Ганс христиан андерсен сказка штопальная игла. Энциклопедия сказочных героев: "Штопальная игла". Побратимы — Ганс Христиан Андерсен
Сказка о непростой жизни маленькой швейной иголки. Когда она сломалась, то стала брошкой, которую хозяйка быстро потеряла. Однако, даже лежа в канаве, игла не утратила веры в себя и чувства собственного достоинства…
Штопальная игла читать…
Жила-была штопальная игла; она считала себя такой тонкой, что воображала, будто она швейная иголка.
Смотрите, смотрите, что вы держите! - сказала она пальцам, когда они вынимали её. - Не уроните меня! Упаду на пол - чего доброго, затеряюсь: я слишком тонка!
Будто уж! - ответили пальцы и крепко обхватили её за талию.
Вот видите, я иду с целой свитой! - сказала штопальная игла и потянула за собой длинную нитку, только без узелка.
Пальцы ткнули иглу прямо в кухаркину туфлю, - кожа на туфле лопнула, и надо было зашить дыру.
Фу, какая чёрная работа! - сказала штопальная игла. - Я не выдержу! Я сломаюсь!
И вправду сломалась.
Ну вот, я же говорила, - сказала она. - Я слишком тонка!
«Теперь она никуда не годится», - подумали пальцы, но им всё-таки пришлось крепко держать её: кухарка накапала на сломанный конец иглы сургуч и потом заколола ею косынку.
Вот теперь я - брошка! - сказала штопальная игла. - Я знала, что буду в чести: в ком есть толк, из того всегда выйдет что-нибудь путное.
И она засмеялась про себя, - ведь никто не видал, чтобы штопальные иглы смеялись громко, - она сидела в косынке, словно в карете, и поглядывала по сторонам.
Позвольте спросить, вы из золота? - обратилась она к соседке-булавке. - Вы очень милы, и у вас собственная головка… Только маленькая! Постарайтесь её отрастить, - не всякому ведь достаётся сургучная головка!
При этом штопальная игла так гордо выпрямилась, что вылетела из платка прямо в раковину, куда кухарка как раз выливала помои.
Отправляюсь в плавание! - сказала штопальная игла. - Только бы мне не затеряться!
Но она затерялась.
Я слишком тонка, я не создана для этого мира! - сказала она, лёжа в уличной канаве. - Но я знаю себе цену, а это всегда приятно.
И штопальная игла тянулась в струнку, не теряя хорошего расположения духа.
Над ней проплывала всякая всячина: щепки, соломинки, клочки газетной бумаги…
Ишь, как плывут! - говорила штопальная игла. - Они понятия не имеют о том, кто скрывается тут под ними. - Это я тут скрываюсь! Я тут сижу! Вон плывёт щепка: у неё только и мыслей, что о щепках. Ну, щепкой она век и останется! Вот соломинка несётся… Вертится-то, вертится-то как! Не задирай так носа! Смотри, как бы не наткнуться на камень! А вон газетный обрывок плывёт. Давно уж забыть успели, что на нём напечатано, а он, гляди, как развернулся!.. Я лежу тихо, смирно. Я знаю себе цену, и этого у меня не отнимут!
Раз возле неё что-то заблестело, и штопальная игла вообразила, что это бриллиант. Это был бутылочный осколок, но он блестел, и штопальная игла заговорила с ним. Она назвала себя брошкой и спросила его:
Вы, должно быть, бриллиант?
Да, нечто в этом роде.
И оба думали друг про друга и про самих себя, что они настоящие драгоценности, и говорили между собой о невежественности и надменности света.
Да, я жила в коробке у одной девицы, - рассказывала штопальная игла. - Девица эта была кухаркой. У неё на каждой руке было по пяти пальцев, и вы представить себе не можете, до чего доходило их чванство! А ведь занятие у них было только одно - вынимать меня и класть обратно в коробку!
А они блестели? - спросил бутылочный осколок.
Блестели? - отвечала штопальная игла. - Нет, блеску в них не было, зато сколько высокомерия!.. Их было пять братьев, все - урождённые «пальцы»; они всегда стояли в ряд, хоть и были различной величины. Крайний - Толстяк, - впрочем, отстоял от других, он был толстый коротышка, и спина у него гнулась только в одном месте, так что он мог кланяться только раз; зато он говорил, что если его отрубят, то человек не годится больше для военной службы. Второй - Лакомка - тыкал нос всюду: и в сладкое и в кислое, тыкал и в солнце и в луну; он же нажимал перо, когда надо было писать. Следующий - Долговязый - смотрел на всех свысока. Четвёртый - Златоперст - носил вокруг пояса золотое кольцо и, наконец, самый маленький - Пер - музыкант - ничего не делает и очень этим гордился. Да, они только и знали, что хвастаться, и вот - я бросилась в раковину.
