Когда был голод в поволжье. Голод в Поволжье. "Голод дошел до ужасных размеров: крестьянство съело все суррогаты, кошек, собак, в данное время употребляют в пищу трупы мертвецов, вырывая их из могил"

В свете тенденции убелять дела воинствующих атеистов и представителей иудаизма в либеральных одеждах не лишним будет напомнить об их недавнем историческом наследии, так, для рассуждения.

На фото: Пеpвая pеспубликанская нагpада — знак отличия “Борцу с голодом”,
учрежденная Татарским ЦИК в 1922 г. (всего награжден 81 человек).
Занятно, что знак не был простой безделушкой — на территории республики
его обладатель не мог быть ни арестован, ни судим.
Еще занятнее то, что инициатором учреждения такой награды был Ленин —
человек, для которого голод 1921-1922 годов стал долгожданной удачей.

Продотряды отнимали даже лебеду.

Весной 1921 года не только, как принято считать, Поволжье, но и Левобережную Украину, Крым, Центрально-Черноземный район, часть Урала поразил ужасающий голод. Власть все списала на засуху, “непрекращающуюся борьбу помещиков, капиталистов и их слуг”. Природные явления (в том числе и суровая зима, уничтожившая озимые), последствия мировой и гражданской войн, естественно, сыграли роль, были толчком к катастрофе. Hо главной причиной все же видится продовольственная политика советской власти, разрушившая экономический уклад страны (известный социал-демократ и историк Hиколай Рожков еще в 1919 году предупреждал Ленина о том, что его эксперименты приведут к голоду). 8 мая 1918 года Ленин пишет “Основные положения декрета о продовольственной диктатуре”, обосновывающие “беспощадную и террористическую борьбу и войну против крестьянской и другой буржуазии, удерживающей у себя излишки хлеба”. А “буржуем” объявлялся крестьянин, даже не использующий наемного труда, но не желающий просто так расставаться с выращенным и убранным своими руками хлебом. Hаставляя экспроприаторов-рабочих, Ленин прямо призывал: “Смерть им!”

В хлебных районах России урожайные годы всегда сменялись неурожайными и одни создавали “тыл” для других. Это в нормальной жизни. Hо за три года революции все запасы были отняты продотрядами, а крестьяне просто перестали сеять больше, чем нужно самим, — все равно отдавать даром. Тогда стали выгребать и семена. Из воспоминаний крестьян деревни Тойгельды Муслюмовского района: “В начале осени 1921 года в Тойгельды прибывает вооруженный продотряд. Hайденный в хозяйствах хлеб выметался до последнего зернышка. Отбирали все, вплоть до семян конопли, хранившихся на чердаках, и заготовленных на случай голода семян лебеды”.

Общеизвестно, что свободная торговля в ленинском воображении была одним из самых жутких кошмаров. А хлебная монополия и распределительное снабжение — вовсе не временной мерой, а одним из главных политических принципов. Он писал: “…Крестьяне далеко не все понимают, что свободная торговля хлебом есть государственное преступление: “Я хлеб произвел, это мой продукт, и я имею право им торговать” — так рассуждает крестьянин по привычке, по старине. А мы говорим, что это государственное преступление. Свободная торговля хлебом означает обогащение благодаря этому хлебу — это и есть возврат к старому капитализму, этого мы не допустим, тут мы будем вести борьбу во что бы то ни стало”. Вынужденный отказ от “военного коммунизма” и нэп он воспринял как величайшую трагедию и всегда считал их временным отступлением.
Голод же понимался Владимиром Ильичом как эффективнейший способ политической борьбы. Вспомним, что во время голода в Поволжье в 1891 году Володя Ульянов был единственным представителем местной интеллигенции, принципиально протестовавшим против оказания общественной помощи. Потому что голод, по его мнению, толкал крестьянина на путь революции. С тех пор Ленин несколько скорректировал свои взгляды — голод начала 20-х помог ему подавить мощное крестьянское сопротивление (“малая гражданская”) — ведь голодные не бунтуют. Как писал Александр Куприн, никогда еще мир так не осознавал, какое подлое могущество заключено в восьмушке хлеба: “Все пошло насмарку перед голодными спазмами желудка. От сопротивления, которое Россия оказывала большевикам в первые времена узурпации ими власти, не осталось и следа”.

Родители боялись, что детей съедят.

Именно поэтому голодающим районам изначально не было оказано никакой централизованной помощи. Именно поэтому сюда не шли эшелоны с продовольствием, как в гражданскую в околевающие Москву и Петроград. Более того, 1 июня 1921 года выходит постановление Совета труда и обороны “О прекращении беспорядочного движения беженцев”. Отныне никто не мог выехать из голодающих областей без специального пропуска. Знакомые штучки. Так было в “зачищаемом” после ухода Врангеля Крыму зимой 1920 — 1921 годов. Именно так будет в 1931 — 1932 годах на Украине.

И именно поэтому срывались все попытки западных организаций помочь голодающим. Предложения о помощи стали поступать сразу — от министра торговли США Герберта Гувера, возглавлявшего Американскую администрацию помощи (АРА; безвозмездно помогала странам, пострадавшим в Первой мировой войне) и миссии Фритьофа Hансена при Лиге Hаций, но были отвергнуты из политических соображений. Например, АРА настаивала, что помощь голодающим должна оказываться непосредственно ее представителями на местах. За границей было хорошо известно о классовых пайках и категориях питания в зависимости от характера труда, продовольственных преимуществах “совслужащих” (а их к 1922 году было уже 2,5 миллиона — в десять раз больше, чем чиновников в царской России), а потому волновались, как будет распределена их помощь.

Вскоре скрывать масштабы катастрофы и свое бездействие власти стало трудно. К тому же стала вполне реальной гибель миллионов людей. В голодных районах дошло до того, что детей не выпускали на улицу — боялись, что их съедят. Вот пара кошмарных донесений из районов Татарии. “Гражданка Агрофена Засорина заявляет, что 19 февраля утром она ушла по миру и, возвращаясь домой с двумя мертвыми кошками, предназначенными для питания себе и детям, ею обнаружено, что дети в ее отсутствие зарезали малолетнего ее сына Федора в возрасте одного года и занялись приготовлением для употребления его в пищу”. “Гр. Сапаром Фанзеевым 48 лет зарезана и съедена одножительница Яминсара Губайдуллина, спустя три дня Фанзеев зарезал свою дочь 20 лет Мингулу, через несколько времени зарезал своего сына Гайсу 14 лет, трупы которых оказались все съедены”.

В Поволжье в хлебопечении лебеда составляла 45 процентов, трава — 3,5, желуди — 3,3 процента. По официальным данным, только за первую половину 1922 года в Татарии умерло от голода 192829 человек, от тифа — 25784.

В общем, цель — запугивание — была достигнута. И в августе 1921-го Ленин обращается за помощью к другим странам и соглашается на прямую раздачу продовольствия.

Конгресс США выделил АРА (действовала в России до середины 1923 года) 20 миллионов долларов, в период наибольшей нужды она ежедневно кормила более 10 миллионов человек. В сентябре 1921 — июле 1922 годов АРА доставила в Татарию 886154 пуда муки, крупы, сала и молока для детей, а также 2311175 пудов кукурузы и 78645 — ржи — для взрослых. Hа 1 августа 1922 года продовольствием АРА здесь кормилось 1372253 человека. Оказывал помощь и Международный Красный Крест. Однако против иностранцев то и дело организовывались провокации, шла слежка ВЧК, а в руководстве для агитаторов в голодных областях было прямо сказано: “Помощь, которую собирается оказать нам мировая буржуазия, есть сплошное лицемерие, есть шаг, преследующий политические цели. Это положение агитатор должен иллюстрировать фактическим материалом, подробно остановившись на замыслах Всероссийского комитета помощи голодающим”.

Церковное золото для мировой революции.

Голод дал Ленину повод провести тотальное ограбление Церкви. 2 января 1922 выходит постановление “О ликвидации церковного имущества”, а в марте Красин обосновывает Ленину необходимость создания за рубежом синдиката по распродаже драгоценностей.
В этом же месяце Ленин писал Вячеславу Молотову: “…Для нас именно данный момент представляет из себя не только исключительно благоприятный, но и вообще единственный момент, когда мы можем с 99-ю из 100 шансов на полный успех разбить неприятеля наголову и обеспечить за собой необходимые для нас позиции на много десятилетий. Именно теперь и только теперь, когда в голодных местах едят людей и на дорогах валяются сотни, если не тысячи трупов, мы можем (и поэтому должны) провести изъятие ценностей с самой бешеной и беспощадной энергией, не останавливаясь перед подавлением какого угодно сопротивления. Именно теперь и только теперь громадное большинство крестьянской массы будет либо за нас, либо во всяком случае будет не в состоянии поддержать сколько-нибудь решительно… горстку черносотенного духовенства и реакционного городского мещанства”. И предлагал расстрелять возможно “большее число представителей реакционной буржуазии и реакционного духовенства”.

И это при том, что еще летом 1921 года по инициативе патриарха Тихона православная церковь создает Всероссийский и епархиальные церковные комитеты для помощи голодающим, организует сбор средств (всего собрано 9 миллионов рублей).

Выгребали все подчистую. Из доклада председателя комиссии по изъятию ценностей в Татарской республике Сергея Шварца от 22 июня 1922 года: “Моя личная тенденция и тов. Галактионова была такова, что в церквах и монастырях по возможности ничего не оставлять, несмотря ни на какие условия, в которых будет протекать изъятие, и несмотря ни на какие ходатайства и особые мнения экспертов, сыпавшиеся в комиссию как из рога изобилия”. Hадругательство над святынями, естественно, порождало протест, который пропаганда превращала в отказ помогать страждущим.

А Ленин даже особо и не скрывал того, что награбленное вовсе не предназначалось голодающим: “Hам во что бы то ни стало необходимо провести изъятие церковных ценностей самым решительным и самым быстрым образом, чем мы можем обеспечить себе фонд в несколько сотен миллионов золотых рублей… Без этого фонда никакая государственная работа вообще, никакое хозяйственное строительство в частности и никакое отстаивание своих позиций в Генуе в особенности совершенно немыслимы. Взять в свои руки этот фонд в несколько сотен миллионов золотых рублей (а может быть, и несколько миллиардов) мы должны во что бы то ни стало. А сделать это с успехом можно только теперь. Все соображения указывают на то, что позже сделать нам этого не удастся…”

В 1995 году Комиссия при Президенте РФ по реабилитации жертв политических репрессий сделала следующий вывод: “В начале 20-х годов, под предлогом помощи голодающим Поволжья, было изъято церковных ценностей на два с половиной миллиарда золотых рублей. Однако на покупку продовольствия, по нашим данным, ушел только один миллион”. Остальное — на мировую революцию.

Голод унес более пяти миллионов человек. Он и сопровождавший его террор психологически сломили крестьянство и в декабре 1922 года позволили Ленину, уже “не отвлекаясь”, приступить к “оформлению” СССР.

Их на официальном языке называли «голодбеженцы». Их были тысячи, десятки тысяч. Это был великий исход несчастных людей, гонимых с родных мест костлявой рукой голода.

На фото: Голодбеженцы.

На фото: Умершие от голода дети. Гробов не было. Хоронить было не кем. Их сваливали в ямы, подобные этой.

На фото: жертвы голода — дети.

На фото:Трупы умерших от голода собранных за несколько декабрьских дней 1921 на кладбище в Бузулуке, 1921 г.

