезали в толпе...»
«Она была красива тяжелой и эффектной германской красотой», – признавала жена поэта Надежда Мандельштам.
«Вокруг Ларисы всегда ходили легенды, – пишет Лариса Васильева. – Вот и германская красота не случайно возникла – вроде бы предки ее были рейнские бароны... Говорили также, что род главы семьи Рейснеров взял свое начало от крестоносцев. Противники этой семьи уверяли, что предок хозяина дома крещеный еврей».
Как бы то ни было, мать Ларисы, Екатерина Александровна, урожденная Хитрово, находилась в родстве с Храповицкими и Сухомлиновыми. Революционно настроенный отец, Михаил Андреевич, читал лекции для рабочих, а в 1915-1916 годах вместе с дочерью выпустил несколько номеров литературного журнала.
«Рейснеры издавали в Санкт-Петербурге, – читаем в дневнике Александра Блока, – журнальчик «Рудин», так называемый «пораженческий» в полном смысле, до тошноты плюющийся злобой и грязный, но острый. Мамаша писала под псевдонимами рассказы, пропахнувшие «меблирашками». Профессор («Барон») писал всякие политические сатиры, Ларисса (так у Блока. – Авт.) – стихи и статейки...»
«Через всю советскую культуру – литературу, живопись, драматургию, кино – на протяжении семидесяти лет проходит образ женщины-революционерки в кожанке, с револьвером в руке или с рукою, опущенной в карман кожанки… Она ведет революционных матросов в бой. Она стоит на капитанском мостике во время страшной баталии, не уступая, а порой и превосходя силой духа и выносливостью самых крепких мужчин.
Образ, хоть и вобрал в себя разных женщин, прежде всего, списывался с Ларисы Михайловны Рейснер. Начало этому положил Всеволод Вишневский своей «Оптимистической трагедией», где вывел Ларису как женщину-комиссара, ибо был на корабле, команду которого своими речами вдохновляла Рейснер.
В жизни, однако, все выглядело иначе. Ни один документ, ни с одной стороны не подтверждает того факта, что Лариса Рейснер распоряжалась действиями крейсера «Аврора» в ту октябрьскую ночь… На крейсер не поднималась, но к нему подходила, возглавляющая делегацию, посланную Городской думой Петрограда, – графиня Панина... Что же касается Ларисы Рейснер, то она появилась на революционной сцене России несколько позднее...» (Л. Васильева).
…Еще до революции близкие отношения связывали Рейснер с Николаем Гумилевым.
Однажды она дерзнула показать свои стихи известному поэту. Оба любили путешествия и экзотику, им было о чем говорить и спорить. Завязался роман. Гумилев посвящал Ларисе канцоны и называл ее Лери, она его поэтично, на персидский манер – Гафиз. Его брак с Анной Ахматовой в ту пору уже исчерпал себя…
Когда Гумилев отправился в действующую армию, Лариса посылала ему нежные письма:
«…кончается год. Мой первый год, не похожий на все прежние. Милый Гафиз, как хорошо жить. Это, собственно, главное, что я хотела Вам написать». Гумилев отвечал: «Милая Лери, я написал Вам сумасшедшее письмо, это оттого, что я Вас люблю…»
В феврале 1917-го Гумилев приехал в отпуск.
«Знаменитая красавица Лариса Рейснер, – уточняет Андрей Петров, – любила Гумилева так, что даже соглашалась приходить на свидания в бордель на Гороховой. И когда его в двадцать первом расстреляли, она – уже вполне благополучная советская матрона, жена посла в Кабуле, – как баба рыдала над полученным из Петрограда известием, оплакивая «мерзавца и урода».
Эта цитата нуждается в уточнении. Потрясенная вестью о расстреле Н. Гумилева, Лариса писала матери:
«…никого не любила с такой болью, с таким желанием за него умереть, как его, поэта Гафиза… урода и мерзавца…».
Позднее Лариса Михайловна с уверенностью повторяла, что, будь она в Москве в те дни, смогла бы остановить казнь поэта.
Как раз после разрыва с Гумилевым в 1917-м она связала свою судьбу с революционерами, став не только женой, но и адъютантом Раскольникова, тогда командующего Волжско-Каспийской флотилией, в дальнейшем – видного военного и политического деятеля, дипломата, члена Союза советских писателей. Он же поначалу был влюблен в Александру Коллонтай. Но устранился, когда та обратила внимание на Павла Дыбенко.
Николай Кузьмин в своем историческом романе «Сумерки» придерживается того мнения, что Рейснер на известной почве вообще свихнулась «и стала настоящей психопаткой: она сумела забраться даже в поезд Троцкого и прокатиться с ним на Восточный фронт. Из-под одеяла «красного главкома» Рейснер нырнула в постель балтийского мичмана Раскольникова. Революционная матросня, ни дня не воевавшая и лишь отъедавшаяся на своих линкорах, сейчас в большом спросе у начальственных эротоманок».