А теперь мы сидим и блестим! - сказал бутылочный осколок.
В это время воды в канаве прибыло, так что она хлынула через край и унесла с собой осколок.
Он продвинулся! - вздохнула штопальная игла. - А я осталась лежать! Я слишком тонка, слишком деликатна, но я горжусь этим, и это благородная гордость!
И она лежала, вытянувшись в струнку, и передумала много дум.
Я просто готова думать, что родилась от солнечного луча, - так я тонка! Право, кажется, будто солнце ищет меня под водой! Ах, я так тонка, что даже отец мой солнце не может меня найти! Не лопни тогда мой глазок1, я бы, кажется, заплакала! Впрочем, нет, плакать неприлично!
Однажды пришли уличные мальчишки и стали копаться в канавке, выискивая старые гвозди, монетки и прочие сокровища. Перепачкались они страшно, но это-то и доставляло им удовольствие!
Ай! - закричал вдруг один из них; он укололся о штопальную иглу. - Смотри, какая штука!
Я не штука, а барышня! - заявила штопальная игла, но её никто не расслышал. Сургуч с неё сошёл, и она вся почернела, но в чёрном всегда выглядишь стройнее, и игла воображала, что стала ещё тоньше прежнего.
Вон плывёт яичная скорлупа! - закричали мальчишки, взяли штопальную иглу и воткнули в скорлупу.
Чёрное на белом фоне очень красиво! - сказала штопальная игла. - Теперь меня хорошо видно! Только бы не поддаться морской болезни, этого я не выдержу: я такая хрупкая!
Но она не поддалась морской болезни - выдержала.
Против морской болезни хорошо иметь стальной желудок, и всегда помнить, что ты не то что простые смертные! Теперь я совсем оправилась. Чем ты благороднее, тем больше можешь перенести!
Крак! - сказала яичная скорлупа: её переехала ломовая телега.
Ух, как давит! - завопила штопальная игла. - Сейчас меня стошнит! Не выдержу! Сломаюсь!
Но она выдержала, хотя её и переехала ломовая телега; она лежала на мостовой, вытянувшись во всю длину, - ну и пусть себе лежит!
(Перевод А. В. Ганзен, илл. В.Алфеевского, изд. Детгиз, 1963 г.)
Подтвердить оценку
Оценка: / 5. Количестов оценок:
Помогите сделать материалы на сайте лучше для пользователя!
Напишите причину низкой оценки.
Отправить
Спасибо за отзыв!
Прочитано 3411 раз(а)
Другие сказки Андерсена
-
Аисты — Ганс Христиан Андерсен
Сказка про то, как маленькие дети дразнили птенцов аистов. Когда аисты подросли, то захотели отомстить мальчишкам. Хорошим детям, которые защищали аистов, они отнесли хорошеньких младенцев из пруда. А тому мальчику, который дразнил их всех больше, …
-
Побратимы — Ганс Христиан Андерсен
Сказка о великой дружбе, которой не страшны любые испытания. Пастух расскажет нам об обычае побратимства, который существовал давным-давно в стране эллинов… Сказка для детей старшего школьного возраста. Побратимы читать Мы только что сделали маленькое путешествие …
-
Цветы маленькой Иды — Ганс Христиан Андерсен
Однажды она спросила у студента, почему ее цветы завяли. Он рассказал ей чудесную историю о балах цветов. Той же ночью Ида проснулась и увидела прекрасный бал цветов, на который пришли даже куклы … Цветы маленькой …
-
Слоненок — Редьярд Киплинг
Сказка расскажет о том, как у слонов появились их длинные носы — хоботы… Слоненок читать Это только теперь, милый мой мальчик, у Слона есть хобот. А прежде, давно, давно, никакого хобота не было у Слона. …
-
Где раки зимуют — Бианки В.В.