В.Тополянский. Год 1921-й: покарание голодом.
…
М.Горький:«Я - в августе - еду за границу для агитации в пользу умирающих от голода. Их до 25 миллионов. Около 6-и снялись с места, бросили деревни и куда-то едут. Вы представляете, что это такое? Вокруг Оренбурга, Челябинска и других городов - табора голодных. Башкиры сжигают себя и свои семьи. Всюду разводят холеру и дизентерию. Молотая кора сосны ценится 30 тысяч рублей за пуд. Жнут несозревший хлеб, мелют его вместе с колосом и соломой и это мелево едят. Вываривают старую кожу, пьют бульон, делают студень из копыт. В Симбирске хлеб 7500 рублей за фунт, мясо 2000 рублей. Весь скот режут, ибо кормовых трав нет - все сгорело. Дети - дети мрут тысячами. В Алатыре мордва побросала детей в реку Суру».
Массовые самочинные перемещения голодающих в поисках пропитания волновали центральную и местные власти гораздо сильнее, чем трудноразрешимая продовольственная проблема. На путях бегства крестьян из голодающих районов губернское начальство принялось выставлять кордоны. Жалобы по этому поводу в кабинеты советских правителей обычно не проникали, но в середине лета членам Политбюро довелось все-таки ознакомиться с одним письмом, отправленным из Симбирска 4 июля и адресованным Ленину:
«Действиями продовольственных властей Симбирская губерния, особенно инородческие уезды ее, подверглась полному опустошению. Ныне губернию постиг совершенный неурожай. В недалеком будущем жертвы от голодной смерти, сейчас насчитываемые десятками, будут исчисляться сотнями и тысячами; между тем из губернии никуда не выпускают население в поисках хлеба. Знаете ли Вы об этой политике продовольственных органов?»
Четкий ответ на вопрос симбирского обывателя дал Каменев. Выступая с докладом о голоде на пленуме Московского совета 30 августа, он разъяснил политику партии по отношению к самовольным переселенцам из голодавшего Поволжья: «Конечно, мы должны удерживать крестьян на месте. Это самый плодородный район России. Если крестьяне будут из него уходить, то один из крупнейших плодородных районов России будет потерян». Позднее большевики признали, что часть беженцев из голодного края (не то 600 тысяч, не то более одного миллиона человек) прорвались сквозь степные кордоны и рассеялись по стране, а свыше 900 тысяч жителей Поволжья пришлось эвакуировать в «урожайные местности».
…
Зарубежной помощи действительно не хватало, но не потому, что какие-то вагоны с продовольствием грабили обезумевшие от голода обыватели или расплодившиеся по всей стране банды, а потому, что степень бедствия превзошла самые мрачные прогнозы. Нансен, поколесивший по российской провинции в декабре 1921 г., вернулся в Москву потрясенный увиденным. В тех поволжских селениях, где еще теплилась жизнь, крестьяне выходили из дома только за водой, а питались остатками собранной осенью соломы, которую растирали в каменной ступе вместе со жмыхом, дубовой корой, глиной и костяной мукой, полученной из истолченных костей павших животных. Лишь в отдельных избах еще сохранились 5–10 фунтов (приблизительно 2–4 килограмма) отрубей - единственного зимнего запаса крестьянской семьи. По словам сопровождавшего Нансена доктора Феррера (представителя британского комитета врачебной помощи России), с такой чудовищной гуманитарной катастрофой, как в Поволжье, ему не доводилось прежде встречаться во время массового голода ни в Азии (прежде всего в Индии), ни в Африке.
В том же декабре 1924 г. М.Ф. Андреева, прибывшая в Москву с отчетом о торговых операциях за границей, записала в своем дневнике: «Слышала сегодня от продовольственников, приехавших с Волги, что есть места, где не только едят своих мертвых, но установили плановое распределение живых людей - кого когда съесть. В первую голову стариков, а затем ребят, которые послабее. Бросают жребий»…
Более подробные показания о людоедстве в Поволжье оставил впоследствии Осоргин: «С ужасом и презрением писали [в Европе] о “случаях каннибализма”, не зная, что это были уже не случаи, а обыденное явление и что выработалось даже правило сначала есть голову, потом потроха и лишь к концу хорошее мясо, медленнее подвергавшееся порче. Ели преимущественно родных, в порядке умирания, кормя детей постарше, но не жалея грудных младенцев, жизни еще не знавших, хотя в них проку было мало. Ели по отдельности, не за общим столом, и разговоров об этом не было». Как заметил Максимилиан Волошин, «душа была давно дешевле мяса, и матери, зарезавши детей, засаливали впрок».
Даже Калинин не утаивал, что в Башкирии массовым явлением стало «убийство родителями своих детей как с целью избавить последних от мук голода, так и с целью попитаться их мясом», а вообще в Поволжье над свежими могилами надо было выставлять караул, чтобы местные жители не выкопали и не съели трупы.
Не пренебрегали в Поволжье и упитанными иностранцами: весной 1922 г. крестьяне Самарской губернии убили и съели сотрудника АРА, наблюдавшего за поставками продовольственной помощи.
Наряду с каннибализмом, голод породил неслыханную беспризорность с ее прямыми последствиями - детской преступностью, детской проституцией, детским нищенством и нередкими психическими отклонениями у выживших детей и подростков. В 1922 г. выяснилось, что 30 процентов детского населения Поволжья и Крыма погибли от голода и эпидемий. «Еще видел детей, - свидетельствовал Осоргин, - черемисов и татарчат, подобранных по дорогам и доставленных на розвальнях в город распорядительностью Американского комитета (АРА). Привезенных сортировали на “мягких” и “твердых”. Мягких уводили или уносили в барак, твердых укладывали ряд на ряд, как дрова в поленнице, чтобы после предать земле».
…
Тем не менее уже 6 июля 1922 г. Политбюро поставило в повестку дня вопрос «вывозе хлеба за границу», а 27 декабря того же года, обнаружив хлебные излишки в закромах разоренной державы, утвердило проект А.Д. Цюрупы (зам. председателя Совнаркома, а до декабря 1921 г. - наркома продовольствия РСФСР) об экспорте 15 миллионов пудов ржи, 4 миллионов пудов ячменя, 3,5 миллиона пудов жмыха и 500 тысяч пудов пшеницы.Так как все это зерно доставалось большевикам фактически даром (в виде натурального продовольственного налога), дешевый «русский хлеб» слегка потеснил на европейских рынках дорогой американский.
Экспорт зерновых из голодающей страны, да еще получающей международную продовольственную помощь, произвел крайне неблагоприятное впечатление на западных политиков и предпринимателей…

В самые страшные месяцы 1921 и 1922 гг. советские правители затратили миллионы рублей золотом прежде всего на финансирование мировой революции и выполнение «задач ВЧК по закордонной работе», на закупку стрелкового оружия и самолетов в Германии и выплату контрибуции после бесславного вторжения в Польшу, на обеспечение чекистов продовольственным, материальным и денежным довольствием и обмундирование воинских частей ВЧК и отрядов особого назначения, на лечение наиболее ответственных товарищей в немецких клиниках и санаториях и пропаганду коммунистического вероучения. После оплаченной большевиками публикации какого-то опуса Троцкого в одной из британских газет любопытные европейцы подсчитали, что на эти деньги можно было спасти от голодной смерти тысячу детей.
…

Из доклада предпомгола Вознесенского. Март 1921 г.

«…Проезжая Чувашскую область, нас предупредили о имеющихся здесь случаях нападения голодных на вагоны с целью грабежа, были приняты меры во время стоянки поезда, при отходе и на ходу поезда пришлось стоять с винтовками (их у нас было две) и наблюдать за людьми, сидевшими на ближайших тормозах или расхаживающих по путям подле вагонов.
На ст.Казань голодный люд положительно осаждал вагоны, пытаясь их вскрыть или просверлить отверстие с целью хищений. Здесь борьба с таким явлением была нелегкая, т.к. желающих достать таким способом хлеб было очень много. Среди них мы видели стариков, женщин и детей с изможденными от голодовки лицами, едва державшихся на ногах. Вид этих людей говорил за то, что никакие угрозы им не страшны, ибо они голодны. За 4 дня нашей стоянки в Казани было застрелено военной охраной 30 голодных, застигнутых на месте хищения, но эти суровые меры были бессильны живой голодный переступал труп убитого собрата, пытаясь достать то, чего не успел взять первый. С трудом удалось добиться постановки наших вагонов на пассажирских, более безопасных путях, но и здесь дети со специальными железными прутами тащили через дверные щели рожь…»

Национальный архив Республики Татарстан. Ф.Р-4470. Оп.1. Д.6. Л.125; 125 об.

«Рапорт
РСФСР
3 района уездной милиции
28 февраля 1922 года № 134
Начальнику Спасской кантонной советской милиции

Доношу, что во вверенном мне 3 районе в деревне Ямкине Алкеевской волости гр.Сапаром Фанзевым 48 лет зарезана и съедена одножительница Яминсара Губайдуллина, спустя три дня Фанзеев зарезал свою дочь 20 лет Мингулу, через несколько времени зарезал сына Гайсу 14 лет, трупы которых оказались все съедены. Остались крупные части костей, скрытые во дворе. Обвиняемый Фанзеев скрылся неизвестно куда. Настоящий протокол направлен нарследователю Спасского кантона за № 134.

Начальник милиции 3 района.»

НА РТ. Ф.Р-4470. Оп.1. Д.6. Л.19.

«Рапорт №112
…
Доношу о происшествии во вверенном мне 3 районе селе Апакове Юхмачинской волости: гражданкой Роявой Лукерьей и находящейся у нее квартиранткой — Тышктной Варварой с двумя девочками на 17 февраля 1922 года ночевал сирота мальчик Филип Сорокин, вышеупомянутыми женщинами был задушен, изрублен на мелкие куски и съеден. По произведенному обыску председателем совета Апаковского общества обнаружено в подтопке свареное человечье мясо в количестве около 2 1/2 ф, которое вместе с актом Апаковского сельсовета направлено нарследователю 2-го участка Спасского кантона за № 112.

Начальник 3 района.»
НА РТ. Ф.Р-4470. Оп.1. Д.6. Л.16 об.

Голод в Яранском уезде. 1921–1922 гг.
Елена Дождикова,
сотрудник краеведческого музея.

«В январе 1922 года уездная комиссия помощи голодающим телеграфировала в губернию:
«Началось массовое паломничество голодающего населения Яранского уезда за глиной в Уржумский уезд. В результате потребления глины в пищу явилось повальное заболевание в Сердежской и Тожсолинской волостях и случаи смерти. Запрещение глиноедения провести невозможно. Нами открыта столовая на 120 детей, но требуется неизмеримо большая помощь».
Глиноедение. За селом Торьялы Уржумского уезда была гора, где добывали белую жирную глину. В народе в то время ходила легенда, что эта глина - окаменевший хлеб. Вот за этим-то «хлебом», за этой-то «мукой» шли и ехали целыми деревнями. Такой «хлеб» был представлен в уездный комитет помощи голодающим из Сердежской волости. Изготовлялся он из 60 частей глины и 40 - овсяного размола (именно размола, а не муки, так как овес зерен не содержал). Первое время такой «хлеб» вызывал чувство сытости, не поддерживая организм. Потом начиналась рвота, опухал живот, случалось, доходило и до смерти. Непосредственно от голода тоже умирали. В начале 1922 года сообщалось о единичных случаях. В марте была уже такая информация: «К весне положение катастрофическое (гиблое), за последние две недели случаи голодной смерти: в Сердежской волости - 55, в Тожсолинской - 46, в Зыковской - 20, в Цекеевской - 4, в Салобелякской - 3, в Малошалайской - 3… Люди выкапывают падаль на скотских кладбищах и едят…». И позже, хотя дожили до зеленой травы: лебеды, крапивы, клевера (в Тожсолинской ели солому с крыш, березовые ветки, липовые опилки, мелкие липовые палочки сушили и перемалывали в муку), но «… в июне в этой волости умерло от голоду детей и взрослых 83 человека».

Множество трагических случаев описывали очевидцы голодных лет. Например, такие: отец с дочкой отправились искать хлеба, но по дороге отец умер, а дома осталась жена с четырьмя детьми; женщина с грудным ребенком на руках просила милостыню и, отчаявшись что-либо получить, бросила дитя в реку Иж. Не выдержиав голода, люди шли на самоубийство…
На почве голода распространился тиф. Массовые заболевания отмечены в деревнях Танаково, Халтурино Комаровской волости, Козловаж Салобелякской волости.
Многие уходили из родных мест, особенно - в Вологодскую губернию. За бесценок продавали инвентарь, одежду, дома. «В деревне Лагуново продан дом за 7,5 пуда картошки, в деревне Лум дом и 20 бревен строевого леса за 5 пудов хлеба». Много скота зарезали, много пало от бескормицы.
ЦК Помгола издал постановление: каждые 10 человек граждан, не признанных голодающими, обязаны кормить одного голодного. Нормой питания одного голодного в месяц считалось 20 фунтов (1 фунт = 410 граммов) муки, или 3 миллиона деньгами (как обесценились деньги, если в 1904 году фунт ржаного хлеба в Яранске стоил всего 2 копейки!). В учреждениях, где служащие получали зарплату, удерживалась определенная сумма в помощь голодающим, или же служащие должны были внести эту долю продуктами.
В губернии, кроме Яранского, голодало население Советского, Уржумского, Малмыжского, Нолинского уездов. Для помощи Вятской были прикреплены губернии–опекуны: Вологодская, Северо-Двинская, Олонецкая. Судя по газетным публикациям, помощь от них была слабой.

В марте 1922 года производилось изъятие ценностей из церквей города и монастырей…
В апреле епископ Яранский Сергий разослал уведомление всем приходским общинам Яранского уезда: «во исполнение декрета центральной Советской власти об изъятии церковных ценностей, уездные органы власти приступили к выполнению этого декрета. В целях безболезненного проведения изъятия считаю необходимым напомнить церковным общинам, что церковь никогда не оставалась безучастной к народным бедствиям, каковым является в настоящее время голод. Поэтому приходские общины приглашаются оказывать содействие представителям власти при изъятии ценностей из церквей, отсутствие коих не затрагивает существенных интересов культа».
Серебра было изъято 25 пудов, 34 фунта, 33 золотника, 66 долей. Это составило 1 миллиард 551 миллион 798 тысяч 242 рубля. На эту сумму по мартовским расценкам можно было закупить 31 035 пудов муки.
Ценности были переданы в Вятку, и на них приобретена ржаная мука. Яранскому уезду послали 3 715 пудов.
Положение продолжало оставаться тяжелым. В различных сообщениях о числе голодающих в уезде называются разные цифры, но все они переваливают за 200 тысяч человек.
Нам со школы известно, что был голод в Поволжье. Но оказывается, что и в Яранске люди тоже прошли через него…»

Вячеслав ЗАРУБИН

ГОЛОД 1921-1923 гг. В КРЫМУ (по сводкам ЧК/ГПУ).

«Выписки из суточных сводок ЧК(ГПУ) в хронологическом порядке с некоторыми сокращениями. (Орфография и пунктуация текста документов приведена в соответствии с современными нормами языка).

«Голод принимает все большие размеры и становится угрожающим. В одном Карасубазаре умирает 15-20 человек ежедневно. Население ест кошек и собак. Смертность растет. Во всех районах можно наблюдать много нищих, большая часть которых умирает от голода. В Феодосии голод усиливается. (…) Помгол из-за отсутствия материальных средств не может оказать той реальной помощи, которая необходима населению. Пожертвования не поступают. В Севастополе на улицах от голода умирает много беженцев» (выписка из сводки 41 за 16 февраля).

«Голод начинает достигать высших форм своего проявления. В Севастополе голодает все население. В Карасубазаре 25.000 голодающих. Ежедневно регистрируются смертные случаи. Подкидывание детей в ясли продолжается. Приюты все переполнены и снабжаются из рук вон плохо. В дер. Шейх-Эли Карасубазарского района [с. Козловка, ныне не существует — В. З.] гр. Вани зарезал двух своих сыновей и дочь и съел их вместе с женой [см. выписку из сводки 64 за 11-12 марта — В. З.]. Борьба с голодом в некоторых городах начинает расширяться. В Керчи оборудуется дом для детей. В Ялте Центросоюзом открыта столовая, для которой артель хлебопеков отпускает ежедневно хлеб. В Севастополе на Корабельной стороне открыт очаг на сто детей. На питательном пункте отпускаются обеды на 3.000 детей. Организована тройка по разгрузке города от голодающих беженцев. В остальных же уездах [округах — В. З.] никаких улучшений положений голодающих не наблюдается» (выписка из сводки 42 за 17 февраля)

«Голод в Крыму с каждым днем усиливается. На разных концах города Севастополя лежат трупы, которых не убирают по двое суток. Обыватели, проходящие мимо трупов, посылают проклятия Соввласти. Смертность на почве голода с каждым днем увеличивается, например, за истекшие сутки было 20 случаев голодной смерти. Их [умерших — З. В.] хоронят без всякой регистрации и без обрядов. Во многих местах Карасубазарского района главную пищу составляют собаки, кошки и т. п. Компомголам оказывается крайне незначительная помощь вследствие отсутствия надлежащих средств. Такая же картина иллюстрируется в Феодосийском и Евпаторийском округах. Продоволь-ственных транспортов ниоткуда не поступало» (выписка из сводки 43 за 18 февраля).