Подтверждает версию романа Льва Троцкого с Ларисой и сборник «Энциклопедия тайн и сенсаций: Тайны государственных переворотов и революций». Вот что там сказано:
«Библейский темперамент толкал его в объятия женщин артистических, авантюрных и странных. Роман с Ларисой Рейснер закрутился в самый разгар гражданской войны. В ходе боев под Казанью туда прибыла Волжская флотилия. На капитанском мостике стояла в реквизированном бальном платье «валькирия революции» – жена и адъютант командующего Федора Раскольникова.
Лариса слыла женщиной лихой даже по тем временам. Красавица аристократка, слегка поэтесса, немного актриса… Говорили, что она принимала любовников в постели последней императрицы и обчистила дворцовый гардероб... Утомясь в боях, она принимала в захваченных поместьях ванны из шампанского и писала родственникам письма – приглашала погостить».
Рейснер была достойной подругой революционера и «умела превратить в подвиг любую безнравственность», как весьма точно выразилась о ней Л. Васильева.
«Поэт Осип Мандельштам рассказывал своей жене, как Лариса устроила у себя вечеринку исключительно дабы облегчить чекистам арест тех, кого она пригласила в гости».
Вот как описывала Лариса Михайловна свое посещение Зимнего дворца в первые часы после Октябрьского переворота:
«Там, где жили цари последние пятьдесят лет, очень тяжело и неприятно оставаться. Какие-то безвкусные акварели, Бог знает кем и как написанные, мебель модного стиля «модерн»… Какие буфеты, письменные столы, гардеробы! Боже мой! Вкус биржевого маклера «из пяти приличных комнат» с мягкой мебелью и альбомом родительских карточек.
Очень хочется собрать весь этот пошлый человеческий хлам, засунуть его в царственный камин и пожечь все вместе во славу красоты и искусства добрым старым флорентийским канделябром».
Сама она жила вполне «по-царски» в то время, когда люди голодали, и при этом откровенно говорила:
«Мы строим новое государство. Мы нужны людям. Наша деятельность созидательная, а потому было бы лицемерием отказывать себе в том, что всегда достается людям, стоящим у власти».
Поэт В. Рождественский рассказывал, как посетил «прекрасную комиссаршу» вместе с друзьями Михаилом Кузминым и Осипом Мандельштамом:
«Лариса жила тогда в Адмиралтействе. Дежурный моряк повел по темным, гулким и строгим коридорам. Перед дверью в личные апартаменты Ларисы робость и неловкость овладели нами, до того церемониально было доложено о нашем прибытии. Лариса ожидала нас в небольшой комнатке, сверху донизу затянутой экзотическими тканями... На широкой и низкой тахте в изобилии валялись английские книги, соседствуя с толстенным древнегреческим словарем. На низком восточном столике сверкали и искрились хрустальные грани бесчисленных флакончиков с духами и какие-то медные, натертые до блеска, сосуды и ящички... Лариса одета была в подобие халата, прошитого тяжелыми нитями...»
В 1923-м она внезапно рассталась с Федором Раскольниковым. Он переживал, писал ей письма, умоляя вернуться.
«…Кто был бы тебе так безгранично предан, кто так бешено любил бы тебя на седьмом году брака, кто был бы тебе идеальным мужем?»
Но все напрасно: Лариса Михайловна была уже связана с другим. Ее выбор вызвал всеобщий шок: низкорослый лысый очкарик Карл Радек со своей явно неромантической внешностью выглядел особенно карикатурно рядом со стройной красавицей…
Какими-то нитями была связана Лариса Рейснер и с Блоком – нежно обожала его. И даже, надеясь на свои женские чары, пыталась обратить его в революционную веру.
«Из Москвы приехала Лариса Рейснер, жена известного Раскольникова, – вспоминала тетушка поэта, М. А. Бекетова. – Она явилась со специальной целью завербовать Ал. Ал. в члены партии коммунистов и, что называется, его охаживала. Устраивались прогулки верхом, катанье на автомобиле, интересные вечера с угощеньем коньяком и т. д. Ал. Ал. охотно ездил верхом и вообще не без удовольствия проводил время с Ларисой Рейснер, так как она молодая, красивая и интересная женщина, но в партию завербовать ей его все-таки не удалось, и он остался тем, чем был до знакомства с ней...»
«Поклоняясь его поэзии, Лариса в душе надеялась на некое чудо превращения в великую поэтессу, – считает Л. Васильева. – Это была ее тайная и давняя мечта. Мешала Ахматова – она царила безраздельно. Быть в тени Лариса не умела. Любя поэтический мир, не став в нем первой, она медленно отходила от поэзии к прозе, от прозы – к очерку».
Заразившись брюшным тифом после беспечного глотка сырого молока, она ушла из жизни тридцатилетней, не дожив до решающего для многих 1937-го.
«Зачем было умирать Ларисе, великолепному, редкому, отборному человеческому экземпляру?» – удивлялся журналист Михаил Кольцов.
Как сложилась бы ее жизнь, доживи она до 1937 года?
Об этом можно только гадать…