Одного рака случайно подали на обед не сваренным и ему удалось свалиться со стола, там он встретил Котенка, уцепился за него и оказался на улице. Рядом был пруд, но вода для рака была неприятная и …
-
Федот-стрелец — русская народная сказка
Сказка рассказывает историю Федота-стрельца, который подстрелил крыло горлице, а она оказалась девицей-красавицей. Женился Федот, зажил счастливо. А царь увидел девушку, влюбился в нее и надумал Федота извести. Да только Федот не промах был… Сказка по …
Какой самый любимый праздник всех ребят? Конечно, Новый год! В эту волшебную ночь на землю спускается чудо, всё сверкает огнями, слышен смех, а Дед Мороз приносит долгожданные подарки. Новому году посвящено огромное количество стихов. В …
В этом разделе сайта Вы найдете подборку стихотворений про главного волшебника и друга всех детей — Деда Мороза. Про доброго дедушку написано много стихов, но мы отобрали самые подходящие для детей 5,6,7 лет. Стихи про …
Пришла зима, а с ней пушистый снег, метели, узоры на окнах, морозный воздух. Ребята радуются белым хлопьям снега, достают коньки и санки из дальних углов. Во дворе кипит работа: строят снежную крепость, ледяную горку, лепят …
Подборка коротких и запоминающихся стихов про зиму и Новый год, Деда Мороза, снежинки, ёлочку для младшей группы детского сада. Читайте и учите короткие стихи с детьми 3-4 лет для утренников и праздника Нового года. Здесь …
1 - Про малютку-автобус, который боялся темноты
Дональд Биссет
Сказка о том, как мама-автобус научила своего малютку-автобуса не бояться темноты… Про малютку-автобус, который боялся темноты читать Жил-был на свете малютка-автобус. Он был ярко-красного цвета и жил с папой и мамой в гараже. Каждое утро …
2 - Три котёнка
Сутеев В.Г.
Небольшая сказка для самых маленьких про трех котят-непосед и их веселые приключения. Маленькие дети обожают короткие истории с картинками, поэтому, сказки Сутеева так популярны и любимы! Три котёнка читать Три котёнка - чёрный, серый и …
3 - Ёжик в тумане
Козлов С.Г.
Сказка про Ежика, как он гулял ночью и заблудился в тумане. Он свалился в реку, но кто-то вынес его на берег. Волшебная была ночь! Ёжик в тумане читать Тридцать комариков выбежали на поляну и заиграли …
4 - Про мышонка из книжонки
Джанни Родари
Небольшая сказа про мышонка, который жил в книжке и решил выпрыгнуть из нее в большой мир. Только он не умел разговаривать на языке мышей, а знал только странный книжный язык… Про мышонка из книжонки читать …
Жила-была штопальная игла; она считала себя такой тонкой, что воображала, будто она швейная иголка.
Смотрите, смотрите, что вы держите! - сказала она пальцам, когда они вынимали ее. - Не уроните меня! Упаду на пол - чего доброго, затеряюсь: я слишком тонка!
Будто уж! - ответили пальцы и крепко обхватили ее за талию.
Вот видите, я иду с целой свитой! - сказала штопальная игла и потянула за собой длинную нитку, только без узелка.
Пальцы ткнули иглу прямо в кухаркину туфлю, - кожа на туфле лопнула, и надо было зашить дыру.
Фу, какая черная работа! - сказала штопальная игла. - Я не выдержу! Я сломаюсь!
И вправду сломалась.
Ну вот, я же говорила, - сказала она. - Я слишком тонка!
«Теперь она никуда не годится», - подумали пальцы, но им все-таки пришлось крепко держать ее: кухарка накапала на сломанный конец иглы сургуч и потом заколола ею косынку.
Вот теперь я - брошка! - сказала штопальная игла. - Я знала, что буду в чести: в ком есть толк, из того всегда выйдет что-нибудь путное.
И она засмеялась про себя, - ведь никто не видал, чтобы штопальные иглы смеялись громко, - она сидела в косынке, словно в карете, и поглядывала по сторонам.
Позвольте спросить, вы из золота? - обратилась она к соседке-булавке. - Вы очень милы, и у вас собственная головка… Только маленькая! Постарайтесь ее отрастить, - не всякому ведь достается сургучная головка!
При этом штопальная игла так гордо выпрямилась, что вылетела из платка прямо в раковину, куда кухарка как раз выливала помои.
Отправляюсь в плавание! - сказала штопальная игла. - Только бы мне не затеряться!
Но она затерялась.
Я слишком тонка, я не создана для этого мира! - сказала она, лежа в уличной канаве. - Но я знаю себе цену, а это всегда приятно.
И штопальная игла тянулась в струнку, не теряя хорошего расположения духа.
Над ней проплывала всякая всячина: щепки, соломинки, клочки газетной бумаги…
Ишь, как плывут! - говорила штопальная игла. - они понятия не имеют о том, кто скрывается тут под ними. - Это я тут скрываюсь! Я тут сижу! Вон плывет щепка: у нее только и мыслей, что о щепках. Ну, щепкой она век и останется! Вот соломинка несется… Вертится-то, вертится-то как! Не задирай так носа! Смотри, как бы не наткнуться на камень! А вон газетный обрывок плывет. Давно уж забыть успели, что на нем напечатано, а он, гляди, как развернулся!.. Я лежу тихо, смирно. Я знаю себе цену, и этого у меня не отнимут!