«Ужасы голода начинают принимать кошмарные формы. Людоедство становится обычным явлением: в Бахчисарае семья цыган зарезала 4-х детей и из [их — В.З.] мяса сварила суп. Цыгане арестованы, и суп с мясом доставлен в милицию; в Севастополе на рынке валяются трупы, причем милиция отказывается [их убирать — В. З.], очень халатно относится к своим обязанностям: по целым дням трупы не убираются. В Карасубазаре регистрируется 25-30 смертных случаев [ежедневно — В.З.]. Деятельность компомголов проявляется слабо. Но если в городах заметны кой-какие признаки помощи, то в деревнях голодающие оставлены абсолютно на произвол судьбы. Положение детских приютов улучшается. Волна нищенства усиливается» (выписка из сводки 56 за 3 марта).

«Обычное явление голода как употребление в пищу кошек, собак, всякой падали, суррогата продолжается по-прежнему всюду. О женщинах, задержанных в Бахчисарае с головой ребенка… выяснилось, что они съели двух детей одной из них, а затем зарезали чужого, голова которого и была у них найдена…В пищу идут самые различные суррогаты: кожи, мякина и макуха. Едят собак, кошек и падаль. Людоедство стало обыденным явлением. Участились случаи самоубийств на почве голода, кражи, бандитских выступлений и эпидемических заболеваний. »
«(…) В Карасубазаре население начало питаться травой и улитками. (…)» (выписка из сводки 58 за 5 марта)

«Борьба с голодом идет прежними темпами и по-прежнему не может разрешить выдвигаемых моментом задач, так как местные средства не позволяют расширить помголам помощь голодающим. Из центра получение помощи также недостаточно, судя по числу голодающих. В Джанкое по статистике голодающих 6240 взрослых и 5411 детей, из них больных взрослых 404 и детей 497. В Армянском районе голодающих 1802 взрослых и 1715 детей, Курманском районе [Курман-Кемельчи – ныне районный центр п. Красногвардейское — В.З.] 2294 взрослых и 2000 детей. Наличие же [у] помгола 5 пудов муки и 5 пудов сахара. В других районах голод тоже принимает грандиозные размеры, и по дорогам валяются десятки умерших от голода трупов. За последнее время в Евпатории зарегистрированы родителями пропажи детей. Предполагают, что дети съедены» (выписка из сводки 63 за 10 марта).

«Ужасы голода начинают принимать кошмарные формы, и людоедство становится обычным явлением и с каждым днем принимает все большие и большие размеры. Так, в Севастополе впервые зарегистрированы случаи людоедства и самоубийства на почве голода, по улицам валяются трупы умерших и умирающих [так в тексте — В. З.]. В Каразубазарском районе настроение голодающих подавленное в связи со слухами о снятии с довольствия помгола взрослых. Они озабочены, предчувствуя в этом потерю последней поддержки, бывшей, хотя далеко недостаточной, но все же могущим давать голодным просуществовать дальше. В том же районе в деревне Шейх-Эли отец зарезал своих двух малюток и съел их вместе с женой. Третьего зарезать не успел, так как был арестован; в убийстве сознался и после умер.
Жена умерла также [см. выписку из сводки 42 за 17 февраля — В.З.]5. Крестьяне с ужасом смотрят на происходящее, а контрреволюционный элемент использует это для антисоветской агитации. В остальных районах голод также усиливается и принимает грандиозные размеры. Помощь из центра не поступает; помголы из-за отсутствия продресурсов работают слабо, и вследствие этого, увеличивается волна беженцев, которые, бросая последний скарб, устремляются в город в надежде в нем найти заработок и продолжают голодать вмести с детьми, как и в деревне. Детские приюты переполнены детьми» (выписка из сводки 64 за 11-12 марта).

«Голод с каждым днем в Крыму усиливается и принимает грандиозные размеры. Каждый день сводки с мест сообщают о людоедстве. В Карасубазаре опять обнаружено людоедство. Мать зарезала своего 6-ти летнего ребенка, сварила его, и начала его есть вместе с 12-[лет]ней дочкой. Женщина была арестована и на допросе в милиции лишилась рассудка. По отправлению ее в больницу она скончалась. Местный помгол из-за отсутствия продресурсов не в состоянии дать голодающим возможности существовать хотя [бы] в полуголодном состоянии, вследствие чего и является людоедство, и употребление в пищу падали. Весь день на рынке происходит ловля случайно забредших сюда собак. Говорить о[б] употреблении в пищу суррогатов не приходится. Голодные массы в большом проценте питаются воловьей и овечьей кожей, также забирая из кожевенных заводов отбросы, побывавшие в обработке и извести. Больницы переполнены голодающими, которые умирают от истощения. Смертность достигает до 25 человек ежедневно. Голодных в Бахчисарае в городе до трех лет 1793 чел., от трех до 14 – 3270 чел. и взрослого населения 38584. Помгол получает еженедельно только 17[неразборчиво — В. З.]0 пайков. В городе открыто 17 питательных пунктов и два эвакопункта для беженцев и в районе 13 питательных пунктов. В Джанкое крестьяне продают остаток мертвого инвентаря. Смягчить все эти ужасы местные помголы не в состоянии, и нужна быстрая и решительная помощь из центра» (выписка из сводки 65 за 13 марта).
по сообщению начокрмилиции Симферопольского округа в дер. Азамат Симферопольского округа [с. Малиновка Белогорского района — В.З.] два брата Чурай и Суин Асла[н] Оглу [в марте -В. З.] съели несколько детей, причем Чурай съел трех детей в возрасте от 6 до 10 лет, а Сеин [так в тексте — В.З.] одного 6-ти лет. Допрашиваемые крестьянами, они признались, что съели трупы сначала своих детей, а затем заманили проходившего мальчика Пехтеева, которого, убив, съели, и, наконец, мальчика 13-14 лет, собиравшего по деревне милостыню.»

В 1922 г. ситуацию осложнили нашествие саранчи и проливные дожди. С осени наступает вторая волна голода. В ноябре голодало 90 тысяч человек, в декабре — до 150 тыс.Вновь умирали люди.Лишь к лету 1923 г. кошмар наконец-то ушел в прошлое. Голод унес более 100 тысяч жизней (из них более 75 тыс. крымских татар). Бедствие нанесло огромный ущерб хозяйству полуострова.»

М. Горький, отвечая на вопрос о голоде в России, заданный ему в Берлине, ответил: «Я полагаю, что из 35 миллионов голодных большинство умрет». Однако в этой трагедии «буревестник революции» так же как и большевистские вожди, видел положительное явление, ибо «вымрут полудикие, глупые, тяжелые люди русских сел и деревень… и место их займет новое племя - грамотных, разумных, бодрых людей» [М.Горький. О русском крестьянстве. Берлин, 1922, С. 43-44.]

Лукуллов пир.

С. КУЛЕШОВ, доктор исторических наук.

Постановлением Политбюро ЦК РКП от 12 апреля 1921 года был создан специальный золотой фонд для «лечения больных товарищей» - семей партийных бонз. 24 марта 1922 года на заседании Оргбюро ЦК РКП на это было ассигновано 200 ООО золотых рублей. В мае 1922 года отправлены на лечение за границу жена Артема (Сергеева) с ребенком, в июле - Бош с дочерью, Стучка с женой, Данилов с дочерью, Русанов…
Начало двадцатых - самое страшное время для России. Нищета, разруха, голод… Но те, кто призывал народ во имя светлого будущего затянуть пояса, сами этого делать отнюдь не собирались. Напротив, усердно заботились о здоровье и благополучии собственном и своих близких.Так, в июне 1921 года в местные партийные организации рассылается за подписью секретаря ЦК Михайлова и наркомздрава Семашко специальная инструкция, в которой говорилось: «Ввиду крайней переутомленности ответственных партийных работников ЦК РКП предлагает порядок предоставления возможности использовать отпуск «для отдыха и поправления здоровья». Была разработана иерархическая система номенклатурных привилегий в зависимости от должности. Высшие партийные бонзы получали право «помещаться в специальные санатории. Управление курортами обеспечивает их полной санаторной нормой».
6 апреля 1922 года на заседании Политбюро ЦК слушается вопрос «О результатах медицинского осмотра ответственных товарищей». Итоги оказались печальными - большинство ответственных товарищей признаны серьезно больными 2. Сказывались авралы, штурмовщина, методы «красногвардейской атаки», усердное проталкивание «партийной линии» в ущерб конкретному делу.
В интервью с Фарбманом, не опубликованном у нас, Ленин сказал: поскольку мы единственная партия, то вынуждены работать без смены до изнеможения.
Уж лучше бы не работали… Оттеснив от власти все политические организации, большевики осуществляли диктатуру своей партии, как правило, силовыми методами. Все это действительно подрывало и тело, и дух.
Но каким образом поправлялось здоровье представителей тоталитократии (термин, на наш взгляд, наиболее точно выражающий правящую партийно-бюрократическую элиту)? За счет народа, цинично и скрытно.
Чего стоят рекомендации о лечении в Висбадене и Карлсбаде, Киссингене, Тироле.
24 марта- 1922 года заседает Оргбюро ЦК РКП, на котором слушается вопрос о создании специального
золотого фонда для «лечения больных товарищей за границей» и реализации соответствующих постановлений Политбюро и Оргбюро от 12 апреля и 5 августа 1921 года. Еще тогда Наркомфину было предложено ассигновать дополнительно (!) 100000 рублей золотом для выдачи необходимых пособий уезжающим за границу «больным товарищам». Составлялись сметы на специальный фонд. Так, решением Оргбюро от 12 апреля 1922 года для этих целей было ассигновано 200000 золотых рублей 4. Именно этот год характеризовался потоком решений по отправке номенклатурных семейств с солидной валютной дотацией.
И именно этот год характеризуется самыми ужасными последствиями массового голода. Это прекрасно знали «слуги народа» - в высшие партийные инстанции непрерывно поступала страшная информация с мест.
20 декабря 1921 г. Всем членам Политбюро. «Доношу, что вЛюбимовской волости… было обнаружено в декабре месяце человеческое тело у гражданина… Стешникова Василия, каковой вышеуказанное тело вырывал из могилы и употреблял со своим семейством в питание».
3 января 1922 г. Всем членам Политбюро. Самара. «Голодная… отрубила от человеческого трупа руки и ноги, каковые ела. Наблюдается голодание, таскают с кладбища трупы для еды. Наблюдается, детей не носят на кладбище, оставляя для питания… Нет возможности описать весь ужас голода, который убивает чувства еще живых…» .
И это - еще далеко не вся правда. Факты, приводимые в рукописи доктора медицины Я. Виолина (Казань.
1922),- жуткие, но этот мартиролог продовольственной политики партии-государства знать необходимо,
чтобы положить конец слюнявым побасенкам об аскетической скромности вождей революции, деливших
с голодными детишками «картошку в мундире».
Вот некоторые данные из этой рукописи.
По Татарской республике. С ноября 1921 года по май 1922 года случаев трупоедства - 72, людоедства - 223. По Башкирской республике. С сентября 1921 года по апрель 1922 года - 220 и 58 (Виолин замечает при этом, что представитель Здравотдела, давший эти сведения, сказал, что они далеки от истины, действительная цифра в десять раз больше).
А ВОТ ФАКТЫ:
Одиннадцатого мая 1921 года агентом уголовного розыска установлено, что гражданка города Мамадыша Татарской республики, Артемьева Анна, ее дети Федор 12-ти лет и Константин 10-ти лет, а также проживавшие у нее на квартире гражданин Сазонов Терентий 70 лет и его жена употребляли в пищу части человеческого трупа утопленника, найденного на берегу реки Вятки.
В селении С. Славино, Пугачевского уезда Самарской губернии официально засвидетельствован факт кормления матерью 3-х детей трупом умершей 13-летней дочери. У крестьянки Алексеевской волости, Спасского кантона Надежды Ивановой имелось 5 детей, из которых двое умерли. Одного ребенка Иванова съела целиком, от 2-го остались только ноги, изрубленные в куски. На допросе полуобезумевшая от голода женщина заявила, что, если помощь не придет, она съест и остальных детей.
В деревне Кармане Марасииской волости Спасского кантона крестьянка Васфазямал Сафиуллина, терзаемая голодом, зарезала свою дочь 12 лет и съела ее при участии второй дочери. В с. Три Озера Спасского кантона голодные мальчики зарезали брата. Они положили его на пол, перерезали ему горло, распороли живот, затем разрубили тело на куски и начали печь в печке. В городе Агрызе в мае месяце рабочие, выйдя с вокзала в пять часов утра и очутившись вблизи кладбища, увидели страшную картину: человек двенадцать вырезали от трупа мягкие части тела и тут же в сыром виде поедали это мясо.
К тому же, это был труп умершего от заразной болезни.