Раз возле нее что-то заблестело, и штопальная игла вообразила, что это бриллиант. Это был бутылочный осколок, но он блестел, и штопальная игла заговорила с ним. Она назвала себя брошкой и спросила его:
Вы, должно быть, бриллиант?
Да, нечто в этом роде.
И оба думали друг про друга и про самих себя, что они настоящие драгоценности, и говорили между собой о невежественности и надменности света.
Да, я жила в коробке у одной девицы, - рассказывала штопальная игла. - Девица эта была кухаркой. У нее на каждой руке было по пяти пальцев, и вы представить себе не можете, до чего доходило их чванство! А ведь занятие у них было только одно - вынимать меня и класть обратно в коробку!
А они блестели? - спросил бутылочный осколок.
Блестели? - отвечала штопальная игла. - Нет, блеску в них не было, зато сколько высокомерия!.. Их было пять братьев, все - урожденные «пальцы»; они всегда стояли в ряд, хоть и были различной величины. Крайний - Толстяк, - впрочем, отстоял от других, он был толстый коротышка, и спина у него гнулась только в одном месте, так что он мог кланяться только раз; зато он говорил, что если его отрубят, то человек не годится больше для военной службы. Второй - Лакомка - тыкал нос всюду: и в сладкое и в кислое, тыкал и в солнце и в луну; он не нажимал перо, когда надо было писать. Следующий - Долговязый - смотрел на всех свысока. Четвертый - Златоперст - носил вокруг пояса золотое кольцо и, наконец, самый маленький - Пер-музыкант - ничего не делает и очень этим гордился. Да, они только и знали, что хвастаться, и вот - я бросилась в раковину.
А теперь мы сидим и блестим! - сказал бутылочный осколок.
В это время воды в канаве прибыло, так что она хлынула через край и унесла с собой осколок.
Он продвинулся! - вздохнула штопальная игла. - А я осталась лежать! Я слишком тонка, слишком деликатна, но я горжусь этим, и это благородная гордость!
И она лежала, вытянувшись в струнку, и передумала много дум.
Я просто готова думать, что родилась от солнечного луча, - так я тонка! Право, кажется, будто солнце ищет меня под водой! Ах, я так тонка, что даже отец мой солнце не может меня найти! Не лопни тогда мой глазок (игольное ушко по-датски называется игольным глазком), я бы, кажется, заплакала! Впрочем, нет, плакать неприлично!
Однажды пришли уличные мальчишки и стали копаться в канавке, выискивая старые гвозди, монетки и прочие сокровища. Перепачкались они страшно, но это-то и доставляло им удовольствие!
Ай! - закричал вдруг один из них; он укололся о штопальную иглу. - Смотри, какая штука!
Черное на белом фоне очень красиво! - сказала штопальная игла. - Теперь меня хорошо видно! Только бы не поддаться морской болезни, этого я не выдержу: я такая хрупкая!
Но она не поддалась морской болезни - выдержала.
Я не штука, а барышня! - заявила штопальная игла, но ее никто не расслышал. Сургуч с нее сошел, и она вся почернела, но в черном всегда выглядишь стройнее, и игла воображала, что стала еще тоньше прежнего.
Вон плывет яичная скорлупа! - закричали мальчишки, взяли штопальную иглу и воткнули в скорлупу.
Против морской болезни хорошо иметь стальной желудок, и всегда помнить, что ты не то что простые смертные! Теперь я совсем оправилась. Чем ты благороднее, тем больше можешь перенести!
Крак! - сказала яичная скорлупа: ее переехала ломовая телега.
Ух, как давит! - завопила штопальная игла. - Сейчас меня стошнит! Не выдержу! Сломаюсь!
Но она выдержала, хотя ее и переехала ломовая телега; она лежала на мостовой, вытянувшись во всю длину, - ну и пусть себе лежит!
Жила-была штопальная игла; она считала себя такой тонкой, что воображала, будто она швейная иголка.
Смотрите, смотрите, что вы держите! - сказала она пальцам, когда они вынимали ее. - Не уроните меня! Упаду на пол - чего доброго, затеряюсь: я слишком тонка!
Будто уж! - ответили пальцы и крепко обхватили ее за талию.
Вот видите, я иду с целой свитой! - сказала штопальная игла и потянула за собой длинную нитку, только без узелка.
Пальцы ткнули иглу прямо в кухаркину туфлю, - кожа на туфле лопнула, и надо было зашить дыру.
Фу, какая черная работа! - сказала штопальная игла. - Я не выдержу! Я сломаюсь!
И вправду сломалась.
Ну вот, я же говорила, - сказала она. - Я слишком тонка!
«Теперь она никуда не годится», - подумали пальцы, но им все-таки пришлось крепко держать ее: кухарка накапала на сломанный конец иглы сургуч и потом заколола ею косынку.
Вот теперь я - брошка! - сказала штопальная игла. - Я знала, что буду в чести: в ком есть толк, из того всегда выйдет что-нибудь путное.
И она засмеялась про себя, - ведь никто не видал, чтобы штопальные иглы смеялись громко, - она сидела в косынке, словно в карете, и поглядывала по сторонам.
Позвольте спросить, вы из золота? - обратилась она к соседке-булавке. - Вы очень милы, и у вас собственная головка… Только маленькая! Постарайтесь ее отрастить, - не всякому ведь достается сургучная головка!
При этом штопальная игла так гордо выпрямилась, что вылетела из платка прямо в раковину, куда кухарка как раз выливала помои.
Отправляюсь в плавание! - сказала штопальная игла. - Только бы мне не затеряться!
Но она затерялась.
Я слишком тонка, я не создана для этого мира! - сказала она, лежа в уличной канаве. - Но я знаю себе цену, а это всегда приятно.
И штопальная игла тянулась в струнку, не теряя хорошего расположения духа.
Над ней проплывала всякая всячина: щепки, соломинки, клочки газетной бумаги…
Ишь, как плывут! - говорила штопальная игла. - они понятия не имеют о том, кто скрывается тут под ними. - Это я тут скрываюсь! Я тут сижу! Вон плывет щепка: у нее только и мыслей, что о щепках. Ну, щепкой она век и останется! Вот соломинка несется… Вертится-то, вертится-то как! Не задирай так носа! Смотри, как бы не наткнуться на камень! А вон газетный обрывок плывет. Давно уж забыть успели, что на нем напечатано, а он, гляди, как развернулся!.. Я лежу тихо, смирно. Я знаю себе цену, и этого у меня не отнимут!
Раз возле нее что-то заблестело, и штопальная игла вообразила, что это бриллиант. Это был бутылочный осколок, но он блестел, и штопальная игла заговорила с ним. Она назвала себя брошкой и спросила его:
Вы, должно быть, бриллиант?
Да, нечто в этом роде.
И оба думали друг про друга и про самих себя, что они настоящие драгоценности, и говорили между собой о невежественности и надменности света.
Да, я жила в коробке у одной девицы, - рассказывала штопальная игла. - Девица эта была кухаркой. У нее на каждой руке было по пяти пальцев, и вы представить себе не можете, до чего доходило их чванство! А ведь занятие у них было только одно - вынимать меня и класть обратно в коробку!
А они блестели? - спросил бутылочный осколок.
Блестели? - отвечала штопальная игла. - Нет, блеску в них не было, зато сколько высокомерия!.. Их было пять братьев, все - урожденные «пальцы»; они всегда стояли в ряд, хоть и были различной величины. Крайний - Толстяк, - впрочем, отстоял от других, он был толстый коротышка, и спина у него гнулась только в одном месте, так что он мог кланяться только раз; зато он говорил, что если его отрубят, то человек не годится больше для военной службы. Второй - Лакомка - тыкал нос всюду: и в сладкое и в кислое, тыкал и в солнце и в луну; он не нажимал перо, когда надо было писать. Следующий - Долговязый - смотрел на всех свысока. Четвертый - Златоперст - носил вокруг пояса золотое кольцо и, наконец, самый маленький - Пер-музыкант - ничего не делает и очень этим гордился. Да, они только и знали, что хвастаться, и вот - я бросилась в раковину.
А теперь мы сидим и блестим! - сказал бутылочный осколок.
В это время воды в канаве прибыло, так что она хлынула через край и унесла с собой осколок.
Он продвинулся! - вздохнула штопальная игла. - А я осталась лежать! Я слишком тонка, слишком деликатна, но я горжусь этим, и это благородная гордость!
И она лежала, вытянувшись в струнку, и передумала много дум.
Я просто готова думать, что родилась от солнечного луча, - так я тонка! Право, кажется, будто солнце ищет меня под водой! Ах, я так тонка, что даже отец мой солнце не может меня найти! Не лопни тогда мой глазок (игольное ушко по-датски называется игольным глазком), я бы, кажется, заплакала! Впрочем, нет, плакать неприлично!
Однажды пришли уличные мальчишки и стали копаться в канавке, выискивая старые гвозди, монетки и прочие сокровища. Перепачкались они страшно, но это-то и доставляло им удовольствие!
Ай! - закричал вдруг один из них; он укололся о штопальную иглу. - Смотри, какая штука!
Черное на белом фоне очень красиво! - сказала штопальная игла. - Теперь меня хорошо видно! Только бы не поддаться морской болезни, этого я не выдержу: я такая хрупкая!
Но она не поддалась морской болезни - выдержала.