СЛОВА ОДНИ — ДЕЛА ДРУГИЕ…

Закономерен вопрос: а что же вожди, руководители? Наверное, недоедают, каждый кусочек стремятся оторвать от себя, чтобы отдать голодающим. Как бы не так!
Вот, к примеру, что пишет супруга Сталина Н. Аллилуева М. Калинину 15 марта 1921 года.
В выданный продуктовый месячный паек входило 15 куриц «исключительно для Сталина», 15 фунтов картофеля и одна головка сыра («это уже общее»). Уже 10 куриц израсходовано, а впереди еще 15 дней.- «Сталину же ввиду диеты можно питаться только курами».
Аллилуева просит в списке продуктов увеличить количество кур до 20 штук, картофеля до 30 фунтов, а сыра не одну головку, «так как с этими продуктами такая же история, как с курами, хотя они и для общего пользования» .
В 21-м году Сталин еще не был на самом верху партийной иерархии, потому и нет в его пайке черной и красной икры, как у Ленина, Троцкого…
А ведь как на словах в это же время заботился товарищ Сталин ю необходимости «сохранить и укре-
пить доверие рабочего класса… систематически воспитывать рабочий класс в духе коммунизма» . Но стандарт двойной морали - «слова одни - дела другие» - был для Сталина, как, впрочем, и для всех большевистских руководителей, политическим кредо.
Когда известный большевик С. И. Гусев ехал на IX съезд РКП(б), его отдельный вагон, благодаря
упрямству и настойчивости начальника заградительного отряда, был проверен на предмет провоза нормированных продуктов. Таковых оказалось изрядное количество: окорока, колбасы, консервы, крупа, в том числе около тридцати бутылок спиртных напитков (формально в России еще действовал сухой закон). В ответ на вопросы начальника заградотряда Гусев заявил, что тот «хам, дурак и болван». Это дело, как и множество подобных, завершилось постановлением Оргбюро и Наркомпрода, давшим «полную возможность освободить ответственных товарищей от осмотра заградительными постами» 1.
Стоит, ох, как стоит заглянуть в бухгалтерские ведомости Управления делами ЦК РКП за 1921 - 1922 годы.
Создается впечатление, что это какой-то анклав продовольственного изобилия. День начинается с записок и распоряжений в различные продовольственные инстанции. Подводы, грузовики с продуктами движутся
к штабу партии трудящихся. В июне 1921 года Управделами ЦК пишет на имя секретаря В ЦИК Енукидзе:
«Ввиду крайне тяжелого продовольственного положения наиболее ответственных (подчеркнуто
мной.- С. К.) работников секретариата ЦК РКП необходимо установить для них регулярную ежеме-
сячную выдачу продуктов питания» (это - помимо питания в столовой). Прилагается смета продуктов на
1 человека в месяц.
Сахару - 4 фунта; чаю - 4 фунта; муки ржаной - 20 фунтов; мяса - 10 фунтов; масла сливочного - 3 фунта; сыру или ветчины - 4 фунта; сушеных овощей - 5 фунтов; соли - 1 фунт; мыла простого - 2 куска; туалетного - 2 куска; папирос - 500 штук; спичек - 10 коробков. Мелькают в накладных ящики с вином, коньяком, буженина, иные деликатесы.
Не отставали от «старших товарищей» их партийные коллеги на местах. Например, в Татарском областкоме, там, где голод свирепствовал особо люто. Просматривая накладные областкома РКП за конец 1922 - начало 1923 года, видишь в списках такие продукты, как мясо, причем с обязательной маркировкой «продукт доброкачественный», масло, мука и т. п. Позволяют себе побаловаться «вкусненьким» ответственные товарищи. Отсюда - расписка в хозяйственную часть областкома - «получено масла коровьего 1/2 фунта к чаю на пленум ОК».
А вот еще один документ холуйского раболепия: «В хозчасть областкома. Получено ландрину 1 1/4 фунта
к чаю зав. отделом ОК с 2 по 6 января 1923 г. и кофе 2 фунта на январь месяц» . Лакомились карамельками с кофе, а в это время в Татобластком шли сводки - «случаи людоедства и трупоедства»,«есть волости, где население питается одними суррогатами» .
Система, обеспечивая безбедное проживание своих функционеров, создавала всевозможные препоны для продовольственной и финансовой помощи «проклятого империализма». Пусть люди будут умирать с голоду, но не брать помощь от классовых врагов.
Наглядно это проявилось в отношении к Американской администрации помощи - АРА. Делалось все,
чтобы дискредитировать эту организацию, преуменьшить значимость ее акций по организации помощи голодающим Советской России. В продовольственные посылки клали листовки будто это закупленное страной на золото продовольствие. Скрывались подлинные масштабы продовольственной помощи. А она была велика.
Об этом свидетельствует письмо полномочного представителя правительства РСФСР при всех заграничных организациях помощи голодающим А. В. Эйдука от 13 марта 1922 года.
Директору Русского отдела АРА полковнику В. Госкелю: «На пожертвования американского народа АРА
может только на Волге кормить 5 млн. взрослых и 2 млн. детей в течение пяти месяцев». Но поскольку, вследствие замерзания Балтийского моря, грузы запаздывали, то, по мнению Эйдука, можно было немедленно приступить к оказанию помощи голодающему Крыму.
Однако уже 17 марта командующий войсками Укрепрайона Крыма М. Фрунзе посылает на имя Ленина, Зиновьева, Каменева и Сталина телеграмму следующего содержания: «При посещении Одессы лично убедился в явном стремлении организации АРА широко развернуть свою деятельность в Одесском районе и создать в самой Одессе базисный склад.
Допуская, что за спиной АРА пробираются враждебные нам организации, считаю необходимым прекратить такого рода стремления, развернутые на побережье Черного моря». Вот так - пусть гибнут дети и взрослые, лишь бы соблюсти свои интересы.
Такая же политика проводилась и поддерживалась Лениным. 31 декабря 1921 года Политбюро ЦК РКП(б) отказывается от предложений АРА о закупке хлеба и семян для голодающих губерний России. Мотивировка все та же: политическая «невыгодность».
Скорее всего, в действиях АРА были и интересы разведывательного характера. Страна, осуществлявшая широкомасштабный экспорт мировой революции, представляла немалую опасность. Но разве это было главным, когда люди пухли от голода?! Впрочем, сами власти искали любые лазейки, чтобы урвать для себя от иностранного пирога. Показательно письмо, написанное в 1922 году председателем одного из облисполкомов на имя руководства АРА. Он просит, в обход существующего порядка, выделить дополнительные посылки для своих детей. За это обещает подарить самодельную папиросницу, которую «никто не сможет открыть» .
Вельможи от партии открывали недоступные для других двери к изобилию. Особо выделялся своим «гедонизмом» тиран Питера Г. Зиновьев. Очевидцы вспоминают, что по его личному распоряжению в Смольном стали давать так называемые комиссарские обеды, которые не только на фоне революционного всеобщего недоедания, но и в мирное время могли казаться лукулловыми.
Система, творя этот лукуллов пир во время голодной чумы, позволяла и другим в качестве поощрения «прикоснуться» к заграбастанным ею богатствам….

ЩЕДРОСТЬ ЗА ЧУЖОЙ СЧЕТ

«ПОМОГИ голодающим Поволжья» - призывы начала 20-х годов. Как утверждалось, во имя этой гуманной цели изымались ценности, опустошались музеи… Однако голодающим из изъятого доставались лишь крохи. Вдохновителей экспроприаций волновали другие заботы.

Молох мировой революции требовал. Отбирая последнее у собственного народа, система бросала в топку раздуваемого ею пожара национальное достояние.
Это стало сутью геополитики интернационального гегемонизма. Наглядное свидетельство тому - протоколы заседания Оргбюро ЦК РКП (б): 18 ноября 1921 года - отпустить Коминтерну 5 тыс. германских марок; 19 мая 1922 года - утверждается смета ЦК РКП на золотую валюту на август - сентябрь: ЦК КП Латвии — 20 000 р., ЦК КП Эстляндии — 13 000 р., ЦК КП Финляндии - 50 000 р. И таких фактов множество.
Небезынтересны и данные о том, во что обходились разведывательные акции: во имя все той же идеи мировой революции. В феврале 1921 года на Оргбюро рассматривалась переданная от Дзержинского «просьба тов. Раковского ассигновать миллион валютой для закордонной работы». Резолюция: направить просьбу в Коминтерн для срочного рассмотрения.
По данным советских перебежчиков, на содержание агентуры в Берлине тратилось 20 тыс. долл. (1922 г.),
35 тыс. (1923 г.), 45 тыс. (1924 г.), 75 тыс. (1925 г.).
В 1926 году весь бюджет ГПУ составлял 60 млн. золотых рублей.
«Диалектика» интернационалистско-партийной совести была такова, что у своих можно было отбирать,
а чужим отдавать. Лозунг «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» превращался в черную дыру, куда утекали продовольствие и ценности.
В августе 1922 года активно работает комиссия по изъятию экспонатов высокоматериальной (заметьте - с не духовной, а именно материальной) ценности из музеев. Хотя в нее включены представители Наркомпроса и Главмузея (И. Э. Грабарь), директор Эрмитажа (Тройницкий), но главную скрипку играют особый уполномоченный СНК Базилевич и представитель Наркомфина и Гохрана Вейс. Комиссия производит осмотр музейных экспонатов высокой материальной ценности в Оружейной палате и постановляет: передать в Гохран панагию, снятую с евангелия из Троице-Сергиевой лавры, с бриллиантами, розами и цветными камнями. Далее следует - глазетовая, с жемчугом, бриллиантами и цветными камнями митра Елизаветы Петровны, застежка от порфиры золотая с изумрудами и другие ценности. И вот уже готов подробный список, однако сверху следует окрик: подобные акты нам не нужны, нам требуется: «обследовали Сергиев музей, изъято столько-то пудов серебра, золота, на такую-то сумму сдано в Гохран». …
16 октября 1922 года Базилевич пишет секретарю Ленина докладную записку следующего содержания: «Сообщаю, что Комиссия свои работы закончила… обследованы музеи Москвы, Петрограда и их окрестностей и назначено для передачи в фонд республики до 25 фунтов золота в изделиях, серебра в изделиях до 35 пудов и до 150 карат бриллиантов… сданы в Гохран».
Но вот куда пошли эти ценности? Есть все основания предполагать, что «без мировой революции» здесь не обошлось. Ибо откуда появились крупные бриллианты у известного финского (а затем советского) деятеля Отто Куусинена (он еще в 1920 году снабжал ими коммунистов за рубежом). Давали продукты, деньги бастующим иностранным «братьям по классу», а у своего народа подводило от голода брюхо.
Да, поиск счастья во имя человечества и за счет человека обернулся подлинным преступлением. И высший суд тоталитарной системе, облачившейся в тогу социализма, - суд истории.
__

Использованы материалы:

Тимуp Латыпов.
Людоедство для диктатуpы пpолетаpиата .

Костлявая рука голода 1921 года

О страшном голоде, охватившем Поволжье в 1921-1922 годах, мы кое-что знаем еще из школьного учебника истории (рис. 1).

В советское время официальной причиной этой всенародной трагедии была объявлена двухлетняя засуха 1920-1921 года, напрочь уничтожившая хлебные посевы на огромных территориях. При этом партийная пропаганда обычно замалчивала тот факт, что в царское время в Поволжье тоже не раз бывали такие же продолжительные засухи, но тогда они почему-то не вызывали столь масштабного голода среди крестьян, да еще с такими жуткими последствиями, как массовое людоедство (рис. 2, 3).

Забытая повесть Александра Неверова

«Дед умер, бабка умерла, потом – отец. Остался Мишка только с матерью да с двоими братишками. Младшему – четыре года, среднему – восемь. Самому Мишке – двенадцать… Умер дядя Михайла, умерла тетка Марина. В каждом дому к покойнику готовятся. Были лошади с коровами, и их поели, начали собак с кошками ловить».

Так начинается ныне почти забытая повесть самарского писателя Александра Сергеевича Неверова (Скобелева) «Ташкент – город хлебный» (рис. 4, 5).

В ней излагается бесхитростная и трагическая история обыкновенного мальчишки Мишки Додонова из села Лопатина Бузулукского уезда Самарской губернии. В начале осени страшного и голодного 1921 года он, оставшись в семье старшим, вместе со своим товарищем, таким же, как и он, сельским мальчишкой Сережкой Карпухиным поехал за хлебом в Ташкент (рис. 6),

чтобы спасти от неминуемой смерти мать и двоих братьев. В пути Сережка погиб, а Мишка доехал-таки до Ташкента, заработал там денег на хлеб и уже глубокой осенью привез шесть пудов пшеницы в свое село Лопатино. Братья к тому времени уже умерли от голода, зато живой оказалась Мишкина мать…

Впервые повесть «Ташкент – город хлебный» увидела свет в 1922 году, и в последующее десятилетие неоднократно переиздавалась. Однако в середине 30-х годов наряду с «Разгромом» Александра Фадеева, «Москвой кабацкой» Сергея Есенина, «Собачьим сердцем» Михаила Булгакова и другими жемчужинами советской литературы она попала в список произведений, нежелательных для массовой публикации. Снова ее стали печатать только в 70-е годы.

Историки уже давно сошлись во мнении, что истоки поволжской голодной трагедии 1921-1922 годов в первую очередь следует искать в социальных катаклизмах предыдущих десятилетий. Мы знаем, что голод в Поволжье начался отнюдь не зимой, а как минимум на полгода раньше – почти сразу после того, как в 1921 году майская жара и палящее солнце уничтожили хлебные посевы на огромных площадях. Однако видеть корни поволжской социальной катастрофы в одной лишь двухлетней засухе – значит пойти на поводу официальных советских историков и сказать лишь полуправду о подлинных причинах трагедии тех лет.

Вспомним, что предшествовало двум российским революциям 1917 года – Февральской и Октябрьской. Как известно, в августе 1914 года Россия оказалась втянутой в Первую мировую войну, которая затем почти сразу же переросла в войну гражданскую (рис. 7, 8).

В общей сложности непрерывные военные действия на огромных пространствах России продолжались свыше семи лет, в результате чего, по разным оценкам, погибло от 15 до 25 миллионов человек (рис. 9, 10).

Конечно же, основная часть погибших в этих войнах пришлась на мужскую половину населения страны. А поскольку в те годы свыше 80 процентов российских мужчин составляли крестьяне, то советское правительство, развязывая в 1918 году красный террор, не могло не знать, что к тому моменту выращивать хлеб в стране стало практически некому. Наиболее работоспособная часть крестьянства либо пребывала на фронтах, либо уже лежала в сырой земле.

Неудивительно, что в 1918 и 1919 годах, несмотря на довольно благоприятную для земледелия погоду, установившуюся в Европейской части России, производство хлебного зерна в стране по сравнению с 1913 годом упало в 5-6 раз (в некоторых регионах – даже в 8-10 раз). По этой причине, как мы знаем из классической советской литературы и кинофильмов, резко сократился завоз продовольствия в крупные города, после чего ленинское правительство ввело продразверстку, когда хлеб у крестьян по всей стране изымали в принудительном порядке (рис. 11).

Впрочем, даже в этом случае до критической обстановки в стране дело могло бы и не дойти, если бы правительство Ленина (рис. 12)

в течение 1918-1920 годов не довело бы до абсурда политику военного коммунизма. Сейчас эксперты сходятся во мнении, что политика эта практически никак не учитывала сложившуюся в то время историческую ситуацию в стране и была направлена вовсе не на интересы российского народа, а лишь исключительно на удовлетворение великодержавных амбиций большевистской партии. Но тут ситуацию еще более усугубили на редкость неблагоприятные погодные условия.

Впервые после нескольких «средних» сезонов весна и начало лета 1920 года оказались засушливыми (рис. 13).

В результате пшеницы и ржи в деревнях вырастили еще меньше, чем это было даже во время не слишком урожайных 1918 и 1919 годов. Однако «сверху» от руководителей городских и районных парторганизаций требовали срочного выполнения плана по продразверстке, и потому осенью 1920 года продотряды снова выгребли у сельского мужика весь хлеб до зернышка. В итоге в ряде поволжских регионов в деревнях не осталась даже семенного зерна – неприкосновенного крестьянского запаса, употреблять которое в пищу русский мужик-хлебопашец испокон веков считал кощунством (рис. 14).

Правда, к весне 1921 года большинству хозяйств все же выдали из государственных запасов небольшое количество пшеницы для посева, но крестьянам пришлось бросать ее в безводную землю: как мы знаем, зима в тот год оказалась почти без снега, а апрель и май – совершенно без дождей.

Лишь позже выяснилось, что из 38 миллионов десятин земли, засеянных в европейских губерниях России весной 1921 года, посевы полностью сгорели на 14 миллионах десятин. При этом серьезнее всего положение было именно в Самарской губернии, где вместо обычных 70 миллионов пудов хлеба к осени того года было собрано всего 2,7 миллиона пудов. В связи с этим специалистам уже в мае-июне 1921 года стало ясно, что на Среднее Поволжье надвигается невиданное по масштабам бедствие. Впрочем, той весной вряд ли кто себе еще представлял, в какие ужасы воплотятся последствия голода уже через несколько месяцев.

«Трупоедство развито невероятно…»

Еще в период перестройки для исследователей открылось большое количество архивных и литературных источников первой трети ХХ века, и благодаря этому сейчас мы имеем возможность воочию представить себе, что же на самом деле происходило в глухих заволжских деревнях в течение той страшной зимы 1921-1922 годов. Об этом сообщают сухие строчки протоколов, составленных обычными районными милиционерами, сотрудниками губернской ГПУ и Всероссийского комитета помощи голодающим (Помгол). Неподготовленный человек нашего времени вряд ли сможет без содрогания читать эти беспристрастные документы.

«Населением Ставропольского уезда съедено все, что только можно съесть: кора деревьев, солома с крыш, тряпье, какое скапливалось годами, все суррогаты до катуна включительно. Собирают лошадиный кал и в свежем виде перерабатывают его в пищу. Трупоедство развито невероятно. Съедаются не только умирающие свои близкие, но и воруются трупы из амбаров, куда свозятся все покойники в ожидании групповых похорон. Хоронят в каждой деревне один раз в 10-14 дней, человек по 60-80. За последнее время смертность дошла до 10-12 человек в день. Регистрация смертей при этом не ведется…

Съесть человека у многих уже не считается большим преступлением – мол, это уже не человек, а только его тело, которое все равно сожрут в земле черви. Раньше, мол, не ели и падаль, потому что это считалось грехом, а теперь подъели все. Говорят об этом с каким-то тупым равнодушием и спокойствием, и порой кажется, что разговор идет о какой-нибудь дунайской селедке, которая и побольше, и помясистей, и ценой подешевле» (рис. 15, 16).

«В декабре 1921 года в селе Каменка Пугачевского уезда гражданки Жиганова (мать и дочь) и гражданка Пышкина съели трупы своих двух детей, затем ими были зарезаны две женщины: гражданка Фофанова, до этого принимавшая участие в употреблении детей в пищу, и неизвестная старуха 70 лет, зашедшая переночевать. Когда и эти запасы иссякли, Жигановы зарезали и Пышкину».

«Обследованием губинспекторов установлено, что в январе 1922 года в селе Дубовый Умет Иван Малинин 17 лет убил свою 43-летнюю мать. До этого он три недели питался собаками и кошками. У матери было 7 пудов картошки, приготовленной на семена, но она ему ничего не давала. Тогда Малинина удушил ее на печи и утащил в погреб, чтобы потом съесть».

«Протокол сей составлен в селе Алексеевка 12 января 1922 года председателем Алексеевского комитета взаимопомощи Салмановым и членом комитета Хворовым, по поводу съедения гражданкой Евдокией Мининой трупа своего умершего сына. Нами установлено, что Минина ела в сыром виде кожу с головы умершего сына, а ее дети тоже глодали череп умершего. При этом в ходе следствия Минина выдала оставшуюся часть трупа, у которого уже были съедены одна нога, рука и голова. Постановили: отобрать остатки трупа у Мининой и поставить в известность Борское общество взаимопомощи о страшных последствиях голода» (рис. 17)

«Мною, старшим милиционером Ивантеевской волости Пугачевского уезда Байковым составлен настоящий протокол по делу резки двух девочек и съедения таковых Дружининой Авдотьей, происшедшее в первых числах января 1922 года.

В селе Ивантеевка гражданка Авдотья Дружинина, 25 лет от роду, неграмотная, беспартийная, одинокая, занималась хлебопашеством, показала, что не ела несколько дней и не выходила из избы, поскольку ноги ее больше не слушались. В начале января, точное число не помнит, Авдотья взяла нож и зарезала свою дочь Таисию 1,5 лет. Затем стала варить ее внутренности – сначала печенку, потом сердце. После этого Дружинина зазвала к 28-летней Васене Вилковой соседскую девочку Александру Кубрину, предложив перед этим отрубить ей голову, на что Вилкова согласилась. Кубрину стали кормить супом из мяса дочери Дружининой. Когда Кубрина ела суп, Дружинина подошла к ней сзади и ударила топором по голове. Девочка попыталась убежать, но Вилкова ее догнала. Дружинина держала Кубрину, а Вилкова рубила ее топором по голове, и Кубрина кричала. Потом они вдвоем отрубили ей голову, взяли легкое, печенку, кишки, грудь и руки, которые варили и ели. Остались одна голова, ноги и весь зад, которые спрятала Вилкова Васена. Когда к Дружининой пришла 14-летняя Агафья Веревочкина, Дружинина побоялась признаться ей в убийстве и сказала, что поймала собаку и сейчас ее ест. Когда они вместе съели все сваренное мясо, Дружинина попросила Веревочкину посильнее раздуть огонь в печи, но когда та отвернулась, Дружинина взяла топор и ударила Веревочкину по голове, чтобы ее тоже убить и съесть. Однако удар получился слабый, и Веревочкина вырвалась и убежала».

«В селе Ефимовка Бузулукского уезда вдова Акулина Чугунова, 42 лет, имела четырех детей. В январе 1922 года младшая Пелагея семи лет была сильно больна, и когда в семье не стало никаких продуктов, большие девочки подтолкнули мать к мысли зарезать меньшую больную девочку. Акулина зарезала Пелагею сонную. Но варить ее не успели, потому что на следующий день утром Акулина в угрызениях совести пошла к соседям и все им рассказала, а те заявили в сельский совет. При составлении протокола Чугунова заявила, что считает себя умственно здоровой, но объяснить случившееся не может ничем, кроме голода».

Выписка из доклада губинспектора по Ставропольскому уезду Пшеничникова К.П. от 15 марта 1922 года:

«Смертность в селах уезда все увеличивается. Ежедневно в каждом селе умирает от 5 до 15 человек. За период с мая 1921 года по февраль 1922 года население сел сократилось на 30-50 %. Население деревни Тимофеевки за это время уменьшилось с 517 до 181 человека, деревни Никольское – с 968 до 388 человек. Чудовищно сократилось количество скота. В селе Васильевка Федоровской волости осталось всего 25 лошадей, из них 10 висят на веревках. В селе Узюково было 573 лошади, а сейчас осталось 18. Последствия голода надо видеть, чтобы понять весь ужас момента. Можно пройти все село от одного конца до другого и не встретить ни одной живой души, как будто идешь по селению мертвых» (рис. 18, 19).

Все описанное выше происходило в январе-марте 1922 года, когда в заволжских деревнях были поголовно съедены не только собаки, кошки и крысы, но и уничтожена кора почти со всех окрестных деревьев, а во многих местах для изготовления некоего подобия хлеба собрана и вся соломенная труха с крыш.

В Самаре бывали засухи и посильнее

Последствия одной из наиболее известных и катастрофических по размерам засух 1921 года, конечно же, ужасны. Однако если рассмотреть сложившуюся в том году погодную ситуацию с точки зрения специалиста-метеоролога, то мы с удивлением убедимся, что климатические характеристики 1921 года для Среднего Поволжья не отличались особой экстремальностью по сравнению с некоторыми другими, менее известными в истории России периодами засухи.

Судите сами. В течение всего 1921 года на Безенчукской опытной станции, что находится в южной, засушливой части Самарского Заволжья, было зарегистрировано 233 миллиметра осадков. Хотя средняя многолетняя норма осадков для этих мест вдвое больше (за год в нашем крае должно выпадать не менее 500 миллиметров), тем не менее в 1891-м году, тоже оказавшемся голодным для Самары, осадков в течение лета выпало еще меньше - всего 171 миллиметр.

Более того: если сравнить некоторые другие климатические данные 1891 и 1921 годов, то это сравнение опять же покажет, что в 1891 году ситуация на полях Самарской губернии была гораздо хуже, чем она оказалась через 30 лет. В частности, зимой 1891 года в январе и феврале в Самаре с неба ни высыпалось ни грамма снега, а в марте в нашем городе на землю выпал всего 1 миллиметр зимних осадков. Если учесть, что в апреле того же года к ним добавилось еще 6 миллиметров небесной влаги, то мы, таким образом, получим «целых» 7 миллиметров осадков на все первые 4 месяца 1891 года.

Опытный агроном, ознакомившись с этой цифрой, сразу же скажет: такое количество почвенной воды в апреле, когда формируется основной запас влаги для весеннего развития растений – это настоящая катастрофа для всего земледелия данного района. Для Самары 7 миллиметров осадков за 4 месяца - это в 16 раз меньше нормы для данного сезона. Но ведь известно, что в те же месяцы 1921 года в нашем городе выпало 70 миллиметров осадков – в 10 раз больше, чем в 1891 году. И хотя в последнем случае в нашей губернии тоже были неурожай и голод, все-таки до таких чудовищных последствий (в частности, до людоедства) дело тогда не дошло.

Правда, здесь скептики могут сказать: а ведь в 1921 году в Самаре и ее окрестностях в течение мая и июня не выпало ни капли дождя, тогда как в 1891 году май по сравнению с этим все-таки оказался достаточно влажным. Впрочем, скептики в данном случае забывают, что не только в 1921, но и в 1891 году с самого начала мая в Среднем Поволжье стояла одинаково сильная жара. Тогда солнце, несмотря на наличие некоторого влагозапаса в почве, и в том, и в другом случае выжгло, как огнем, посевы на огромных пространствах нашей губернии.

Следует также учесть, что и 1891, и 1921 годы вовсе не были рекордными для нашего края по минимуму осадков в первой половине сезона. Некоторые еще помнят, что в 1984 году в Куйбышевской области в течение апреля, мая и июня выпало всего 3 миллиметра осадков - вдвое меньше, чем в 1921 году. К тому же и май того года выдался очень жарким - на 10-12 градусов выше нормы. Однако никакого голода в 1984 году в нашей области, как мы знаем, не наблюдалось.

Объяснение этому следует искать в известной притче, изложенной в библейское книге «Бытие». Однажды одному из египетских фараонов приснился странный сон: на поле паслись семь тучных и семь худых коров. Неожиданно худые коровы сожрали всех тучных. Проснувшись, фараон потребовал, чтобы придворные мудрецы истолковали его сон. Сделать это не удалось никому, кроме еврея Иосифа, который объяснил увиденное так: семь тучных коров означают семь плодородных для страны лет, а семь тощих коров – семь лет засухи и голода. Избежать же страшных последствий голода, сказал после этого Иосиф, можно будет лишь в том случае, если в каждое из плодородных лет создавать неприкосновенные запасы хлеба на случай будущего голода. И фараон тут же сделал правильные выводы из такого толкования сна: он распорядился, чтобы каждый год пятая часть собранного в стране зерна засыпалась в государственные хранилища, и в дальнейшем тратилась только в случае крайней нужды.

В 1891 году, как, впрочем, и в 1984-м, в России существовали стратегические запасы продовольствия на случай неурожая. А вот в годы военного коммунизма ленинское правительство напрочь забыло эту притчу из Библии. Как мы теперь знаем, эта недальновидность большевистских правителей аукнулась им уже через несколько лет.

Шпионы под личиной помощников

Но вернемся снова к засушливому лету 1921 года. Как было сказано выше, последствия неурожая стали сказываться уже в мае, а к сентябрю в Поволжье голодало уже свыше 5 миллионов человек. К октябрю обстановка еще более накалилась: цифра голодающих перевалила за 15 миллионов (рис. 20, 21, 22).

В декабре 1921 года правительством официально была названа цифра в 22 миллиона голодающих. Впрочем, специалисты считают и ее сильно заниженной: на самом деле, по данным независимых экспертов, зимой 1921-1922 годов в Поволжье не имело пищи более 30 миллионов человек, когда голод охватил территорию сразу семи губерний.

При этом наиболее трагическое положение сложилось в Самарской губернии, где голодало свыше 70 процентов населения. Забегая вперед, следует сказать, что в общей сложности в Поволжье, по официальным данным, по причине голода 1921-1922 годов погибло от 1 до 5 миллионов человек, хотя независимые эксперты настаивают на другой цифре – не менее 10 миллионов человек.

Осознав сложившуюся ситуацию, советское правительство уже в апреле 1921 года приняло постановление «О борьбе с засухой». В июле того же года был создан беспартийный Всероссийский комитет помощи голодающим (рис. 23, 24, 25).

Тогда же был издан Декрет об эвакуации из Поволжья в Сибирь более 100 тысяч человек из районов, наиболее пораженных засухой. Однако в одиночку советская власть не могла справиться с последствиями голода, во многом ею же и порожденного. Поэтому для спасения миллионов человек, в первую очередь детей (рис. 26, 27, 28), было решено принять помощь из-за рубежа.