Я не штука, а барышня! - заявила штопальная игла, но ее никто не расслышал. Сургуч с нее сошел, и она вся почернела, но в черном всегда выглядишь стройнее, и игла воображала, что стала еще тоньше прежнего.
Вон плывет яичная скорлупа! - закричали мальчишки, взяли штопальную иглу и воткнули в скорлупу.
Против морской болезни хорошо иметь стальной желудок, и всегда помнить, что ты не то что простые смертные! Теперь я совсем оправилась. Чем ты благороднее, тем больше можешь перенести!
Крак! - сказала яичная скорлупа: ее переехала ломовая телега.
Ух, как давит! - завопила штопальная игла. - Сейчас меня стошнит! Не выдержу! Сломаюсь!
Но она выдержала, хотя ее и переехала ломовая телега; она лежала на мостовой, вытянувшись во всю длину, - ну и пусть себе лежит!
Иллюстраци: Vilhelm Pedersen
Жила-была штопальная игла; она считала себя такой тонкой, что воображала, будто она швейная иголка.
Смотрите, смотрите, что вы держите! - сказала она пальцам, когда они вынимали ее. - Не уроните меня! Упаду на пол - чего доброго, затеряюсь: я слишком тонка!
Будто уж! - ответили пальцы и крепко обхватили ее за талию.
Вот видите, я иду с целой свитой! - сказала штопальная игла и потянула за собой длинную нитку, только без узелка.
Пальцы ткнули иглу прямо в кухаркину туфлю, - кожа на туфле лопнула, и надо было зашить дыру.
Фу, какая черная работа! - сказала штопальная игла. - Я не выдержу! Я сломаюсь!
И вправду сломалась.
Ну вот, я же говорила, - сказала она. - Я слишком тонка!
«Теперь она никуда не годится», - подумали пальцы, но им все-таки пришлось крепко держать ее: кухарка накапала на сломанный конец иглы сургуч и потом заколола ею косынку.
Вот теперь я - брошка! - сказала штопальная игла. - Я знала, что буду в чести: в ком есть толк, из того всегда выйдет что-нибудь путное.
И она засмеялась про себя, - ведь никто не видал, чтобы штопальные иглы смеялись громко, - она сидела в косынке, словно в карете, и поглядывала по сторонам.
Позвольте спросить, вы из золота? - обратилась она к соседке-булавке. - Вы очень милы, и у вас собственная головка… Только маленькая! Постарайтесь ее отрастить, - не всякому ведь достается сургучная головка!
При этом штопальная игла так гордо выпрямилась, что вылетела из платка прямо в раковину, куда кухарка как раз выливала помои.
Отправляюсь в плавание! - сказала штопальная игла. - Только бы мне не затеряться!
Но она затерялась.
Я слишком тонка, я не создана для этого мира! - сказала она, лежа в уличной канаве. - Но я знаю себе цену, а это всегда приятно.
И штопальная игла тянулась в струнку, не теряя хорошего расположения духа.
Над ней проплывала всякая всячина: щепки, соломинки, клочки газетной бумаги…
Ишь, как плывут! - говорила штопальная игла. - они понятия не имеют о том, кто скрывается тут под ними. - Это я тут скрываюсь! Я тут сижу! Вон плывет щепка: у нее только и мыслей, что о щепках. Ну, щепкой она век и останется! Вот соломинка несется… Вертится-то, вертится-то как! Не задирай так носа! Смотри, как бы не наткнуться на камень! А вон газетный обрывок плывет. Давно уж забыть успели, что на нем напечатано, а он, гляди, как развернулся!. . Я лежу тихо, смирно. Я знаю себе цену, и этого у меня не отнимут!
Раз возле нее что-то заблестело, и штопальная игла вообразила, что это бриллиант. Это был бутылочный осколок, но он блестел, и штопальная игла заговорила с ним. Она назвала себя брошкой и спросила его:
Вы, должно быть, бриллиант?
Да, нечто в этом роде.
И оба думали друг про друга и про самих себя, что они настоящие драгоценности, и говорили между собой о невежественности и надменности света.
Да, я жила в коробке у одной девицы, - рассказывала штопальная игла. - Девица эта была кухаркой. У нее на каждой руке было по пяти пальцев, и вы представить себе не можете, до чего доходило их чванство! А ведь занятие у них было только одно - вынимать меня и класть обратно в коробку!
А они блестели? - спросил бутылочный осколок.