Наиболее известными иностранными организациями, помогавшими голодающим на территории Самарской губернии, были Английское и Американское общества друзей России, организации Шведского (рис. 29),

Голландского, Чехословацкого, Германского и Французского Красного Креста, Норвежский Нансеновский комитет (рис. 30),

а также религиозная американская организация Первый союз квакеров (рис. 31).

Но для интересующихся историей нашего края больше всего знакома деятельность American Relif Administration – Американской организацией помощи (АРА), специально созданной для оказания помощи голодающим России соглашение о сотрудничестве с которой советское правительство подписало летом 1921 года (рис. 32).

Разумеется, американцы не были бы американцами, если бы они занялись чистой благотворительностью. Нет, конечно же, представительства АРА кормили умирающих от голода самарских детей не за свой счет – продовольствие для голодающих оплачивалось российскими драгоценными металлами, бриллиантами, ювелирными изделиями, произведениями искусства и прочим национальным достоянием России.

И еще одну цель преследовало американское правительство, когда давало согласие о создании организации помощи голодающим – сбор разведывательных данных о нашей стране. США просто не могли не использовать то обстоятельство, что представительства АРА были открыты в десятках и сотнях городов и сел российской глубинки, куда до этого американские спецслужбы просто не могли проникнуть незаметно. Разумеется, во главе всех губернских представительства АРА были поставлены кадровые разведчики. В частности, в Самаре ею руководил Вильям Шафрот (рис. 33),

которого губернские чекисты «расшифровали» очень быстро. Затем в течение 1921-1922 годов за антисоветскую деятельность и сбор информации оборонного характера было арестовано несколько рядовых сотрудников АРА, имеющих российское гражданство, а заподозренных в этой же деятельности американцев пришлось выдворить из страны.

Это противостояние губернской ЧК и американских разведчиков во главе с Шафротом, работающих под прикрытием АРА, в художественной форме описано в повести самарского писателя Эдуарда Кондратова (рис. 34)

«Конец банды Коптева». Кстати, в тексте произведения приводятся факты о «закрытой» стороне деятельности американской организации, не являющиеся вымыслом писателя, а подлинными документами эпохи. В эпизоде, где глава чекистов Вирн (в реальности – Иоганн Бирн, рис. 35)

докладывает председателю губисполкома Владимиру Антонову-Овсеенко (рис. 36)

об обстановке в АРА, говорится следующее:

«Губчека арестовала Бородина, помощника их директора. На самом деле это ярый белогвардеец Сафатеров. Арестовали и делопроизводителя Муханову, его сообщницу. Шафрот заявил протест.

И что же? – быстро спросил Антонов-Овсеенко.

Освободили, - бесстрастно ответил Вирн».

«- В Мелекесском уезде инспектор АРА Тагер занимался подстрекательством, настраивая народ против законов республики… Есть данные, что он тайком собирал и сведения о призывниках.

Вот это другой разговор, - оживился Антонов-Овсеенко. – Теперь мы уже вправе заявить официальный протест о нарушении Рижского соглашения…»

И еще один факт из архива областного управления ФСБ, касающийся деятельности АРА в голодной Самаре 1922 года. В поле зрения чекистов несколько раз попал управляющий делами этой организации Ротштейн, ранее работавший помощником начальника штаба ПриВО. Когда у него дома ЧК провел обыск, обнаружились секретные приказы по округу, карты с обозначением мест дислокации воинских частей, прочая секретная документация. Все эти материалы Ротштейн буквально через несколько часов собирался передать Шафроту, и лишь оперативность чекистов предотвратило утечку ценной информации за рубеж…

Работа советских и иностранных организаций по борьбе с голодом продолжалась до осени 1922 года, когда в Среднем Поволжье был, наконец, собран достаточно обильный урожай (рис. 37).

Однако вплоть до следующего, 1923 года, который тоже оказался урожайным, в Самарской и соседних с ней губерниях ощущались последствия двух голодных лет. К этому времени о тех страшных событиях напоминали лишь материалы «Музея истории голода», который работал в Самаре вплоть до 1925 года. Затем собранные им документы и предметы были переданы в губернский музей Революции, а затем в сталинские времена перекочевали в спецхраны.

Лишь в годы перестройки эти материалы были выставлены в открытой экспозиции областного историко-краеведческого музея имени П.В. Алабина, где они хранятся до сих пор (рис. 38).

И современные дети, привыкшие к изобилию на наших продовольственных прилавках, при разглядывании этих страшных снимков часто отказываются верить, что в 1921-1922 годах в заснеженных заволжских деревнях от страшного голода умирали люди.

Когда я кому-то говорю, что из Поволжья, многие начинают улыбаться и каждый третий точно да ляпнет что-то типа "Аааа, голодающее Поволжье". И с уст у них это слетает легко, в шутку. Хотя, я уверена, практически никто из них не знает, откуда и почему пошло в нашу речь это устойчивое сочетание "голодающее Поволжье".
И для улыбок и шуток тут, ну, по крайней мере для меня, нет абсолютно никакого повода.
Да, я из Поволжья, где в 1921-1923 годах был такой голод, что эту веху нашей истории стараются умалчивать. Потому что это был настоящий ад.
Итак, о моей Родине, о голодающем Поволжье.Выражаю большую благодарность за предоставленный материал историку, журналисту Владимиру Шарикову, которым и был собран и подготовлена эта статья.

Лето 1920 года в Поволжье выдалось на редкость засушливым, а в стране продолжалась гражданская война, и армию надо было чем-то кормить. По заданию правительства в регионах стали формироваться продотряды, в задачу которых входило осуществлять продразверстку, а если говорить проще – отбирать у и без того нищих крестьян так называемые излишки продукции. Однако законные методы, как у нас часто бывает, вскоре переросли в беззаконие и отбирать стали безжалостно и все…
Так что начавшийся голод был спровоцирован не столько засухой, сколько тем, что после конфискации «излишков» у крестьян не осталось ни зерна для посевной, ни желания обрабатывать землю. Продотряды подчистую выметали закрома. Противопоставить что-то вооруженным людям крестьяне не могли. Любое уклонение от сдачи зерна, мяса, масла и т.д. приводило к безжалостным репрессиям. «Избитые» в годы Чапанки крестьяне теперь были попросту ограблены.Даже сотрудники ВЧК высказывали недовольство действиями продотрядов, срывавших процесс налаживания отношений новой власти с крестьянством. Согласно докладной, отправленной 5 января 1920 года в Москву особым отделом Саратовской губчека, «при разверстке наблюдается множество недоразумений. Продотряды безжалостно выметают все до зерна, и даже бывают такие случаи, когда в заложники берут людей, уже выполнивших продразверстку. На основании таких невнимательных отношений к разверстке недовольство крестьянских масс растет. Нередко оказывалось, что сдано было все, даже семена для следующего посева».
В результате весенний сев 1920 года во многих губерниях, в том числе и в Симбирской, по существу оказался сорванным. А осенью пришлось вновь сдавать зерно по продразверстке.

К весне 1921 года ситуация в Поволжье стала критической. Ни есть, ни сеять попросту было нечего. 19 марта 1921 года из Саратовской губчека доложили в Москву, что в двух уездах наблюдается массовая смертность от голода.
В селах Саратовской, Самарской и особенно Симбирской губернии люди атаковали местные советы, требуя выдачи пайков. Съели всю скотину, принялись за собак и кошек, а потом и за людей. Дом в то время можно было купить за ведро квашеной капусты.
На городских рынках за пригорышню семечек можно было купить норковую шубу:

Люди в городах за бесценок распродавали свое имущество и хоть как-то держались...

А вот в деревнях, судя по сводкам, ситуация становилась все хуже и хуже.

Саратовская губерния (7 декабря):
«Продовольственное положение северных и заволжских уездов крайне тяжелое. Крестьяне уничтожают последний скот, не исключая рабочего скота. В Новоузенском уезде население употребляет в пищу собак, кошек и сусликов. Смертность на почве голода и эпидемии усиливается».

Самарская губерния (12 декабря):
«Голод усиливается, учащаются случаи смерти на почве голода. За ноябрь и октябрь от голода умерли 663 ребенка, больных – 2735, взрослых – 399 человек. Усиливаются эпидемии. За отчетный период заболели тифом 750 человек».

Жертвы голода в Самарской губернии:

Вполне закономерным итогом стала информация из Самарской губернии, поступившая руководству страны 29 декабря 1921 года: «Эпидемические заболевания усиливаются вследствие недостатка медикаментов. Случаи голодной смерти учащаются. Было несколько случаев людоедства».
Резко взлетели цены на все продукты. Стала процветать спекуляция. На симбирском рынке в феврале 1922 года можно было купить пуд хлеба за 1200 рублей. А к марту за пуд хлеба просили уже один миллион рублей. Картофель стоил 800 тысяч рублей за пуд. И это притом, что годовой заработок рабочего составлял около 1000 рублей…

Люди умирали целыми селениями, но местные уездные комиссии по преодолению голода скрывали факты смертей. В отчетах из волостей значились лишь десятки умерших от голода, хотя только за один летний месяц 1921 года в Симбирской губернии вымерли 325 человек.

Не имея возможности купить хлеб, люди уходили из губернии в поисках лучшей жизни. Особенно тяжелым было положение в Сенгилеевском, Сызранском и Симбирском уездах. Там тридцать процентов жителей питались куском суррогатного хлеба в день. 20 процентов вымерли. Вот данные за 20 сентября 1921 года по Сенгилеевскому уезду: «За неделю вымерло 228 человек».
В новом, 1922 году сообщения о людоедстве стали поступать в Москву со все увеличивающейся частотой. 20 января сводки упомянули о людоедстве в Башкирии, Самарской губернии и Симбирской губерниях.

Об ужасах, происходящих в голодающих районах, начала писать и партийная печать. 21 января 1922 года «Правда» написала:
«В симбирской газете «Экономический путь» напечатаны впечатления товарища, побывавшего в голодных местах. Впечатления эти настолько ярки и характерны, что не нуждаются в комментариях. Вот они: «Заехали мы вдвоем в одну глухую заброшенную деревушку, чтобы согреться, отдохнуть и закусить. Продукты были свои, надо было только найти угол.
Заходим в первую попавшуюся избу. На постели лежит еще молодая женщина, а по разным углам на полу – трое маленьких ребят. Ничего еще не понимая, просим хозяйку поставить самовар и затопить печь, но женщина, не вставая, даже не приподнимаясь, слабо шепчет:
– Вон самовар, ставьте сами, а мне силушки нет.
– Да ты больна? Что с тобой?
– Одиннадцатый день не было крошки во рту…
Жутко стало… Повнимательнее взглянули кругом и видим, что дети еле дышат и лежат со связанными ручонками и ногами.
– Что же хозяйка у тебя с детьми-то, больны?
– Нет, родные, здоровы, только тоже десять суток не ели…
– Да кто же их связал-то да по углам разбросал?
– А сама я до этого дошла. Как проголодали четыре дня, стали друг у друга руки кусать, ну и связала я их, да и положила друг от дружки подальше.
Как сумасшедшие бросились мы к своей маленькой корзинке, чтобы дать погибающим детям по кусочку хлеба.
Но мать не выдержала, спустилась с постели и на коленях стала упрашивать, чтобы мы поскорее убрали хлеб и не давали его ребятам. Слабым плачущим голосом она заговорила:
– Они больно мучились семь ден, а потом стали потише, теперь уже ничего не чувствуют. Дайте им спокойно умереть, а то покормите сейчас, отойдут они, а потом опять будут семь ден мучиться, кусаться, чтобы снова так же успокоиться… Ведь ни завтра, ни через неделю никто ничего не даст. Так не мучайте их. Христа ради, уйдите, дайте умереть спокойно…
Выскочили мы из избы, бросились в сельсовет, требуем объяснений и немедленной помощи.
Но ответ короткий и ясный:
– Хлеба нет, голодающих много, помочь не только всем, но даже немногим нет возможности».

27 января «Правда» вновь написала о повальном людоедстве в голодающих районах: «В богатых степных уездах Самарской губернии, изобиловавших хлебом и мясом, творятся кошмары, наблюдается небывалое явление повального людоедства. Доведенные голодом до отчаяния и безумства, съевши все, что доступно глазу и зубу, люди начинают есть человеческие трупы и тайком пожирают собственных умерших детей. Из села Андреевки Бузулукского уезда сообщают, что Наталья Семыкина ест мясо умершего человека – Лукерьи Логиной.

Начальник милиции 4-го района Бузулукского уезда пишет, что по пути его следования в трех волостях он встретил случаи людоедства. Так, в селе Любимовке один из граждан вырыл из могилы мертвеца – девочку лет 14, перерубил труп на несколько частей, сложил части тела в чугуны… Когда это «преступление» обнаружилось, то оказалось, что голова девочки уже опалена. Сварить же труп людоед не успел».
Увы, реакция правительства была неадекватной…
В тот же день, 27 января, нарком здравоохранения Николай Семашко написал членам Политбюро: «Дорогие товарищи! Я позволю себе обратить Ваше внимание на «пересол», который допускает наша печать в противоголодной кампании, в особенности на умножающиеся с каждым днем сообщения якобы о растущем «людоедстве»… Многие из этих описаний явно неправдоподобны. Так, в «Известиях» сообщается, что крестьянин села Сиктермы оставил «труп своей жены, успев съесть легкие и печень», между тем всякий знает, какое отвратительное место представляют легкие мертвеца, и конечно, голодающий скорее бы съел мясо, чем легкие»...
Нарком здравоохранения Николай Семашко был уверен, что пресса освещая проблему голода допускает "пересол"...