Блестели? - отвечала штопальная игла. - Нет, блеску в них не было, зато сколько высокомерия!. . Их было пять братьев, все - урожденные «пальцы»; они всегда стояли в ряд, хоть и были различной величины. Крайний - Толстяк, - впрочем, отстоял от других, он был толстый коротышка, и спина у него гнулась только в одном месте, так что он мог кланяться только раз; зато он говорил, что если его отрубят, то человек не годится больше для военной службы. Второй - Лакомка - тыкал нос всюду: и в сладкое и в кислое, тыкал и в солнце и в луну; он не нажимал перо, когда надо было писать. Следующий - Долговязый - смотрел на всех свысока. Четвертый - Златоперст - носил вокруг пояса золотое кольцо и, наконец, самый маленький - Пер-музыкант - ничего не делает и очень этим гордился. Да, они только и знали, что хвастаться, и вот - я бросилась в раковину.
А теперь мы сидим и блестим! - сказал бутылочный осколок.
В это время воды в канаве прибыло, так что она хлынула через край и унесла с собой осколок.
Он продвинулся! - вздохнула штопальная игла. - А я осталась лежать! Я слишком тонка, слишком деликатна, но я горжусь этим, и это благородная гордость!
И она лежала, вытянувшись в струнку, и передумала много дум.
Я просто готова думать, что родилась от солнечного луча, - так я тонка! Право, кажется, будто солнце ищет меня под водой! Ах, я так тонка, что даже отец мой солнце не может меня найти! Не лопни тогда мой глазок <игольное ушко по-датски называется игольным глазком>, я бы, кажется, заплакала! Впрочем, нет, плакать неприлично!
Однажды пришли уличные мальчишки и стали копаться в канавке, выискивая старые гвозди, монетки и прочие сокровища. Перепачкались они страшно, но это-то и доставляло им удовольствие!
Ай! - закричал вдруг один из них; он укололся о штопальную иглу. - Смотри, какая штука!
Черное на белом фоне очень красиво! - сказала штопальная игла. - Теперь меня хорошо видно! Только бы не поддаться морской болезни, этого я не выдержу: я такая хрупкая!
Но она не поддалась морской болезни - выдержала.
Я не штука, а барышня! - заявила штопальная игла, но ее никто не расслышал. Сургуч с нее сошел, и она вся почернела, но в черном всегда выглядишь стройнее, и игла воображала, что стала еще тоньше прежнего.
Вон плывет яичная скорлупа! - закричали мальчишки, взяли штопальную иглу и воткнули в скорлупу.
Против морской болезни хорошо иметь стальной желудок, и всегда помнить, что ты не то что простые смертные! Теперь я совсем оправилась. Чем ты благороднее, тем больше можешь перенести!
Крак! - сказала яичная скорлупа: ее переехала ломовая телега.
Ух, как давит! - завопила штопальная игла. - Сейчас меня стошнит! Не выдержу! Сломаюсь!
Но она выдержала, хотя ее и переехала ломовая телега; она лежала на мостовой, вытянувшись во всю длину, - ну и пусть себе лежит!
Жила-была штопальная игла; она считала себя такой тонкой, что воображала, будто она швейная иголка.
Смотрите, смотрите, что вы держите! - сказала она пальцам, когда они вынимали ее. - Не уроните меня! Упаду на пол - чего доброго, затеряюсь: я слишком тонка!
Будто уж! - ответили пальцы и крепко обхватили ее за талию.
Вот видите, я иду с целой свитой! - сказала штопальная игла и потянула за собой длинную нитку, только без узелка.
Пальцы ткнули иглу прямо в кухаркину туфлю, - кожа на туфле лопнула, и надо было зашить дыру.
Фу, какая черная работа! - сказала штопальная игла. - Я не выдержу! Я сломаюсь!
И вправду сломалась.
Ну вот, я же говорила, - сказала она. - Я слишком тонка!
«Теперь она никуда не годится», - подумали пальцы, но им все-таки пришлось крепко держать ее: кухарка накапала на сломанный конец иглы сургуч и потом заколола ею косынку.
Вот теперь я - брошка! - сказала штопальная игла. - Я знала, что буду в чести: в ком есть толк, из того всегда выйдет что-нибудь путное.
И она засмеялась про себя, - ведь никто не видал, чтобы штопальные иглы смеялись громко, - она сидела в косынке, словно в карете, и поглядывала по сторонам.
Позвольте спросить, вы из золота? - обратилась она к соседке-булавке. - Вы очень милы, и у вас собственная головка… Только маленькая! Постарайтесь ее отрастить, - не всякому ведь достается сургучная головка!
При этом штопальная игла так гордо выпрямилась, что вылетела из платка прямо в раковину, куда кухарка как раз выливала помои.
Отправляюсь в плавание! - сказала штопальная игла. - Только бы мне не затеряться!
Но она затерялась.
Я слишком тонка, я не создана для этого мира! - сказала она, лежа в уличной канаве. - Но я знаю себе цену, а это всегда приятно.
И штопальная игла тянулась в струнку, не теряя хорошего расположения духа.