30 января 1922 года Политбюро ЦК РКП(б) запретило публиковать сообщения о массовом людоедстве и трупоедстве в голодающих районах страны.
Правда, от замалчивания фактов людоедства само людоедство никуда не исчезло.
К примеру, в сводке ВЧК за 31 марта 1922 года говорилось: «в Татреспублике голод усиливается. Смертность на почве голода увеличивается. В некоторых деревнях вымерло 50% населения. Скот беспощадно уничтожается. Эпидемия принимает угрожающие размеры. Учащаются случаи людоедства».
По данным ГПУ, весной 1922 года в Самарской губернии было зафиксировано 3,5 миллиона голодающих, в Саратовской – 2 миллиона, в Симбирской – 1,2 миллиона, в Царицынской – 651,7 тысячи, в Пензенской – 329,7 тысячи, в Татреспублике – 2,1 миллиона, в Чувашии – 800 тысяч, в Немецкой коммуне – 330 тысяч человек…
Самарская область, 13 апреля 1922. Отчет члена Волисполкома о проверке села Любимовка: «Дикое людоедство» в селе принимает массовые формы. В «глухие полночи идет варка мертвецов», но задержан лишь один гражданин. «…в печке мы нашли сваренный кусок человеческой плоти, а в сенях был горшок с фаршем из мяса того же рода. А рядом с крыльцом мы нашли много костей. Когда мы спросили женщину, где она взяла плоть, то она призналась, что еще в феврале ее 8-летний сын Никита умер и она разрезала его на куски. Затем она решила убить 15-летнюю дочь Анну, что и сделала в начале апреля. Пока девушка спала, она убили ее, разрезала труп на куски и начала его готовить. Она поделилась печенью с соседками Акулиной и Евдокией, сказав им, что это была конина. Человеческая плоть – бедра Анны и ноги – доставлены в управление в качестве доказательства, а отварное мясо было предано земле…»

В селе Андреевке на складе в милиции лежит в корытце голова без туловища и часть ребер шестидесятилетней старухи. Туловище уже съедено гражданином того же села Андреем Пироговым, который уже сознался.
В селениях практически не осталось лошадей и коров. К примеру, в деревне Никитине Симбирского уезда из 123 лошадей осталось всего 14, а из 107 коров – 15. Люди ели все. Разобрали даже соломенные крыши. Люди не брезговали суррогатом и навозом. Питались корой и желудями. В пищу шла падаль, кошки и собаки.
В экстренной помощи нуждалось более 210 тысяч человек, из них 60 тысяч – дети. Как следствие плохого питания, в Симбирской губернии началась эпидемия брюшного тифа, которая стала косить людей. Люди умирали прямо на улицах.
Переполненное кладбище в Бузулукском уезде. 1921 год:

Про голод тогда писали многие газеты. По сообщению газеты «Наша жизнь», «на улицах в селах Симбирской губернии валяются трупы людей, и их никто не убирает. Случаи людоедства стали приобретать массовый характер. В одной из деревень родители съели труп своего ребенка. Дошло до того, что люди стали воровать запасы человеческого мяса друг у друга, а в некоторых волостях выкапывали покойников для пищи».
Сбор трупов по деревням:

Так, крестьянин Бузулукского уезда Ефимовской волости Самарской губернии Мухин на дознании заявил следователю:
«У меня семья состоит из пяти человек. Хлеба нет с Пасхи. Во всем селе осталось около 10 лошадей. Весной прошлого года их было около 2500. Мы сперва питались корой, кониной, собаками и кошками. В нашем селе масса трупов. Они валяются по улицам или складываются в общественном амбаре. Я вечерком пробрался в амбар, взял труп мальчика 7 лет, на салазках привез его домой, разрубил топором на мелкие части и сварил. В течение суток мы съели весь труп. Остались лишь одни кости. У нас в селе многие едят человеческое мясо, но это скрывают. Вкуса человеческого мяса мы в настоящее время не помним. Мы ели его в состоянии беспамятства».

Вот еще один документ. Это выдержка из показаний крестьянки той же волости Чугуновой:
«Я вдова. У меня четверо детей: Анна, 15 лет, Анастасия, 13 лет, Дарья, 10 лет, и Пелагея, 7 лет. Последняя была сильно больна. В декабре, я не помню числа, у меня с сиротами не осталось никаких продуктов. Старшая девочка натолкнула меня на мысль зарезать меньшую, больную. Я решилась на это, зарезала ее ночью, когда она спала. Сонная и слабая, она под ножом не кричала и не сопротивлялась. После этого моя старшая девочка, Анна, начала разрезать ее на куски…»

Дети-людоеды. 1921 год. Бузулукский уезд, Самарская губерния:

К 1922 году в некоторых селениях Симбирской губернии уже не было ни одной собаки, ни кошки. Люди охотились за крысами. Иногда доходило до самоубийства. В селе Ивановка Сызранского уезда голодная женщина зарезала своего ребенка, а потом сама бросилась в колодец.
Росло число беспризорников, которые побирались по деревням. На них началась самая настоящая охота. Газета «Наша жизнь» в 1922 году писала, что «…местный житель вместе с отцом поймали на улице беспризорного 8-летнего мальчика и зарезали его. Труп съели…»

Появилась проституция. Девушки отдавались за кусочек суррогатного хлеба, а в самом Симбирске снять девочку за ломтик хлеба было обычным делом. Нередко к проституции подталкивали своих детей беспомощные родители.

Лишь к концу 1923 года голод в Симбирской губернии был преодолен. Для осеннего посева губерния получила помощь семенами и продовольствием, хотя еще до 1924 года основной пищей крестьян оставался суррогатный хлеб.

По данным переписи 1926 года, население Симбирской губернии сократилось примерно на 300 тысяч человек с 1921 года. От голода и тифа погибло 170 тысяч человек, 80 тысяч было эвакуировано, и около 50 тысяч бежало. По самым скромным подсчетам, в Поволжском регионе в те годы погибло не менее 5 млн. человек.

В романе «Двенадцать стульев» Остап Бендер интересуется, указывая на армию нахлебников, пригретых завхозом 2-го дома Старсобеса: «Дети Поволжья?» О детях Поволжья в начале 20-х годов говорили постоянно. Но смешного было мало: газеты того времени ежедневно публиковали леденящие душу сообщения о чудовищных случаях каннибализма в голодающих губерниях. Как и любой страшный период в истории, этот дал свои примеры героизма и взаимопомощи.

Засуха или хлебозаготовки?

Голод отчасти был рукотворным: народное хозяйство Советской России было разорено Гражданской войной и . Показательно, что он охватил ряд губерний еще до жестокой засухи 1921 года. Так, уже осенью 1920 года от недостатка продовольствия страдали Калужская, Орловская, Тульская и Царицынская губернии, а к зиме голод охватил еще пять губерний. Широко применявшаяся большевиками продразверстка, призванная обеспечить пропитанием Красную армию, рабочих и управленцев в крупных городах, и сменивший ее продналог, оказавшийся ничуть не легче, создали тяжелейшее положение во многих регионах страны. Из-за нехватки рабочих рук, сокращения объема доступных для посадки семян и ряда других причин по всей стране посевные площади под зерновыми культурами всего за год (с 1920 по 1921 год) сократились на 8,3%, причем Поволжье пострадало гораздо сильнее большинства других регионов.

И вовсе не удивительно, что засуха 1921 года, поразившая главные зерновые регионы - Поволжье, Северный Кавказ, юг Украины, - стала таким ударом по сельскому хозяйству страны: от нее погибло около 22% всех посевов, а общая урожайность упала более чем вдвое от уровня 1913 года. Несмотря на это, правительство не собиралось снижать установленный размер хлебного налога. Изъятие хлеба в ходе так называемого единовременного продовольственного наряда привело к началу массового голода. Так, в середине 1921 года из 2,9 млн жителей Саратовской губернии голодали 40%, цифры по соседним губерниям были близки к этой. На своем пике голод охватил более 31 млн граждан страны, превратившись в страшнейшую государственную проблему.

Умирающие от голода дети в Поволжье. Фото: staraysamara.ru

Советская история ужасов

Крестьяне пытались заменить хлеб чем могли - в первую очередь лебедой, из которой варили щи, либо, растерев в мелкий порошок, добавляли в муку. Осенью 1921 года мука из лебеды шла по 250 тыс. руб. за пуд. Делали муку и из желудей. Многие вспомнили суррогат нормальной пищи, описанный еще в русских летописях, - липовый лист. «Они вот уже месяцев шесть и более питаются одной лебедой, - писал очевидец журналист Семен Большаков. - Без примеси какой-либо муки. Их много. 260 тысяч человек едят лебеду. Они толкут ее в ступе каким-нибудь крупным тяжелым железом или просто штырем от телеги. Толкут серую, хрустящую, заваривают ее и пекут колобки, такие хрупкие "недотроги" - прикоснешься к ним, они и рассыпаются. С жадностью набрасываются люди на серые, безвкусные, не дающие силы крошки. "Брюхо обмануто, и то ладно", - горько улыбается тощий землистый крестьянин, берясь за соху... Я видел, как хлеб, выдаваемый из столовых, чистый хлеб, запах которого так больно сжимает желудок и заставляет дрожать руки, как этот хлеб родители весь отдают своим детям. "Мы больше вынесем, потерпим... Умрем? Не беда - пожили. А им надо здоровье: им жить еще много. Да и маленькие они, ревут ведь! Перемаемся, что уж! И за них спасибо", - говорит измученная голодом, бледная, со страшной улыбкой на лице "счастливая" мать, прислушиваясь к дружному почавкиванию детей. Они едят маленькими кусочками, откусывают по крошечке, чтобы продлить наслаждение "настоящей едой". Глазенки их с жадностью перебегают со своего куска на кусок брата, сестры».

Но если летом и осенью на всем этом можно было продержаться, то зимой ад на земле становился еще жарче - приходилось забить всю скотину, которая не могла питаться подножным кормом. Многие голодавшие в эти дни объедались парным мясом и умирали в страшных муках. После того как домашний скот был забит, в ход пошли опилки, глина, древесная кора, вываренная коровья кожа - большинство из этих «продуктов» всего лишь давали ощущение заполненности желудка и позволяли хотя бы на какое-то время забыть о голоде.

Потом голод возвращался. Счастьем было поймать кошку, собаку или хотя бы суслика. «В селе Шор-Уньжа из 162 лошадей осталось только 30. Съедены все собаки, кошки, собирают падаль и с аппетитом съедают. Целыми толпами крестьяне приводят детей в волостной исполком и оставляют там, говоря: "Кормите!"» - сообщал корреспондент одной из марийских газет. Максим Горький, собиравшийся в Европу с целью сбора помощи, в одном из писем поражался масштабам бедствия: «Я - в августе - еду за границу для агитации в пользу умирающих от голода. Их до 25 миллионов. Около шести [миллионов] снялись с места, бросили деревни и куда-то едут. Вы представляете, что это такое? Вокруг Оренбурга, Челябинска и других городов - табора голодных. Башкиры сжигают себя и свои семьи. Всюду разводят холеру и дизентерию. Молотая кора сосны ценится 30 тысяч рублей за пуд. Жнут несозревший хлеб, мелют его вместе с колосом и соломой и это мелево едят. Вываривают старую кожу, пьют бульон, делают студень из копыт. В Симбирске хлеб 7500 рублей за фунт, мясо 2000 рублей. Весь скот режут, ибо кормовых трав нет - все сгорело. Дети - дети мрут тысячами. В Алатыре мордва побросала детей в реку Суру».

Семья голодающих в одной из деревень. Фото: topwar.ru

Измученным голодом людям уже не удавалось охотиться на домашних животных, и к концу 1921 года до столицы стали доходить жуткие известия о случаях людоедства. Пересказывая истории из советских газет, Анатолий Мариенгоф пишет: «В селе Липовки (Царицынского уезда) один крестьянин, не будучи в силах выдержать мук голода, решил зарубить топором своего семилетнего сына. Завел в сарай и ударил. Но после убийства сам тут же повесился над трупом убитого ребенка. Когда пришли, видят: висит с высунутым языком, а рядом на чурбане, где обычно колют дрова, труп зарубленного мальчика». «В селе Любимовке Бузулукского уезда обнаружено человеческое тело, вырытое из земли и частью употребленное в пищу» - такие новости ежедневно появлялись на страницах «Правды» и «Известий».

Голод повлек за собой эпидемии - в первую очередь холеры и тифа. Они довершили начатое: в некоторых районах от болезней погибло гораздо больше народа, чем от самого голода.

Рука помощи

Советское государство не могло самостоятельно справиться с ситуацией, грозившей гибелью миллионам людей. Вот почему в июле 1921 года правительство обратилось к иностранным державам и общественным организациям. Однако с помощью не торопились. Огромная заслуга в ее организации принадлежала знаменитому норвежскому полярному исследователю Фритьофу Нансену, пропагандировавшему необходимость оказания помощи Советской России на заседаниях Лиги Наций и в газетах. Наконец, к осени началась масштабная помощь голодающим.

Крупнейшая по объему поддержка была оказана Американской администрацией помощи - АРА (ARA, от английского American Relief Administration). Эта благотворительная организация была создана в 1919 году для оказания помощи населению европейских государств, пострадавших в ходе Первой мировой войны. Несмотря на неправительственный характер организации, она пользовалась поддержкой Конгресса, а возглавлял ее министр торговли Герберт Гувер. Договор советского правительства с АРА об оказании продовольственной помощи миллиону голодающих был подписан в Риге 20 августа 1921 года. Переговоры проходили непросто: советская сторона опасалась, что АРА постарается оказать давление на правительство. Однако этого не произошло. Организация внесла огромный вклад в спасение голодающих: продовольствием, которое организация пересылала России, кормились чуть менее 7 миллионов человек. АРА и содействующие ей благотворительные организации, а также частные жертвователи потратили на спасение голодающих около 42 млн долларов. Кроме поставок продовольствия, американские организации оказали медицинскую помощь истощенным и заразившимся инфекционными болезнями более чем на 10 млн долларов.

Дети в Столовой АРА. Фото: yarreg.ru

Вклад других организаций был меньше и все-таки весьма весомым: так, Нансеновский комитет и связанные с ним другие общества смогли собрать около 4 млн долларов, которые были потрачены на нужды 138 тыс. жителей Поволжья. Немалый вклад внесли и другие организации (в том числе и религиозные): например, американские квакеры кормили 265 тыс. голодающих, а международный альянс «Спасите детей» - 260 тыс. человек. Если бы не помощь иностранных государств и международных организаций, жертв голода могло бы оказаться значительно больше.

После катастрофы

Голод прекратился благодаря действиям советского правительства по снабжению подвергшихся бедствию районов, помощи международных организаций, а главное - урожаю 1922 года, который оказался вполне удачным. Правда, в самых проблемных регионах спасать голодающих приходилось до лета 1923 года, когда наконец продовольственная ситуация нормализовалась и там.

Последствия голода были страшны: считается, что за два года (с 1921 по 1923-й) погибло более 5 млн человек (по некоторым оценкам, в Поволжье и Крыму, куда голод пришел в 1922 году, от голода и эпидемий погибло около 30% детей). Среди социальных последствий этого бедствия - резко возросшее количество беспризорных, заполнивших крупные города. Голод также привел к некоторым изменениям политики большевиков - например, под предлогом борьбы с этим социальным бедствием они усилили атаку на церковь. 27 декабря 1921 года был издан декрет ВЦИК «О ценностях, находящихся в церквах и монастырях», а 2 января 1922 на заседании ВЦИК было принято постановление «О ликвидации церковного имущества», предписывающее местным органам советской власти изымать из храмов все изделия из драгоценных металлов и камней, передавая их в Центральный фонд помощи голодающим. Патриарх Тихон согласился пожертвовать в пользу нуждающихся драгоценные церковные украшения и предметы, не имеющие богослужебного употребления. Однако когда 23 февраля 1922 вышел новый декрет ВЦИК «О порядке изъятия церковных ценностей, находящихся в пользовании групп верующих», где говорилось об изъятии и богослужебных предметов, патриарх воспротивился и запретил изъятие их из храмов, хотя бы и через добровольное пожертвование, пригрозив мирянам отлучением от церкви, а священникам - извержением из сана. Это позволило большевикам провести серию судебных процессов над духовенством, фактически уничтожив независимость церкви. Всего было изъято церковных ценностей на 2,5 млрд золотых рублей, лишь небольшая часть которых была действительно потрачена на закупку продовольствия для голодающих.

Голод начала 1920-х годов - пример того, что преступная и непродуманная политика государства по своим последствиям может оказаться сопоставимой с войной: ведь количество жертв Гражданской войны лишь на 3 млн превысило число погибших от голода. И то, вероятно, лишь потому, что на призыв правительства о помощи откликнулись международные организации.

Далее в рубрике Локализация порой оказывается не переносом передовых производств и технологий из-за рубежа в Россию, а банальной уловкой, помогающей избежать санкций и остаться на нашем рынке Читайте в рубрике «История» Один из самых результативных летчиков Второй Мировой войны Николай Дмитриевич Гулаев родился 26 февраля 1918 года

Под видом изъятия церковных ценностей для борьбы с голодом .

Энциклопедичный YouTube

1 / 2

✪ Помощь США голодающей Советской России в 1921 1922 годах по программе АРА 2

✪ Голод 1933 г.

Субтитры

Причины голода

• жестокая засуха 1921 года - от засухи погибло около 22 % всех посевов; в некоторых районах урожай не превышал количество семян, затраченных на посевную; урожайность в 1921 году составила 43% от уровня 1913 года;
• разрушительные последствия Гражданской войны;
• проводимое большевиками уничтожение частной торговли и денег (продразвёрстка и военный коммунизм).

Историк А. М. Кристкалн к главным причинам голода относит отсталость сельского хозяйства, последствия гражданской войны, интервенции и продразвёрстку; к второстепенным - засуху, исчезновение помещичьих и крупных крестьянских хозяйств .

Согласно выводам некоторых историков, среди причин голода были завышенные объёмы продразвёрсток 1919/1920 и 1920/1921 годов, в результате выполнения которых крестьяне лишились части посевных семян и необходимых продуктов питания, что привело к дальнейшему сокращению посевных площадей и сборов зерна . Продразвёрстка и действовавшая с весны 1917 года хлебная монополия приводили к сокращению производства крестьянами продуктов только до уровня текущего собственного потребления. Отсутствие легального частного рынка хлеба при отсутствии каких-либо значимых запасов зерна у правительств советских республик, разруха на транспорте и только начавшие свою деятельность новые институты власти также послужили причиной голода.

Помощь голодающим

Отсутствие каких-либо значимых резервов продовольствия у правительства советских республик привело к тому, что оно в июле 1921 года обратилось за продовольственной помощью к иностранным государствам и общественности. Несмотря на множественные просьбы, первая незначительная помощь была отправлена лишь в сентябре. Основной поток помощи пошёл после активной общественной кампании, организованной лично Фритьофом Нансеном и рядом негосударственных организаций Европы и Америки в конце 1921 - начале 1922 года. Благодаря значительно лучшему урожаю 1922 года массовый голод прекратился, хотя в наиболее пострадавших ранее регионах помощь голодающим оказывалась до середины 1923 года. Голод 1921-23 годов также привёл к случаям людоедства и вызвал массовый рост беспризорности .

Для борьбы с голодом и спасения населения Советской России государством были мобилизованы все учреждения, предприятия, кооперативные, профсоюзные, молодёжные организации, Красная армия. Декретом ВЦИК Советов от 18 июня 1921 года была образована Центральная комиссия помощи голодающим (ЦК Помгол) как организация с чрезвычайными полномочиями в области снабжения и распределения продовольствия. Возглавил её председатель ВЦИК М. И. Калинин . Комиссии помощи голодающим создавались и при Центральных исполнительных комитетах республик РСФСР, при губернских, уездных и волостных исполкомах, при профсоюзах и крупных предприятиях.

В июле (не позднее 9-го) Предсовнаркома В. Ульянов (Ленин) писал:

Если район, охваченный неурожаем и голодный, обнимает территорию с 25 миллионами населения, то не следует ли рядом мер самых революционных взять с этого именно района молодёжь в армию в количестве около 500 тысяч штыков? (и даже может быть до 1 миллиона?)
Цель: помочь населению до известной степени, ибо прокормим часть голодных, и, может быть, посылками домой хлеба поможем до известной степени голодным. Это первое. А второе: поместить эти 1 / 2 миллиона на Украине, чтобы они помогли усилению продработы, будучи сугубо заинтересованы в ней, особенно ясно сознавая и чувствуя несправедливость обжорства богатых крестьян на Украине.

Урожай на Украине приблизительно определяют (Раковский) 550-650 миллионов пудов. Вычитая 150 миллионов пудов на обсеменение и 300 (15 x 20 = 300) на прокорм семьи и скота, получим остаток (550-450 = 100 ; 650-450 = 200 ) в среднем около 150 миллионов пудов. Если поставить на Украине армию из голодных губерний, этот остаток можно бы собрать (налогом + товарообмен + особыми реквизициями с богатых на помощь голодным) полностью .

Ленин В. И. Полное собрание сочинений. Изд. пятое. Т. 44. М.: Изд-во политич. лит-ры, 1974.- С. 67.

Формально в это время Украина не входила в состав РСФСР. В 1921 году на Украине (особенно в южных районах) начинался голод .

Кроме главы правительства России (в 1921 году) о продуктовых посылках с Украины говорил глава правительства Германии (в 1941 году).

2 августа 1921 года советское правительство обратилось к международному сообществу с просьбой о содействии в борьбе с голодом. «Российское правительство, - говорилось в ноте, - примет любую помощь, из каких бы источников она не поступила, совершенно не связывая её с существующими политическими отношениями». В тот же день В. И. Ленин написал обращение к мировому пролетариату, а ещё ранее (13 июля) Максим Горький с ведома руководства страны призвал общественность Запада не допустить массовой гибели людей в России. На 9 февраля Советская Россия выделила для закупки продовольствия только в США на сумму около 12 миллионов 200 тысяч долларов . Всего за два года в США было закуплено продовольствия на 13 миллионов долларов США. Значительные ресурсы удалось мобилизовать и внутри голодающей страны. К первому июня 1922 года в голодных губерниях было открыто свыше 7000 советских столовых (столовых иностранных организаций до 9500).

Конфискация церковного имущества

<…> Мы нашли возможным разрешить церковно-приходским советам и общинам жертвовать на нужды голодающих драгоценные церковные украшения и предметы, не имеющие богослужебного употребления, о чём и оповестили Православное население 6(19) февраля с. г. особым воззванием, которое было разрешено Правительством к напечатанию и распространению среди населения.

Но вслед за этим, после резких выпадов в правительственных газетах по отношению к духовным руководителям Церкви, 10 (23) февраля ВЦИК, для оказания помощи голодающим, постановил изъять из храмов все драгоценные церковные вещи, в том числе и священные сосуды и прочие богослужебные церковные предметы. С точки зрения Церкви подобный акт является актом святотатства… Мы не можем одобрить изъятия из храмов, хотя бы и через добровольное пожертвование, священных предметов, употребление коих не для богослужебных целей воспрещается канонами Вселенской Церкви и карается Ею как святотатство - миряне отлучением от Неё, священнослужители - извержением из сана (Апостольское правило 73, Двукратн. Вселенск. Собор. Правило 10).

Отобранные у церкви ценности отправлялись в Гохран . Согласно сводной ведомости ЦК Последгол ВЦИК о количестве изъятых церковных ценностей на 1 ноября 1922 года было изъято:

• Золота 33 пуда 32 фунта
• Серебра 23,997 пуда 23 фунта 3 лота
• Бриллиантов 35 670 шт.
• Прочих драгоценных камней 71 762 шт.
• Жемчуга 14 пуда 32 фунта
• Золотой монеты 3 115 руб.
• Серебряной монеты 19 155 руб.
• Различных драгоценных вещей 52 пуда 30 фунта

Всего было изъято церковных ценностей на два с половиной миллиарда золотых рублей. Из этих средств только примерно один миллион рублей было потрачено на закупку продовольствия для голодающих. Основная часть собранных средств пошла на «приближение мировой революции » .

Помощь иностранных организаций

Продовольственную, материальную и медицинскую поддержку пострадавшим оказывали: Международный комитет рабочей помощи (Межрабпом) (Создан по инициативе Исполкома Коминтерна 13 августа 1921 г.), Организация общеевропейской помощи голодающим России (возглавляемая Ф. Нансеном - она объединила под эгидой Международного Красного Креста 15 религиозно-благотворительных обществ и комитетов) и ряд других религиозно-благотворительных обществ и комитетов (Миссия Ватикана, «Джойнт» и др). Основной объём помощи предоставлялся Американской администрацией помощи .

Американская администрация помощи

Неоднократно зафиксированные нами акты поедания трупов являлись последней стадией длительно нарастающего и прогрессирующего чувства голода, каковое постепенно сламывало все препятствия, всякую борьбу с собой…

В июле 1922 г. пищу в столовых АРА и паек кукурузы получали 8,8 млн чел., а в августе 10,3 млн. В пик активности на АРА работало 300 американских граждан и более 120 тысяч человек, нанятых в советских республиках.

Всего за два года АРА было израсходовано около 78 млн долларов, из которых 28 миллионов - деньги правительства США, 13 млн - советского правительства, остальные - благотворительность, частные пожертвования, средства других частных организаций. С начала осени 1922 г. началось сокращение помощи. К октябрю 1922 года продовольственная помощь американцев в России была сведена до минимума.

Международный Комитет Помощи России под руководством Нансена с сентября 1921 по сентябрь 1922 г. доставил в Россию 90,7 тыс. тонн продовольствия .

Лига Наций и призывы Ф. Нансена оказать помощь голодающей Советской России

30 сентября 1921 года на заседании Лиги Наций в Женеве выступил Фритьоф Нансен. В нём он обвинил правительства стран-членов Лиги в желании решить проблему большевизма в России посредством голода и гибели 20 миллионов человек. Он отметил, что множественные и неоднократные просьбы о предоставлении 5 миллионов фунтов стерлингов (половина стоимости линкора) к правительствам Европейских государств остались без ответа. И теперь, когда Лига Наций приняла резолюцию - эта резолюция говорит только о том, что нужно что-то сделать для России, но отказывает в этом. Более того, представителем Королевства Югославия М. Спалайковичем была предложена резолюция, возлагающая всю ответственность за голод на Советское правительство. Комментируя это, он отметил: «Мы не дадим ни пенни парням из Москвы… из двух зол - голода и большевизма я считаю последний худшим». По информации корреспондента, аналогичного мнения были и другие делегации, но они это выразили в более обтекаемой форме .

Масштаб и последствия голода

Исследователь голода В. А. Поляков пришёл к выводу, что мероприятия советской власти ликвидации голода и его последствий были малоэффективными . Смертность возросла в 3-5 раз (в Самарской губернии , Башкирии и Татарской Советской республике смертность возросла с 2,4-2,8 до 12,3-13,9 человек на 100 душ населения в год). Умирали преимущественно беспосевные (23,3) и в меньшей степени малопосевные (11,0), средне- (7,7) и крупно-посевные (2,2) (смертность на 100 человек) крестьяне.

Кроме того, голод в той или иной степени охватил практически все регионы и города Европейской части Советских Республик.

Милиция вступила вновь… в полосу голода… появились случаи смерти милиционеров от голода и изнурения… состояние милиции в продовольственном отношении было крайне близким к катастрофичному

В КазАССР в ноябре 1921 года число голодающих составляло 1 млн 300 тыс. человек, а в марте 1922 года - 1 млн 500 тыс. человек .

Потери в период голода трудно определить, поскольку никто не занимался подсчётом жертв. Самые большие потери наблюдались в Самарской и Челябинской губерниях, в автономной области немцев Поволжья и Башкирской автономной республике , общее число населения которых сократилось на 20,6 %. В социальном плане больше всех страдала деревенская беднота, особенно те, у кого не было молочного скота , спасшего от смерти многие семьи. В возрастном плане больнее всего голод ударил по детям, лишив значительную часть тех, кому удалось уцелеть, родителей и крова. В 1922 г. более полутора миллионов крестьянских детей, предоставленных самим себе, бродяжничали, прося подаяние и воруя; смертность в приютах для беспризорных достигала 50 %. Советское центральное статистическое управление определило дефицит населения за период с 1920 по 1922 гг. равным 5,1 млн. человек. Голод в России 1921 г., если не считать военных потерь, был крупнейшей для того времени катастрофой в европейской истории после средневековья .

Оценки произошедшего

См. также

Примечания

1. Революция и гражданская война в России: 1917-1923 гг. Энциклопедия в 4 томах. - Москва: Терра , 2008. - Т. 1. - С. 446. - 560 с. - (Большая энциклопедия). - 100 000 экз. - ISBN 978-5-273-00561-7 .
2. Кристкалн А. М. Голод 1921 г. в Поволжье: опыт современного изучения проблемы. Автореферат диссертации. 1997
3. См.: Каракулов, Дмитрий Владимирович. Голод 1921 - 1922 гг. на Урале. Диссертация. Введение . С. 15 - 16.
4. Хлопець села Благовіщенка Іляріон Нищенко, що через голод убив свого 3-літнього брата і з"їв його