Над ней проплывала всякая всячина: щепки, соломинки, клочки газетной бумаги…
Ишь, как плывут! - говорила штопальная игла. - они понятия не имеют о том, кто скрывается тут под ними. - Это я тут скрываюсь! Я тут сижу! Вон плывет щепка: у нее только и мыслей, что о щепках. Ну, щепкой она век и останется! Вот соломинка несется… Вертится-то, вертится-то как! Не задирай так носа! Смотри, как бы не наткнуться на камень! А вон газетный обрывок плывет. Давно уж забыть успели, что на нем напечатано, а он, гляди, как развернулся!.. Я лежу тихо, смирно. Я знаю себе цену, и этого у меня не отнимут!
Раз возле нее что-то заблестело, и штопальная игла вообразила, что это бриллиант. Это был бутылочный осколок, но он блестел, и штопальная игла заговорила с ним. Она назвала себя брошкой и спросила его:
Вы, должно быть, бриллиант?
Да, нечто в этом роде.
И оба думали друг про друга и про самих себя, что они настоящие драгоценности, и говорили между собой о невежественности и надменности света.
Да, я жила в коробке у одной девицы, - рассказывала штопальная игла. - Девица эта была кухаркой. У нее на каждой руке было по пяти пальцев, и вы представить себе не можете, до чего доходило их чванство! А ведь занятие у них было только одно - вынимать меня и класть обратно в коробку!
А они блестели? - спросил бутылочный осколок.
Блестели? - отвечала штопальная игла. - Нет, блеску в них не было, зато сколько высокомерия!.. Их было пять братьев, все - урожденные «пальцы»; они всегда стояли в ряд, хоть и были различной величины. Крайний - Толстяк, - впрочем, отстоял от других, он был толстый коротышка, и спина у него гнулась только в одном месте, так что он мог кланяться только раз; зато он говорил, что если его отрубят, то человек не годится больше для военной службы. Второй - Лакомка - тыкал нос всюду: и в сладкое и в кислое, тыкал и в солнце и в луну; он не нажимал перо, когда надо было писать. Следующий - Долговязый - смотрел на всех свысока. Четвертый - Златоперст - носил вокруг пояса золотое кольцо и, наконец, самый маленький - Пер-музыкант - ничего не делает и очень этим гордился. Да, они только и знали, что хвастаться, и вот - я бросилась в раковину.
А теперь мы сидим и блестим! - сказал бутылочный осколок.
В это время воды в канаве прибыло, так что она хлынула через край и унесла с собой осколок.
Он продвинулся! - вздохнула штопальная игла. - А я осталась лежать! Я слишком тонка, слишком деликатна, но я горжусь этим, и это благородная гордость!
И она лежала, вытянувшись в струнку, и передумала много дум.
Я просто готова думать, что родилась от солнечного луча, - так я тонка! Право, кажется, будто солнце ищет меня под водой! Ах, я так тонка, что даже отец мой солнце не может меня найти! Не лопни тогда мой глазок <игольное ушко по-датски называется игольным глазком>, я бы, кажется, заплакала! Впрочем, нет, плакать неприлично!
Однажды пришли уличные мальчишки и стали копаться в канавке, выискивая старые гвозди, монетки и прочие сокровища. Перепачкались они страшно, но это-то и доставляло им удовольствие!
Ай! - закричал вдруг один из них; он укололся о штопальную иглу. - Смотри, какая штука!
Черное на белом фоне очень красиво! - сказала штопальная игла. - Теперь меня хорошо видно! Только бы не поддаться морской болезни, этого я не выдержу: я такая хрупкая!
Но она не поддалась морской болезни - выдержала.
Я не штука, а барышня! - заявила штопальная игла, но ее никто не расслышал. Сургуч с нее сошел, и она вся почернела, но в черном всегда выглядишь стройнее, и игла воображала, что стала еще тоньше прежнего.
Вон плывет яичная скорлупа! - закричали мальчишки, взяли штопальную иглу и воткнули в скорлупу.
Против морской болезни хорошо иметь стальной желудок, и всегда помнить, что ты не то что простые смертные! Теперь я совсем оправилась. Чем ты благороднее, тем больше можешь перенести!
Крак! - сказала яичная скорлупа: ее переехала ломовая телега.
Ух, как давит! - завопила штопальная игла. - Сейчас меня стошнит! Не выдержу! Сломаюсь!
Но она выдержала, хотя ее и переехала ломовая телега; она лежала на мостовой, вытянувшись во всю длину, - ну и пусть себе лежит!
Виды грамматических навыков
Технологическая карта урока как инновационный инструмент реализации фгос роговцева наталья ивановна, к
Жанна д’Арк: героиня или грандиозный пиар-проект?